Голливудский мустанг

У нее были также превосходные бедра и столь плоский живот, что, занимаясь с Луизой любовью, Джок мог сосчитать ее пульс по биению брюшной аорты.

Сняв трусы, она обнажила две узкие белые полоски от крошечного бикини. Они оттеняли ее загорелую кожу и светлый пушок на лобке.

Когда Джок без излишней скромности пересказал ей содержание беседы, Луиза уже приготовилась нырнуть в бассейн. Она прыгнула через его голову и погрузилась так глубоко, что ее соски коснулись голубого дна. Луиза поднялась на поверхность в дальнем конце бассейна под доской для прыжков; она тряхнула головой и внезапно сказала:

— Престон Карр?

Она словно только сейчас поняла то, что Джок сказал несколько секунд тому назад.

— Если бы им на самом деле понравился сценарий, они бы согласились на Ланкастера. Или Холдена. Или даже Митчема, — твердо произнес Джок.

— Не знаю, — задумчиво и обеспокоенно отозвалась Луиза и поплыла. Держа голову над водой, она двигалась по бассейну за счет быстрых, изящных, ловких движений ног. Достигнув бортика, она перевернулась на спину и поплыла к центру; ее белые груди возвышались над водой; соски сморщились — предвечерний воздух уже стал прохладнее подогреваемой воды. Она погрузилась чуть глубже; сейчас ее груди казались более полными и светлыми, чем прежде.

— Если президент потребовал Престона Карра, значит, он не удовлетворится никем другим, — произнесла она серьезным тоном.

Не желая продолжать этот разговор, Джок оттолкнулся от бортика, нырнул в глубь и поднялся на поверхность прямо перед Луизой. Она ощутила бедрами его эрекцию. Это было окончанием беседы.

Их связь длилась уже несколько месяцев; они никогда не обменивались словесными нежностями.

Вопреки своей внешней сдержанности Луиза обожала секс, однако была весьма разборчива. Одновременно она встречалась только с одним мужчиной; ее романы продолжались много месяцев. Но с подходившем ей человеком она держалась совершенно свободно, раскованно, без жеманства, тирании и уловок, к которым большинство женщин прибегают из кокетства или во имя фальшивой скромности.

Она верила в равенство партнеров и ждала от мужчины удовлетворения в той же мере, в какой давала его сама. Луизе повезло — исключительная привлекательность позволяла ей в большинстве случаев самой выбирать любовников.

Когда Джок впервые приехал в Голливуд, ему не понравились бассейны с подогревом воды. Они напомнили ему о любви и неге и разложении нравов, приведших к падению Римской империи. Однако позже он понял, что теплая вода усиливает сексуальность. Она придавала акту дополнительную чувственность, превосходившую ту, что Джок испытал однажды на шелковых простынях римского отеля с итальянской кинозвездой.

Джок и Луиза успели дважды овладеть друг другом, прежде чем Финли заметил, что уже стало темно и холодно. Он выбрался из бассейна, чтобы взять теплые халаты и зажечь освещение. Луиза тем временем плавала взад-вперед, словно совершая омовение после близости с мужчиной. Когда она вышла по ступеням из воды, Джок протянул ей красный махровый халат. На мгновение ее тело покрылось мурашками, соски отвердели. Джок закутал Луизу в халат и повернул так, чтобы ему было удобно сжимать теплыми руками ее бюст. Однако она высвободилась и прилегла на двухместный шезлонг. Поколебавшись, Джок направился к бару, чтобы приготовить напитки.

Луиза лежала в шезлонге. Голубоватый свет падал на ее тело. Обычно после хорошего секса она выглядела расслабленной, умиротворенной, но сейчас ее явно что-то беспокоило. Джок заметил это.

— Как у тебя дела? — спросил он.

— Как идут дела на телевидении? Мизансцена, съемка.

Мизансцена, съемка. Если актеры произносят все слова приблизительно в нужном порядке, режиссер переходит к следующему эпизоду.

— Я не об этом, Лулу.

Это было единственное ласковое имя, которое он позволял себе произносить, обращаясь к ней.

Не ответив, она вдруг заметила, что ее бокал опустел. Девушка начала подниматься. Но Джок забрал у нее бокал. Он стоял у бара спиной к Луизе, когда она внезапно произнесла:

— Я должна тебе кое-что сказать, Джок.

Он резко повернулся.

— О Господи, ты не беременна?

— Нет, конечно. Я должна сказать нечто о тебе самом, — осторожно заявила она.

Джок вернулся с двумя бокалами. Она попробовала напиток.

— Слишком крепкий.

Луиза приподнялась, чтобы добавить содовой, но Джок протянул руку и крепко схватил ее за бедро.

— О'кей, Лулу, что именно?

Наконец она медленно заговорила, имея в виду происшедшее в бассейне.

— Сегодня я впервые почувствовала, что ты испытываешь страх.

— О чем ты говоришь, черт возьми?

— В большинстве случаев ты — отличный партнер. Сильный, приятный любовник. Раскованный, свободный от обязательств. Да, иногда ты говоришь в шутку: «Когда-нибудь я должен жениться на тебе». Но ты этого не сделаешь. Тебе это известно. И мне, что гораздо важнее, — тоже. Но тут все нормально.

А иногда ты состоишь из одной злости. Тогда ты занимаешься сексом, а я просто присутствую рядом. Неважно, кто твоя партнерша. Ты нападаешь на нее. Используешь член в качестве оружия. Женщина — всего лишь жертва. Так было в первую неделю после твоего возвращения из Лондона. Я отнеслась с пониманием к твоему состоянию. Старалась не злиться. Так уж ты устроен. Но сейчас… — она заколебалась, — сейчас, когда ты был во мне, я вдруг поняла: Господи, ему страшно.

Она сделала паузу и отпила спиртное, потом осмелилась добавить:

— Я впервые видела тебя таким…

— По-моему, ты сошла с ума, — сердито перебил ее Джок.

— Причина в том, что Марти не позвонил?

— Марти позвонит! — исступленно выпалил он и, чтобы сменить тему, резко добавил: — Оденься, мы поедем куда-нибудь поесть.

Не желая привлекать внимания Джока к его собственной нелогичности, она мягко произнесла:

— Если Марти позвонит, нам лучше не уходить. Я что-нибудь приготовлю.

— Я закажу еду! — заявил Джок. — Из китайского ресторана. Я позвоню в «О-Фонг», что на Беверли.

— Отлично, — слишком быстро согласилась Луиза. Он оказался более чувствительным и растерянным, чем она думала.

Прошел почти час. Вечерний воздух был прохладным. Все погрузилось в темноту, только вокруг бассейна светились фонари. Вверху шелестели ветви пальм, раскачиваемых ветром.

Марти не позвонил, но сейчас это не имело большого значения. Джок снова занимался любовью с Луизой. На двухместном шезлонге у бассейна. Возможно, он хотел показать, что ее слова не рассердили его. Однако он с раздражением ощутил, что ему не нравится прикасаться коленями к пластмассовому креслу. Мужчина не должен замечать такое, предаваясь любовным утехам.

Зазвенел звонок входной двери.

У Джока мгновенно пропала эрекция; он извинился, встал, схватил халат и направился к двери, бормоча: «Сукин сын!»

Придерживая одной рукой края халата и сжимая другой деньги, которые он извлек из сумочки Луизы, Джок попытался отпереть дверь; звонок зазвенел в четвертый раз.

— Я здесь! Я здесь! — крикнул Джок.

Наконец он справился с замком. Посыльный оказался юношей студенческого возраста; он был строен, высок и, судя по лицу, неглуп.

— Извините, но вам необходимо иногда есть, — сказал парень.

Джок взял большой теплый пакет в одну руку, протянул посыльному деньги за заказ плюс один доллар чаевых и собрался закрыть дверь плечом; внезапно юноша произнес:

— Спасибо. Ваша лекция была великолепной, мистер Финли.

Публика редко узнает режиссеров, даже известных. Исключением был Хичкок, часто появлявшийся на телеэкране. Джок не сумел скрыть своего удивления.

— Я учусь в лос-анджелесском институте кинематографии.

— О, да. Спасибо, — Джок пожалел о том, что дал юноше на чай только один доллар.

— Это правда? — спросил парень. Джок застыл в недоумении. — Насчет вашего имени. Как вы его получили. У нас в институте ходят две версии.