Азартная игра (ЛП)

В палате стояли цветы. Розы персикового цвета с намеком легкого румянца по краям лепестков, они распространяли пряный острый аромат, который перебивал больничные запахи антисептиков и чистящих средств. Санни уставилась на цветы, но не спросила, от кого они.

– Я не хочу никого видеть, – сказала она медсестрам, – я просто хочу отдохнуть.

Ей позволили съесть желе и выпить слабый чай. На второй день в отдельной палате она выпила какой-то бульон, после чего ей разрешили в течение пятнадцати минут посидеть на прикроватном стуле. Было так хорошо стоять на собственных ногах, пусть и несколько секунд, которые потребовались, чтобы добраться до стула. Это ощущение превосходило даже облегчение, испытанное ею, когда ее снова уложили в кровать.

Той ночью она сама встала с постели, хотя процесс был медленным и удовольствия ей не принес, и прошла пару метров. Санни приходилось держаться за кровать для поддержки, но на ногах она устояла.

На третий день из цветочного магазина прибыла другая посылка. Это было растение семейства бромелиевых [19] с густыми бледно-зелеными листьями и красивым розовым цветком, распустившимся посередине. У нее никогда не было комнатных растений по той же причине, по которой она никогда не заводила домашних животных: она постоянно находилась в движении и не могла о них заботиться. Она уставилась на цветок, пытаясь осознать тот факт, что теперь у нее могут быть любые комнатные растения, которые она только захочет. Все изменилось. Криспин Хойер мертв, и они с Маргрэтой свободны.

Мысль о ее сестре вызвала пронзившую Санни тревогу. Какой сегодня день? Когда Маргрэта должна позвонить? И, кстати, где ее мобильный телефон?

На четвертый день после полудня открылась дверь, и вошел Ченс.

Санни отвернулась и уставилась в окно. По правде говоря, она была удивлена, что он дал ей столько времени, чтобы оправиться. Она удерживала его, сколько могла, но предполагала, что должен быть заключительный акт, прежде чем упадет занавес.

Все эти дни девушка держала душевную боль глубоко внутри, сосредоточившись на физической, но теперь та стремительно вылезла на первый план. Санни подавила ее, обретая контроль. Она ничего не достигнет, устраивая сцену, а вот ее чувство собственного достоинства пострадает.

– Твой мобильник у меня, – сказал Ченс, обходя вокруг и вставая между девушкой и окнами, вынуждая Санни смотреть на него или снова отвернуться. Начало разговора гарантировало, что она не станет отворачиваться. – Вчера звонила Maргрэта.

Санни сжала кулаки и сразу же расслабила правую руку, поскольку движение согнуло иглу, закрепленную на тыльной стороне ладони. Маргрэта ударилась бы в панику, если бы вместо Санни ей ответил мужской голос.

– Я говорил быстро, – продолжил Ченс, – я сказал ей, что в тебя стреляли, но все будет хорошо, и что Хойер мертв. Я пообещал, что принесу тебе телефон сегодня, и она сможет перезвонить вечером, чтобы удостовериться в моих словах. Она промолчала, но и не повесила трубку.

– Спасибо, – сказала Санни.

Он великолепно справился с ситуацией. Она внезапно поняла, что Ченс неуловимо изменился. Дело было не только в его одежде, хотя теперь он надел черные слаксы и белую шелковую рубашку, а раньше носил только джинсы, ботинки, мятые рубашки и футболки. Все его поведение стало другим. Конечно, он больше не играл роль беспутного очаровательного чартерного пилота. Ченс снова был самим собой, и его истинная сущность соответствовала тому, что, как она всегда ощущала, скрывалось за его обаянием. Как офицер, возглавлявший своего рода диверсионную группу, он имел колоссальное влияние, которое использовал для достижения своих целей. Опасная грань его характера, которая раньше появлялась мимолетно, теперь полностью проявилась в его глазах и властной манере речи.

Ченс придвинулся к кровати так близко, что уперся в ограждение. Очень нежно, легким, как перышко, движением, он прикоснулся кончиками пальцев к её животу.

– С нашим ребенком все в порядке, – сказал он.

Он знал. Ошеломленная, Санни уставилась на него, осознавая, что должна была догадаться, что доктор скажет ему.

– Когда ты собиралась мне рассказать? – спросил он, его золотисто-карие глаза настойчиво не отрывались от ее лица, как будто Ченс хотел уловить малейшие нюансы его выражения.

– Я как-то не думала об этом, – честно ответила Санни. Она сама только начинала привыкать к своему положению и не успела продумать дальнейшие действия.

– Это все меняет.

– Неужели, – сказала она, но звучало это не как вопрос, – что-нибудь из того, что ты рассказывал мне, было правдой?

Ченс заколебался.

– Нет.

– С топливным насосом все было в порядке.

– Да.

– Ты в любой момент мог вытащить нас из каньона.

– Да.

– Тебя зовут не Ченс Маккол.

– Маккензи, – сказал он, – Ченс Маккензи.

– Хорошо, хоть это, – горько сказала она, – по крайней мере, имя у тебя настоящее.

– Санни, не надо…

– Не надо, что...? Не пытаться выяснить, насколько большого дурака я сваляла? Ты действительно рейнджер?

Он вздохнул с мрачным выражением лица.

– Флот. Военно-морская разведка.

– Ты устроил так, чтобы все мои рейсы в тот день отменили.

Он пожал плечами, признавая ее правоту.

– Тот кретин один из твоих людей.

– Один из лучших. Офицеры службы безопасности тоже были моими людьми.

Она смяла простыню левой рукой.

– Ты знал, что мой отец будет там. Ты это подстроил.

– Мы знали, что двое из его людей следили за нами с момента выхода телевизионных новостей, в которых показали тебя.

– Это тоже твоя работа.

Он промолчал.

– Почему мы летели через всю страну? Почему мы просто не остались в Сиэтле? Так самолет остался бы целее.

– Все должно было выглядеть правдоподобно.

Санни сглотнула.

– В тот день… на пикнике. Ты бы стал заниматься со мной любовью... я имею в виду, сексом – на глазах своих людей? Только, чтобы все выглядело правдоподобно?

– Нет. Начать с тобой роман было необходимо, но… это стало личным.

– Наверное, мне нужно поблагодарить тебя, по крайней мере, за это. Спасибо. Теперь уходи.

– Я никуда не уйду, – Ченс присел на прикроватный стул, – если ты закончила анализировать, мы должны принять кое-какие решения.

– Я уже сделала это. Я больше никогда не хочу видеть тебя снова.

– Извини, но выполнить это твое желание я не смогу. Ты остаешься со мной, милая, потому что ребенок в тебе – мой.

Глава 15

Санни выписали из больницы через восемь дней. Она осторожно ходила по стеночке, на большее сил не хватало. Из одежды ей подходили только купленные Ченсом широкая ночная рубашка и халат, потому что она не выносила прикосновения ткани в области талии. Санни никак не могла решить, что делать дальше. В таком состоянии перенести полет до Атланты казалось не реальным, не говоря уже о том, что лететь придется в ночнушке. Оставалось одно – найти место, где можно переждать какое-то время. Как только ее предупредили о выписке, Санни взяла телефонную книгу и позвонила в отель. Убедившись, что имеется обслуживание номеров, она зарезервировала комнату – это было лучшим решением, пока не появятся силы обслуживать себя самостоятельно.

В больнице Санни лелеяла хрупкую надежду, что приедет Маргрэта и поможет ей до выздоровления. После смерти отца исчезла необходимость прятаться. Но, хотя в ее голосе звучали облегчение и радость, она отклонила предложение приехать в Де-Мойн. Сестры обменялись номерами телефонов, на этом общение закончилось. Маргрэта больше не звонила.

Санни все поняла. У сестры всегда наблюдались проблемы в общении, в развитии отношений с людьми. Скорее всего, Маргрэту устраивало подобное положение дел, и большего она не желала. Для Санни стало очевидно, что у нее никогда не будет такой сестры, о которой она мечтала. Она старалась бороться с печалью, но в эти дни на нее постоянно нападало уныние.