Я твоя истина (СИ)

Биться до конца. Нельзя отступать. В моей правой ладони все еще зажат нож. До крови зажат…

— А как же мои отношения с Прайсом?

Совершенно неожиданно Клио закричал мне прямо в лицо:

— Сука, что ты делаешь? Зачем об этом говоришь? — И кулаком в стену ударил. — Напрашиваешься на грубость! Зная меня, сама нарываешься! Тебе что, блядь, мало боли? Еще добавить?

— Я просто напоминаю тебе о прошлом…

— Ты всегда о нем напоминаешь!!! Двадцать четыре часа в сутки одно и то же. На протяжении двух месяцев! Когда… — глаза грека горели абсолютно безумным огнем. — …когда ты начнешь меня понимать?

— Тогда, когда ты поймешь, что мне было трудно простить тебя. Но я простила, а взамен требую терпимости. Однако ты все равно пытаешься проявить свои «лучшие» качества. Правила тупые устанавливаешь и…

— Все! — рявкнул Клио, подхватив меня и швырнув спиной на стол.

От боли в правой лопатке прямо дух перехватило. Попытка встать не увенчалась успехом, потому что грек подтянув меня за бедра к самому краю, поспешно расстегнул ширинку своих штанов.

— Какого хрена! Кавьяр! Какого… — пнула его ногой, уже чувствуя ту самую знакомую панику. Отчаянье навалилось на плечи, но в голове пульсировала лишь одна мысль: «Это не повторится!», и когда Клио стащил лосины с моего зада, я, злобно шипя, выдала: — Еще одно движение и ты мне уже не поможешь.

Клио поднял глаза и, тяжело дыша, уставился на нож, который я прижала к своей шее в области сонной артерии. Понимающе кивнул, затем моргнул, словно прогоняя наваждение, и отпустил.

Но стоило мне поверить, что он успокоился, как грек тут же (только я слезла со стола) схватил за волосы и ловким движением развернул меня к себе спиной. Рука с ножом благополучно оказалась заведена назад, да так больно Кавьяр вывернул мне запястье, что крик вышел довольно истеричным.

— Только попробуй совершить еще хотя бы одну попытку самоубийства, — прорычал Клио на самое ухо. — Я уже предупреждал. Ты ослушалась. Теперь не обижайся на мою жестокость. — На стол животом уложил, прижав мою голову к столу. Нож улетел куда-то в сторону. Не без помощи Кавьяра, конечно.

В глазах потемнело от боли: уж слишком сильно грек сжимал мою руку. Задергавшись, словно паралитик, я завизжала, когда греческий ублюдок провел ладонью по моим обнаженным ягодицам. Зажмурившись, прокричала:

— Не смей! Не смей! Клио, не сме-е-ей!!!

Очень отчетливо ощутила прикосновение разгоряченной плоти Кавьяра и, почти отключившись от ужаса, принялась ногтями драть деревянную столешницу.

Но…

Неожиданный шлепок…

Затем горячая боль расползлась по ягодицам, а глаза наполнились слезами — уже в который раз за этот день. Шлепок за шлепком, которые подкреплялись суровой речью Клио:

— Это за мои расшатанные нервы! — Адская боль и истерика, рвущаяся из груди. — Это за блядское поведение с Тео! — Мой визгливый всхлип. — Это за неуважение к Марио!.. за обвинения… претензии… это за боль… сколько боли ты мне принесешь еще? Отвечай! — Шлепок, и я уже откровенно рыдаю. — Говори, сука бессердечная! Говори!!!

Видимо Кавьяр отошел назад, потому что я сползла с края стола и грохнулась на пол. Да, было больно до икоты, и мелкие угрозы грека не шли ни в какое сравнение с этим унижением. Это оказалось обиднее всего.

— Лена… — отозвался Клио откуда-то сзади. Наверняка в деревню идти собирался. Одеждой шуршал. Потом почувствовала прикосновение к своему плечу и еще сильнее разрыдалась, понимая, как неверно поступила, нарвавшись на гнев Кавьяра.

Он развернул меня к себе лицом и хотя мне не хотелось его видеть, сопротивляться не решилась. Лицо Клио выражало нечто непривычное для меня. То есть те эмоции, что отразились на смуглой физиономии, могли с точностью называться нежностью и… черти что творится.

— Ты ведь не можешь без агрессии, да? — улыбнулся, но как-то невесело совсем, и по щеке меня погладил. Затем приподнял голову за подбородок и добавил: — Делай, что хочешь. Можешь откровенно обвинять меня, но никогда не заставляй испытывать ревность. Я не умею контролировать себя в гневе. В таком гневе. Собственник — это не диагноз. Просто черта характера.

— И вот так поступает ревнивец? — заставляя себя не икать, ответила я. — Избивая и унижая?

— Вообще-то, да, — выгнул бровь грек. — И шлепал я тебя слабенько. Так что…

Лжец поганый. У меня жопа огнем горит. И снова я, зажмурившись, заревела в голос.

— Бо-о-оже… что такое, мелкая? — недовольно протянул Кавьяр и, досадно цокнув, поднял с пола. Деловито осмотрел мой зад и заключил: — Да-а-а… я немного перегнул палку. Ну не плачь ты… сама виновата… с какого перепугу про дебила своего бывшего заговорила? — Натянув мне на ягодицы лосины, усадил обратно, отчего мне только хуже стало, а сам на корточки присел. — Я все твои задумки раскусываю враз. Понял, что ты до конца пойдешь, вот и разошелся. Извини. А с суицидом не спеши. Я еще не показал, каким на деле могу быть, когда бабу давно не имел…

Это почему-то меня рассмешило, поэтому притихла и уставилась на грека с глупой улыбкой.

— Ты псих, — пожала плечами, утвердительно кивая. — Просто больной псих. И меня такой же сделал…

— Эй-эй-эй… погоди! Давай на этой оптимистичной ноте и закончим. Сейчас я… — Клио выпрямился. — Уйду на встречу, на которой до сих пор «киснет» Кемаль. А ты пока полежи, отдохни и подумай о своем поведении. Вернувшись, наблюдаю тебя с милой улыбкой на лице. Усекла, мелкая? Теперь всегда тебя шлепать за провинности буду. Так возбуждает. Глядишь и ты проникнешься садо-мазохистской атмосферой… эх… мечты…

Сложилось такое впечатление, что Клио и не соображает, какой бред несет. Казалось, его мысли летают где-то далеко отсюда.

— Уходи поскорее, — осторожно поднявшись с пола, сказала я и Кавьяр тут же одарил меня тяжелым взглядом.

— Не геройствуй, — шикнул, вновь помрачнев. Ну явно же о чем-то своем размышлял. — И не вздумай сбежать. Я же тебя отыщу и голыми руками…

Ну и что ж ты не договорил-то? Меня все равно заносит в крайности. Я словно кнопку ищу, которой переключу себе мозг. Что, если агрессия Кавьяра, может помочь выбраться из всего этого… о, черт! Он ведь так и говорил. Я действительно ищу в греке поддержку, но просто-напросто правильно его попросить о помощи не могу.

— Не сбегу, — честно ответила, едва ли не умиляясь удивленному выражению лица Клио.

Он сощурил глаза, наверняка не веря мне, но все же кивнул.

— Хорошо. Смотри, не обмани.

Отвернулась и окончательно охренела, потому что Кавьяр снова обнял меня за плечи. Но слова, произнесенные в следующий миг, шли вразрез с такими объятиями:

— Прикую тебя к кровати и буду хлестать по заднице до ее же посинения. И попробуй мне еще раз оказать сопротивление — в порошок сотру… — Отодвинулся и волосы мои растрепанные пригладил. — Иди, отдыхай, зайка.

Последнее было сказано насмешливо. Прихватив с собой необходимые вещи, открыл дверь.

— Запрись. Я в ставни постучу, когда вернусь.

Ветер, с гулом ворвавшийся в домик, запутался в занавеске, которая висела на веревке, и вновь стало тихо.

Задвинув небольшой железный засов, подошла к койке и, шипя от боли, улеглась набок.

Никогда мне еще не было одновременно больно и хорошо. Физически досталось немало и тело ныло, но эта боль вытеснила какую-то мучительную неуверенность в себе, как будто я проснулась и наконец поняла, что меня ценят и мной дорожат. Это было невероятно. Стоило оказаться отшлепанной, чтобы очнуться.

Шаг второй сделан. И опять Клио помог мне. Уже в который раз…

В лесу, казалось, наступил Конец Света. Жуткий сильнейший ветер швырял в лицо Кавьяра влажные ветки, а дождь давным-давно промочил одежду мужчины насквозь. Он бы и не обращал на это особого внимания, если бы не дискомфорт в паху. Брюки неприятно прилипали и к ягодицам. У грека возникало ощущение, что он шагает по дну ледяного океана, где вода окутывает со всех сторон, при этом еще и ветер не дает выпрямиться. Но до деревни добраться было просто крайне необходимо. Помимо вещей, которые пригодятся Водяновой, ему, Кавьяру, самому нужна была одежда и парочка ножей…