Призрак Белой Дамы

Я прореагировала на его тираду без особого энтузиазма, и он несколько успокоился.

— Эдвард скоро появится, я полагаю, а до этого могу я поинтересоваться, как вы себя чувствуете последнее время?

— Немного лучше, — ответила я, подражая его иносказательной манере речи: вокруг были слуги. — Но боюсь, в основном мало что изменилось к лучшему.

— Поверьте, мне очень жаль слышать это. Я надеялся…

— Поначалу после вас, после того, как мы поговорили, все улучшилось. — Его сочувствующий вид, мягкий взгляд окончательно доконали меня, и я не выдержала: — Что-то не так, мистер Флитвуд, совсем не так. Не могу понять, в чем дело, но я схожу с ума от отчаяния. В его поведении нет никакой последовательности, никакого здравого смысла.

— Замолчите! — Он твердо, но спокойно произнес это слово и поднял свою тонкую руку. — Понимаю ваше отчаяние, но нас могут подслушать. Стоит ли сделать еще одну попытку? Бог свидетель, я всего лишь его недостойный слуга, но…

— Я буду вам так благодарна.

— Тише, — произнес он снова с тем же жестом, и я услышала приближающиеся шаги. Когда Клэр с Джонатаном появились в комнате, мы беспечно болтали о музыке.

Клэр представил мужчин, и они поприветствовали друг друга в приличествующих случаю выражениях. После того как все уселись, я вспомнила о своих обязанностях хозяйки и осведомилась о здоровье мисс Флитвуд.

Священник помрачнел.

— Она поправляется не так быстро, как хотелось бы. Я подумываю, может быть, испробовать для ее выздоровлении перемену климата и отправить ее этой зимой, скажем, в Италию.

— Обязательно, — сказал Клэр. — Забудьте о своей пастве, Джек. Если в этом есть малейшая нужда, проведите всю зиму за границей.

Эта мысль привела меня в отчаяние. До сих пор я не осознавала, до какой степени я полагалась на священника. Должно быть, у меня был до того расстроенный вид, что Джонатан в изумлении взглянул на меня, а Клэр резко обронил, что не стоит из этого делать трагедию.

— Ну и вид же у вас, Люси! Я понимаю, вам будет очень недоставать вашего друга, но вы не должны вести себя по-детски. Ее здоровье намного важнее вашего удовольствия, без всякого сомнения.

Прозвучавшая в его голосе ирония была настолько явной, что Джонатан не смог ее тоже не заметить.

— Женщины склонны души не чаять в своих друзьях, — сказал он, обращаясь к Клэру, но не сводя с меня внимательного взгляда — Несомненно, ее милость и мисс Флитвуд — близкие подруги, не так ли?

— К сожалению, мы не так близки с мисс Флитвуд, как мне хотелось бы, — сказала я спокойно. — Надеюсь, наше знакомство в будущем станет более близким.

— Так и было бы, если бы не эта злосчастная болезнь, — согласился мистер Флитвуд.

— Мне очень жаль, что я не смогу познакомиться с ней, — сказал Джонатан.

— Я тоже сожалею об этом, уважаемый сэр, — откликнулся мистер Флитвуд с приветливой улыбкой. — Моя сестра, извините за братскую предвзятость, — удивительное создание. Красота, ум, удивительно благородные манеры, присущие настоящей леди. Ах, ее милость сочтет меня пристрастным.

— Надеюсь, что да, — ответила я, улыбаясь. — Думаю, для брата это прекраснейшее качество. К тому же мисс Флитвуд нельзя переоценить. Мне не доводилось видеть такое прелестное лицо, и, хотя наше общение не было продолжительным и частым, ее ум соответствует ее внешним данным.

— Воистину дань восхищения, — сказал Джонатан, не глядя на меня. Его взгляд не отрывался от лица Клэра.

Очередной субъект разговора оказался не столь удачным, и мистер Флитвуд оказался нечаянной причиной этой неприятности. Он упомянул, между прочим, что видел в деревне Тома и тот просил его о какой-нибудь работенке.

Лицо Клэра потемнело:

— Так этот парень все еще там? Я приказал ему… — Он повернулся ко мне: — Вы потворствуете ему, я думаю. Вы с ним встречались, виделись? Как вы осмелились нарушить мои распоряжения?

От неожиданности и несправедливости его обвинений я потеряла дар речи. Я не успела еще прийти в себя, как вмешался мистер Флитвуд.

— Извините меня, Эдвард, — сказал он со спокойным достоинством. — Но я не могу позволить подобное обращение с леди в моем присутствии. У вас нет никаких оснований подозревать леди Клэр в неуважении ваших пожеланий. В любом случае, вам не следует укорять ее на людях. Я прошу, чтобы вы извинились.

Я затаила дыхание. К моему изумлению, Клэр съежился под пристальным взглядом священника.

— Прошу прощения, — пробормотал он. — Я ошибся.

— Достаточно, — непринужденно сказал мистер Флитвуд. — Мы все иногда раздражаемся, не так ли? Забыли об этом.

Спустя некоторое время он стал прощаться, и Клэр предложил воспользоваться его экипажем, но священник отказался, сопровождая свой отказ заразительным смехом.

— В вашем обществе с удовольствием, — сказал он приветливо. — Но залезать в душную коробку в такую ночь — преступление. Пойдемте, джентльмены, прогуляйтесь со мной. Ветер выветрит вино из ваших голов и освежит мозги для вечерних разговоров и шахмат, если вы окажете мне честь.

Его приглашение было принято. Клэр отправился с мистером Флитвудом в библиотеку дать ему обещанную книгу, а Джонатан задержался в гостиной. Как только дверь за мужчинами закрылась, он нагнулся ко мне и спросил шепотом:

— Как его зовут?

— Зовут? — удивилась я. — Вы имеете в виду мистера Флитвуда?

Брови Джонатана сошлись на переносице, и он издал старушечий скрипучий, раздраженный звук.

— Вам не надоело все время думать об этом красавчике? Тот парень — конюх, о котором говорил ваш элегантный обожатель. Как его зовут?

Я назвала имя Тома. Его грубость не показалась мне обидной, скорее, она меня позабавила.

Вмешательство священника не очень подействовало на Клэра. Он вернулся домой в тот вечер, обуреваемый желанием выпить, и предавался питью весь следующий день. Я старалась не попадаться ему на глаза, ссылаясь на головную боль. Ближе к вечеру, когда Клэр заперся в библиотеке, я отважилась выйти из дому, желая глотнуть свежего воздуха. Едва пройдя аллею, обсаженную кустами, я столкнулась с тем уродливым лондонцем. Он дотронулся до фуражки с той же нагловатой небрежностью, как и в прошлый раз, и не выказал никакого желания уступить мне дорогу. Когда я повернулась, чтобы уйти, он последовал за мной. Теперь, когда Клэр находился в доме, а его шпион — других слов для него у меня не было — снаружи, мне некуда было скрыться, кроме моей комнаты. Но к исходу дня меня вынудили признать, что даже там я не была в безопасности.

Я готовилась ко сну, когда услышала шаги Клэра по лестнице. Его нетрудно было услышать: он кричал что есть силы.

Анна причесывала мне волосы и остановилась, услышав приближение Клэра. Наши взгляды встретились в зеркале, и меня тронуло ее молчаливое сочувствие и объединившее нас чувство беспомощности. Несмотря на разницу в положении — служанки и супруги, с точки зрения человека, кричавшего за дверью, мы мало чем отличались друг от друга.

Когда дверь распахнулась настежь, я не смогла сдержать крика ужаса. Я никогда не видела своего мужа в таком непотребном виде. Он был в нарукавниках, со сбитым набок галстуком, расстегнутый ворот рубашки обнажал его шею. Клэр задержался в дверях на мгновение, изучая меня сверкающими глазами, затем повернул голову и закричал:

— До-обрый… вечер, до-обрый вечер! Сладко спите, старушечка, все, что вы можете делать, — это спать, бедная старушечка. Но не я. У меня сегодня вечером есть кое-что получше…

Смеясь, он вошел в комнату и попытался рывком закрыть дверь, но промахнулся. Дверь осталась открытой, и это моральное унижение принесло мне гораздо больше страданий, чем физические оскорбления.

Я встала, отшатываясь от приближающегося Клэра. Уголком глаза я видела Анну, стоявшую у туалетного столика с гребнем из слоновой кости в руке.

Клэр бросился ко мне. Я попыталась уйти в сторону, но больная нога моя подвернулась, я споткнулась, и Клэру удалось схватить меня за рукав халата. Ткань треснула, но не оторвалась, и движением руки он подтянул меня к себе.