Апофеоз (СИ)

Однако чем ближе я подходила, тем тише становился лай Цербера. Страх уходил, ведь бояться было нечего. Моя смерть всё равно неизбежна… Единственно, что у меня осталось – Мои Демоны, и если я не смогу их спасти, то я не прощу себя ни в Аду, ни в Раю. Если я не спасу их, то жизнь моя ничтожна, а это значит, что страшиться уже нечего.

Я приблизилась к нему вплотную, и он наклонил ко мне свои три головы, которые по очереди обнюхивали меня и жалостливо скулили. Мне показалось, что они ни то боялись меня, ни то чего-то ждали. Цербер предпочел оставить меня в покое, несмотря на то, что страх всё-таки ютился в моем сердце. Была ли причина странному поведению Адской Гончей? Ответа у меня, увы, не было…

Сама не знаю почему, но я протянула руку и осторожно погладила по носу одну из голов. Он был склизкий, мокрый, покрытый черной жижей, которая издали показалась мне кровью.

- Песик, дай-ка мне пройти, - тихо прошептала я, продолжая поглаживать Цербера по носу.

Тот заскулил, сделал шаг вправо и упал на камни, открывая мне путь. Грохот от падения был настолько сильным, что земля подо мной затряслась. Я пошатнулась и ахнула. Три головы дружно открыли пасть и быстро задышали, высунув языки, точно приходились обычными собаками. Я кивнула Церберу и сделала несколько быстрых уверенных шагов вперед, затаив дыхание. У самой двери я лишь немного помедлила, а затем с силой распахнула их…

========== Глава 23. Мой милый Дьявол. ==========

Он сидел на обрыве, свесив ноги. Непослушные волосы совершенно растрепались на ветру. Сейчас они были похожи на солому. Строгий, серьезный, похожий на живого солдатика, Хаширама всегда ругал его за неопрятный внешний вид. Однако сейчас Древнего Ангела не было рядом, и мальчишка, непослушный упрямый ребенок, даже не думал выглядеть лучше, чем есть сейчас. Распевая под нос мрачную песню собственного сочинения, он воображал себя героем, нашедшего край света. Размышляя о красоте и величии своего обожаемого мира и устремив пытливый взор куда-то вдаль, где лазурное небо заволокло свинцовыми тучами, замечтавшийся юнец совершенно не был похож на того, в кого превратился через несколько тысяч лет – в меня.

Сейчас мальчик был невинным мальцом, сраженный и подчиненный сложившимися законами мира. А задатки собственного мнения были лишь малым семенем, поселившимся в его голове совершенно необъяснимым образом.

Маленький воспитанник двух величайших Древних Ангелов, он являлся наипрекраснейшим творением – лучший из созданных игрушек Небес, наделенный и великим могуществом, и наисильнейшими эмоциями. В дальнейшем это сыграет немало важную роль, но а пока что малыш размышлял об утесе и терпеливо дождался своего брата и Хашираму.

Да, это был я, и воспоминания, неугасаемые и яркие, совершенно не моей волей возникали перед моими глазами. Я помню, как сидел на том обрыве, помню, какими чистыми были мои помыслы, и какими белыми были мои крылья.

- Саске, - донесся до меня низкий приятный голос.

Я обернулся на своё имя и встретился с темными глазами, которые с такой любовью и очарованием смотрели на меня. Высокий и до безумия красивый Ангел, всегда гордый и независимый, передо мною становился беспомощным. Он питал слабость только к некоторым из братьев своих, и я был одним из этих самых исключений.

Ангел был необычайно хорош собою. Несколько не похожий на других своих собратьев, он обладал врожденной грацией и очарованием. Длинные, до самой поясницы, черные волосы всегда приглажены и ухожены. Вытянутое лицо, нос с горбинкой, чуть выпирающие скулы. Под черными, пронзительными глазами практически незаметные синяки, однако даже это не являлось каким-то дефектом на его вечно спокойном лице, а наоборот – было отличительной чертой и своеобразной изюминкой.

- Скучаешь? – тихо спросил он, немного улыбнувшись.

Я искренне обрадовался его приходу. Улыбка моя не знала границ и растянулась на все лицо. Я вскочил и кинулся к нему, расставив руки и приготовившись обнять своего любимого воспитателя.

- Мадара! – воскликнул я и кинулся ему на шею.

Он специально присел, что бы задача дотянуться до его шеи не казалось мне столь непосильной. Люцифер всегда знал, чего я хочу, будто читал мои незатейливые мысли и, не способный меня огорчить, выполнял их все без исключения. Из-за этого Хаширама часто хмурился, был не доволен, ведь по его словам я мог легко при таком воспитании стать избалованным, не знающим меры, вечным ребенком. Однако Мадара втайне от своего любимого брата и одновременно лучшего друга, обходил его запреты и вновь баловал меня всем и позволял делать всё, чего я пожелаю.

Нередко я попадал в довольно крупные неприятности, порой даже калечился из-за моего неугомонного характера, и получал заслуженные оплеухи и наказания… вместе с Люцифером. На всё эти мелкие проблемы он только махал рукой, дружелюбно смеялся и говорил, что если уж и получать, то вместе.

Наверное, именно за это я так сильно привязался к Мадаре. Быть может, он и имел то единственное, чем были обделены все остальные, но на его совести не было того, в чем его так отчаянно обвиняли в дальнейшем. Он был повинен разве только в том, что имел собственное мнение, которое, и без того, постоянно прятал в глубинах своего богатого внутреннего мира. Мой милый Люцифер не был повинен ни в чем том, что вешают непосильным грузом на его душу. Его любил не только я, но и многие другие, и все они прекрасно знали о его редчайшей доброте и великодушии.

После долгих объятий, я всё же отстранился и, улыбаясь, заглянул в добрые черные глаза. Мадара присел на мягкую траву возле меня и с интересом посмотрел в сторону надвигающихся туч. Видимо, он тоже нашел в этом пейзаже некую завораживающую красоту.

- Красиво, да? – негромко спросил я. – Жаль, что эти тучи никогда не доберутся до нас, и навсегда останутся лишь далекими темными облаками. На небесах никогда не бывает непогоды…

Мадара промолчал, в ответ лишь осторожно кивнув мне. Я закусил губу и опустился на траву рядом с ним. Ожидая от него какой-то мудрости из его уст, которых было предостаточно в его светлейшей голове, я замер на месте, а он только улыбнулся и задал нехитрый вопрос:

- Где твой брат?

Я вздохнул тяжело и указал пальцем на огромные горы вдалеке к северу от нас. Они возвышались, словно призраки, друг за другом, показывая всё своё великолепие и красоту. Вершины громоздились одна за другой, похожие на исполинские фигуры, и, казалось, им не было конца. По траве от легкого ветерка точно пробегала судорожная дрожь, и до меня изредка доносились слабые воинственные звуки и грохот…

- Они там, - заключил я. – У них с Хаширамой тренировка, а меня они не взяли из-за того, что я еще слишком мал. Хаширама сказал сидеть мне здесь и послушно дожидаться его возвращения…

- Обижаешься на них? – догадался Мадара, улыбнувшись простодушно.

Я нахмурился и поник. Мне никогда не сиделось на месте и постоянно тянуло в разные путешествия. Однако Хаширама всегда хотел видеть меня таким же послушным, как Итачи, и побуждал меня брать пример именно с моего брата. Я всегда делал всё наперекор его словам, из-за чего и попадал в неприятности. Наверное, именно тогда во мне зародилась эта потребность в стремлении быть таким же, как мой брат, и обрести такую же огромную силу всеми верными и неверными путями.

- Почему Хаширама не берет меня с собой на тренировки? Я тоже хочу стать сильным, как брат… А еще мне не разрешают далеко уходить от воспитателей, будто я маленький ребенок! И… Хаширама запретил мне общаться с моими друзьями! Он и Итачи безумно похожи друг на друга, и они оба мне постоянно твердят о каких-то правилах, созданных Господом! Почему мы все должны беспрекословно подчиняться?! Почему нам никогда не дают свободы?! И все Ангелы молчат - им всё по душе! Я же не прошу о многом, а всего лишь о свободе выбора…

- Саске, - Мадара со всей своей серьезностью, данной его доброй душе, посмотрел мне в глаза, - на Небесах нет такого понятия, как свобода выбора, и её никогда не будет. Отец Наш Всевышний дал нам то, о чем нам и мечтать не приходилось – жизнь, и мы должны быть благодарны а это. Хаширама хороший воспитатель, и он прав, что не берет тебя на тренировки. Ты еще совсем мал. А что касается твоего нового друга, то тебе не разрешают с ним общаться по той причине, что твои воспитатели – не его воспитатели. Ты и твой брат – избранные. Вы – это прекрасное будущее.