Тени в масках

Нэнси вошла и остановилась.

— Это не та комната. — Она взглянула на Сэма. — Здесь рожала та, другая женщина.

Ее взгляд скользнул дальше, на последнюю дверь. Ему не требовалось спрашивать, что у нее в мыслях. Они думали об одном и том же: за этой дверью скрывается та комната, где родился их ребенок.

Нэнси нетвердым шагом подошла к двери и открыла ее. Он услышал ее возглас.

По нему, так обе комнаты похожи как две капли воды. Здесь также не было ничего, кроме широкой кушетки. Как доказать, что здесь состоялись роды?

— Ты… родила здесь?

Она кивнула в ответ.

Нэнси подошла к кушетке. Она двигалась, будто в трансе. Господи, страшно подумать, что она сейчас чувствует! Ему и то страшно подумать, что произошло в этой мрачной, холодной комнате.

— Донован, смотри!

Он перевел взгляд туда, куда смотрела она. На потолок. В углу краска облупилась, образовав причудливый рисунок, напоминавший отвратительного уродца. Монстра, о котором говорила тогда Нэнси.

Вдруг в коридоре послышались отчетливые шаги. Сэм бросился к косяку двери, чтобы входящий не заметил его.

Нэнси обернулась на звук. В проеме появилась женская фигура.

— Донован, это та самая женщина с кладбища!

На ней была темно-синяя форма; такую носили сотрудницы больницы, занятые на подсобных работах, ее руки были сложены на груди, будто она молилась.

— Где мой ребенок? — с криком набросилась на нее Нэнси. — Где моя малышка?

Глаза женщины закатились, она качнулась и рухнула бы на пол, если бы Сэм не поддержал ее.

— Это она! — повторяла Нэнси. — Она ведь не умерла, правда?

— Нет, просто обморок.

На груди женщины была приколота табличка: Рита Престон. На вид ей было лет тридцать.

— Знаешь, кто это такая? — спросил Сэм. Нэнси покачал головой.

— Я впервые увидела ее на кладбище. Конечно, если я чего-нибудь опять не забыла.

Итак, Рита Престон работала где-то в больнице, в подсобных помещениях. И в этой же самой больнице появились на свет их дети — ее и Нэнси, — только не в палате, а в заброшенном подвале.

Веки Риты задрожали, она очнулась и, в страхе поджав ноги, прильнула к стене.

— Кто вы? Что вам от меня нужно?

— А ты не знаешь? Ты подкинула мне своего ребенка!

Несчастная женщина покачнулась. Казалось, она вот-вот снова потеряет сознание.

— Где моя дочь? — с яростью спросила Нэнси.

— Спокойно, детка, — сказал он Нэнси и повернулся к Рите. — Мисс Престон, не волнуйтесь. Мы не причиним вам зла. Мы ищем нашего ребенка. У Нэнси родилась девочка в ту самую ночь, когда вы здесь родили сына.

— Мне об этом ничего не известно! — заявила Рита.

— Хотите, чтобы мы вызвали полицию? — угрожающим тоном спросила Нэнси.

Лицо Риты исказил страх.

— Вы все равно ничего не докажете.

— А вот здесь вы заблуждаетесь. — Голос Сэма был таким же спокойным, как и прежде. — Врачи, те, настоящие врачи, взяли у вашего ребенка и у Нэнси пробы крови. Эти анализы докажут, что тот ребенок ваш.

— Анализы крови ничего не доказывают. — Кто-то явно внушил ей эту мысль.

— Может, и так, — согласилась Нэнси. — Тогда мы проведем исследование ДНК.

Рита моргнула.

— Конечно, для этого придется вскрыть могилу, но нас ничто не остановит, и если ты…

— Нет! — всхлипнула Рита. — Не нужно! Оставьте моего мальчика в покое!

— Через кого они на вас вышли? — не отставал от нее Сэм.

Он уже знал ответ: неуловимая медсестра, Мэри Лиддел. Но нужно, чтобы женщина сама назвала ее имя.

— Она велела мне держать язык за зубами. Все равно, мол, твоему парню не поможешь. Он уже мертв. Она сделала мне анализы. Говорит: плод мертв, но тебе все равно придется рожать. — Слезы заструились по ее щекам. — Она пообещала мне денег, много денег. А у меня еще двое ребятишек и мужа нет. Пусть, говорит, твоего сына, когда он родится мертвым, хоть похоронят по-человечески. Только для этого придется дать ему другое имя. Зато ты получишь деньги и сможешь прокормить двух своих сыновей. Они-то живы и есть просят! — Она смотрела на них с мольбой.

Сэму стало ее жалко.

— Кто эта женщина? Назовите ее имя.

— Ее зовут Анита. Анита Оскальски.

Нэнси рот открыла от изумления. Но этого не может быть! Ведь именно о ней говорил доктор Пламмер. Анита Оскальски — мать Кена, парня, который задушил мать Сэма.

— Как вы с ней познакомились? — спросил Сэм. Было заметно, что и он потрясен.

— Она работает здесь медсестрой.

— Что они сделали с моей девочкой? — не унималась Нэнси.

Рита покачала головой.

— Не знаю, мне было так тошно…

— Но ты понимаешь, что они подменили моего ребенка твоим? Это тебе известно! Иначе ты не пришла бы к нему на могилу!

— Это я уже потом узнала. Она говорила: забудь про все, не ходи туда. Но разве так можно? Я должна была навестить его. Всего один раз!

— Кто принимал у тебя роды? — спросил Сэм.

— Я не видела их лиц. На них были такие ужасные маски! Но Анита сказала, что так нужно, мне ни к чему знать лишнее. Деньги я не верну. Я их уже потратила.

— Сколько они тебе заплатили?

— Две тысячи, — не без гордости призналась она.

— Тебе не придется их возвращать, — заверил ее Сэм. — Лучше скажи, зачем ты сюда пришла?

— Я часто здесь бываю. Как выдастся свободная минутка, захожу сюда. Анита сказала, на кладбище мне нельзя. Вот я и иду сюда. Вспоминаю своего мальчика.

На окраине гулял ветер. Вокруг не было многоэтажных домов, и ничто не могло уберечь Сэма и Нэнси от его безжалостных порывов. С тех пор как Кен Оскальски совершил убийство и затем покончил с собой, прошло двадцать лет. Его мать давно уже не живет в прежнем квартале. Вскоре после этих событий она переехала на окраину, в одну из лачуг, ютившихся по соседству с заброшенной заправочной станцией и старым мотелем.

Из телефонной книги они узнали номер ее дома. Тот же номер они увидели на кособоком фургончике, в котором лет сто назад колесили по стране циркачи.

— Неужели она живет в фургоне? — воскликнула Нэнси.

— Похоже на то. Смотри, на почтовом ящике ее имя.

Сэм постучал. Дверь открыла сама Анита Оскальски. На ее лице не появилось ни малейших признаков удивления.

— Меня зовут Сзм…

— Я знаю.

У нее был хриплый голос. На вид ей можно было дать все восемьдесят, хотя на самом деле вряд ли было больше шестидесяти. Звериная маска пришлась бы ей очень кстати. В компании других чудовищ с картины Нэнси она выглядела бы на месте.

— Меня привела сюда история, которую рассказала Рита Престон.

Анита кивнула. Она и это уже знает. А может, так только кажется: на ее лице застыло отрешенное выражение.

Ей было все равно, кто к ней пришел и зачем, было безразлично, где жить: в старом доме или в фургончике-развалюхе. Жизнь давно ей осточертела.

Ее проблемы начались задолго до убийства Маргарет Донован. Отец Кена любил выпить, бил жену, а в один прекрасный день куда-то ушел, да так и не вернулся.

— Если бы не она, ты сюда не приперся бы, — хрипло заметила Анита, пропуская их внутрь.

В фургончике было темно и сыро. В углу топилась печка, но толку от нее было мало. На столе Сэм заметил бутылку дешевого виски. Рядом стоял грязный стакан.

— Познакомьтесь. Это Нэнси Баркер.

Анита безразлично взглянула на нее и тут же отвернулась. Если это имя и было ей знакомо, она не подала виду.

Она указала им на хлипкую кровать, стоявшую у стены, но Сэм и Нэнси не рискнули на нее сесть. Сама Анита пристроилась на колченогом стуле у печки, ссутулилась и зябко погрела руки над огнем.

— Рита рассказала, как вам удалось заполучить ее ребенка.

Анита молчала. Может, она и слышала его слова, но они не дошли до нее. Она сидела, грела руки и смотрела на поленья, потрескивающие в печи, погруженная в свои мысли.

— Мне нужно знать, что стало с другим ребенком, с тем, который родился у Нэнси, — продолжил Сэм. — Те, кто принимал роды, причастны к убийству моей матери. И к убийству вашего сына. Не думаю, что он покончил с собой. Правда, об этом вам, скорее всего, известно больше, чем мне.