Безвозвратно (ЛП)

Клэрис помахала мне пальцами, и я направилась к лифту, чтобы спуститься к своей машине. Чувствуя некоторую духоту, я открыла окно и, наслаждаясь осенним ветром во время пути, сначала доставила документы в несколько юридических контор, а потом уже направилась в суд, где кое — как припарковавшись — о, чудо из чудес — вошла в здание правосудия.

— Кэтлин! Как твои дела этим прекрасным днем? — окликнул меня один из судебных охранников Ханк — высокий нависающий брюнет с поведением мишки Тедди. Как он мог стать охранником, было выше моего понимания, потому что, казалось, обезвредить преступника для него было так же проблематично, как пнуть щенка.

— Все замечательно, Ханк, — заверила его я, проходя через рамку металлоискателя. — У тебя?

— Теперь, когда ты здесь, намного лучше, — заявил он с ухмылкой. Ханк был неисправимым дамским угодником.

— Могу поспорить, ты говоришь это всем девушкам, — поддразнила его я, улыбаясь. Рядом с излучавшим позитив Ханком было просто невозможно оставаться в плохом настроении.

— Только самым симпатичным, — заверил он, и я рассмеялась. Взяв сумочку и стопу документов со стола, где их предварительно досмотрели, я направилась вглубь длинного холла.

Повсюду царила гулкая тишина, которая прерывалась только стуком моих каблуков, отдававшимся эхом по всему коридору. Я успела пройти мимо многочисленных дверей, когда одна из них вдруг неожиданно распахнулась, заставив меня вздрогнуть. Из аудитории вылетел мужчина, лихорадочно осматривавшийся по обе стороны почти пустынного холла. Костюм на нем был настолько помятым, что казалось, будто ему пришлось спать в этой одежде или что-то в этом роде. Его глаза пылали ажиотажем, и он рванулся ко мне так быстро, что я не успела даже элементарно осознать, что происходит, как моя рука была уже заломлена за спину, и все документы ворохом полетели на пол. Я задохнулась от шока и боли, когда он с силой дернул мой локоть вверх, а потом резко отпустил руку только для того, чтобы приставить к моему горлу нож.

В этот момент дверь суда распахнулась, и в холл хлынули люди. Увидев развернувшуюся перед ними сцену, почти все из них замерли на месте, и я услышала на расстоянии нескольких метров крик.

Мужчина позади меня притянул меня к себе еще ближе, и мои руки судорожно вцепились в него, тщетно пытаясь отдалить лезвие от моего горла. Если учесть, что нападавший был на несколько сантиметров выше меня и значительно сильнее, ему без труда удалось поволочь меня за собой, пока он нервно отступал к стене, наблюдая, как сотрудники безопасности окружали нас по углам, удерживая наготове оружие.

— Не приближайтесь! — судорожно заорал осужденный. — Никому не приближаться! Или я убью ее!

Адреналин и страх грохотали в моих висках настолько сильно, что мне казалось, мое сердце вот-вот вырвется наружу. Холодное лезвие все сильнее вжималось в мое горло, руки преступника держали меня стальными тисками, и секьюрити перекидывались взглядами, явно не зная, что делать дальше. На фоне всего этого народ замер в напряженном молчании.

— Я хочу выйти отсюда! — заорал осужденный, и в его голосе слышалась безысходность. — Я не хочу за решетку. Выпустите меня отсюда, или она умрет!

Видимо, чтобы подтвердить свои намерения, он еще сильнее прижал лезвие к моей коже, и я почувствовала жжение пореза.

Боль прояснила мои скомканные мысли, заставив меня вспомнить, что отец когда — то успел научить меня многому в надежде, что я никогда не окажусь в ситуации пассивной жертвы.

Сделав глубокий вдох и откинув голову назад так, чтобы уклониться от лезвия, я резким движением рванула нож на себя, а потом дернула маньяка со всей силы за руку и, извернувшись под его телом, рванулась прочь. Краем глаза я видела, как нож по инерции дернулся назад, вонзившись в тело маньяка, и тот повалился на бок.

Я успела отступить на пару шагов, прежде чем меня начало трусить. Ноги больше не держали меня, и я медленно опустилась на пол. Вокруг меня поднялся безумный крик и бесконечное движение. Сотрудники безопасности обезвредили маньяка, прибыли сотрудники скорой помощи, но я почти ничего не видела — перед глазами танцевали белые пятна, а легкие сдавливало. Несмотря на то, что теоретически я понимала, как действовать в подобной ситуации, до сегодняшнего дня мне ни разу не приходилось использовать это знание на практике. Реальность случившегося постепенно просачивалась в мое сознание, и я чувствовала, как слезы подступали к глазам, пока я пыталась восстановить дыхание.

— Опусти голову между коленей.

Я услышала слова, но никак на них не прореагировала. Пятна расплывались все сильнее, и мое дыхание становилось все более прерывистым и учащенным. Кто-то нажал на мою голову, толкая ее вниз. Мой лоб оказался между коленей, и чья-то рука уверенно удерживала меня в этом положении. После нескольких секунд мое дыхание успокоилось, пятна исчезли, и я попыталась снова выпрямиться, почувствовав, как рука тут же отстранилась. Подняв глаза, я увидела мужчину, тревожно вглядывавшегося в мое лицо.

В этот момент я опять перестала дышать, не уверенная, следовало ли мне снова вернуться в бессознательное состояние или же забиться от страха в угол. Он был весь в черном, с темными волнистыми волосами и пронизывающими синими глазами. Его темные брови были достаточно резко изогнуты, придавая его лицу жестокость или же некоторую задиристость… в тот момент было трудно об этом судить. Его четко очерченный подбородок и губы могли бы сделать честь самым исключительным арт — работам.

Я осознавала, что мой рот отвис, и в голове промелькнула мысль, что, возможно, мне снова стоило опустить голову между коленей.

Опустившись на корточки так, чтобы оказаться со мной на уровне, мужчина спросил, внимательно вглядываясь в мои глаза:

— Стало легче?

Я не могла заставить себя ответить, поэтому просто кивнула. Определенно, это должно было быть издевкой моего воображения, потому что такие мужчины, как он, никогда не тратили время на таких, как я.

— У тебя кровь, — произнес он и, потянувшись, дотронулся до изгиба моей шеи. Когда он убрал пальцы, на них, действительно, была кровь.

— Всего лишь царапина, — умудрилась выдавить я. Его губы слегка изогнулись, совершенно меня загипнотизировав.

— Отличный маневр, — прокомментировал он, вскинув бровь. — То, что ты сделала, чтобы освободиться, — пояснил он, видя мое непонимание.

— Спасибо. — Заставив себя посмотреть в сторону преступника, которого сейчас окружали охрана и медики, я спросила: — С ним все будет в порядке?

— Да-а, — заверил меня незнакомец. — Рана не слишком глубокая, и скорая приехала достаточно быстро.

Я закрыла глаза, испытывая невероятную слабость. Даже несмотря на то, что этот тип пытался меня убить, ножевая рана являлась скорее результатом несчастного случая, нежели чем-то запланированным. Когда я снова открыла глаза, мужчины в черном рядом уже не было. Сбитая с толку, я огляделась по сторонам, но из-за скопления народа, нигде не могла его увидеть.

Сжав зубы, я попыталась подняться на ноги.

— Кэтлин! — на этот раз надо мной нависал Ханк. — Вот черт! Ты в порядке?

Я постаралась его успокоить, потому что он прибывал в крайне подавленном состоянии относительно того, что в здание сумел проникнуть вооруженный объект. Не то чтобы это было полностью его виной, потому что, по всей видимости, металлоискатель этим утром тоже находился не в самом исправном состоянии. Исподтишка я продолжала искать глазами незнакомца. Тщетно. С таким же успехом, он мог оказаться всего лишь фикцией моего воображения.

Прошло несколько часов, прежде чем я смогла снова вернуться на работу. Сначала мне пришлось пройти врачебный осмотр, но царапина от ножа, слава Богу, потребовала всего лишь наложения повязки. Потом мне понадобилось заполнять бумаги и сделать несколько заявлений в отделении полиции. В конечном итоге, я освободилась только около шести, когда солнце уже начинало садиться.

По пути на работу поток ветра, прорывавшийся через открытое окно машины, окончательно растрепал мои волосы, и я без особого результата попыталась расчесать их пальцами, жалея, что у меня не было резинки, чтобы завязать хвост. Должна признаться, мои длинные платиновые волосы являлись одним из главных моих достоинств. Не то, чтобы у меня было много этих самых достоинств. Люди, по большей части, считали меня коротышкой, хотя я, конечно, предпочитала называть себя миниатюрной; пять килограмм, которые, казалось, мне никогда не удастся сбросить, придавали изгибам моей фигуры немного больше пышности, чем мне хотелось бы, и я являлась обладательницей того самого слишком высокого и слишком мягкого голоса, из — за которого меня редко воспринимали всерьез.