Чего боятся женщины

— Знаешь, если вдруг надумаешь поговорить об отце, приходи ко мне.

— Ладно. — Анна вжалась лицом в подушку, голос ее дрогнул.

— Ты по нему скучаешь? — осмелилась наконец спросить Келли.

Вопрос дался тяжело, пожалуй, даже чересчур тяжело.

— Все в порядке, мам, — утешила ее Анна. — Честно, все в порядке.

Женщина задумчиво провела кончиками пальцев по волосам дочери. Интересно, кто кого пытается утешить? Келли улыбнулась и взъерошила пушистые волосы девочки.

— Пойдем-ка вниз, — предложила она. — На ужин пицца.

— Значит, вернешься во вторник?

— Надеюсь.

Было почти восемь. Рик и Келли сидели на кухне. Он листал местную газету, она просматривала почту: реклама, каталог, таблица скачек, снова реклама…

— Я буду скучать, — сказала Келли и удивилась — настолько правдиво прозвучали ее слова.

Рик обернулся, и его лицо озарила нежная улыбка. Она любила, когда он так улыбался — мудро и весело одновременно. На самом деле Рику было тридцать два — на три года меньше, чем Келли.

Познакомились они год назад на барбекю у соседей. Рик жил неблизко, зато его лучший друг и сотрудник по полицейскому департаменту Тод Карвер, купил дом совсем рядом с Келли. Тод ей тоже нравился. Вьющиеся волосы, легкий характер… Карвер был похож на парня, с которым она встречалась еще в школе.

Рик переехал из Нью-Йорка. «Устал от большого города» — так он пояснил в тот день на барбекю. Келли, в свою очередь, поведала ему, как приехала работать в школе, но потом привязалась к городку.

Он был так мил, так весел, с ним было так легко говорить!.. Рик сразу понравился ей. Все же, когда он предложил вместе поужинать, она задумалась. Келли давно жила одна. Так было намного спокойнее. Некому указывать, никому не надо отчитываться. Никто не задает вопросов, на которые дать ответ она не в силах, никто не ворошит прошлое. Жизнь шла по накатанной колее. Появление мужчины могло все перевернуть. Все же Келли решила сходить на свидание — хоть разок… Так все и началось.

Рик перевернул страницу. Из газеты вылетел листок. Келли отложила очередной каталог и потянулась за пестрой рекламкой. Пасхальная распродажа — две конфеты по цене одной. Стоит сходить. Кстати, когда Пасха? Через две недели? А может, раньше?

Женщина поставила на колени сумочку и вытащила ежедневник, чтобы свериться с календарем. Между страницами лежал конверт — тот, что она нашла днем у двери. Надо же, совсем забыла… Келли вскрыла конверт ногтем, и прямо ей в руки выпал прямоугольник записки. Всего два предложения, отпечатанные на принтере.

С годовщиной, Розамунд! Я тебя не забыл.

Келли бессмысленно вертела в руках записку, а сердце ее леденело в цепких объятиях ужаса. Холодно, холодно, как же холодно! Один-единственный листок перевернул всю ее жизнь. Почему? Почему?!

— Келли! Что это?

Голос Рика вывел ее из оцепенения.

— Письмо от учительницы Анны. Просит меня зайти поговорить, — солгала она.

Негнущимися пальцами Келли сложила листок и убрала его в ежедневник. Взгляд упал на сегодняшнее число. Клеточка — обычная, такая же, как все, и не такая. Среда, пятое апреля.

Невероятно.

Пятое апреля.

Сегодня пятое апреля.

Как же она могла забыть?

Четверг, 6 апреля. Двое танцуют.

Голова девушки покоится на плече партнера, белая ладошка скрыта мужской рукой. Белоснежное платье… Она — совсем юная, в новом красивом платье, танцует с молодым мужем. Ноги движутся в такт музыке. Шаг вперед, шаг назад. Поворот…

Раз, два, три… Раз, два, три.

Вальс.

Поворот, еще поворот. Голова немного кружится. Девушка поднимает глаза на партнера — что-то сказать, но губы немеют. Мужчина улыбается ей, а затем прижимает голову молодой жены обратно к груди. Кажется, он не смеет взглянуть на нее. Почему? Девушка хочет спросить, однако мужская рука держит ее крепко и твердо.

Раз, два, три. Раз, два, три.

В комнате сгущается тьма. Так бывает перед грозой. Но потом… Потом девушка понимает, что танцуют они вовсе не в комнате. Где же? На парковке. На открытой парковке, окруженной высоким забором. Где-то тихо играет музыка.

Все хорошо, все хорошо, все хорошо, все хорошо. Все хорошо…

Раз, два, три. Раз, два, три…

Девушка пытается сдержать неуместный смех. Они вальсируют под кантри.

Она снова поднимает голову. На этот раз мужчина убирает руку. Но не смотрит на жену. Он смотрит куда-то вдаль — за высокий стальной забор.

Парковка пустует… Ни единой машины. Наверное, уже поздно.

Партнер обнимает девушку крепче и ведет к ограде. Все ближе и ближе, пока спина ее не касается холодных прутьев. Девушка пытается вырваться, но мужчина обрушивает на нее весь свой вес и — целует ее. Кружится голова, где-то внизу живота занимается пожар. Они целуются — долго, очень долго. Горячее тело, рука в ее волосах…

Все хорошо, все хорошо, все хорошо…

Рука скользит вниз по узкой спине. Девушка выгибается навстречу.

В груди поднимается ужас, сильный, сильнее желания. Что-то не так. Это сон, только сон! Надо бежать.

Сердце мучительно скачет. Бежать! Скорее! Все заволокло туманом, но девушка знает: если только добраться до церкви… Там она будет в безопасности… Удар сзади. Сильный, сбивающий с ног. И еще один, на этот раз — ножом.

Девушка чувствует удар прежде, чем видит нож. Это уже не важно. Все равно. Она сдалась. Она даже не боится. Просто немного интересно, каково это — умирать? Лезвие пронзает плоть тихо и неотвратимо. Кровь… Кровь цвета спелых яблок и роз. Цвета рождественских подарков. Красивого цвета! Больно. Так странно…

Мужчина поднимает нож и снова погружает его в податливую плоть — глубже, еще глубже, до самых костей.

Нет! Хватит! Нет!

Вдали воют сирены. Нож снова вздымается над жертвой. Я здесь! Здесь! Кто кричит? Зачем? Сирены — все ближе и ближе… Почему они не остановят его?

Келли проснулась в слезах. С ней с десяти лет ничего подобного не случалось. В детстве она часто плакала во сне. Однажды ее разбудила Сара, старшая сестра:

— Почему ты плачешь?

— Я не плачу, — сонно ответила девочка. Ответила и сама поверила в это — пока не коснулась мокрых глаз. Откуда приходят сны?

Женщина накинула халат и спустилась вниз. Анна уже завтракала оставшимся с вечера шоколадным пирогом. Волосы девочки были стянуты в высокий конский хвост.

Келли чуть было не сделала дочери замечание — кто придумал, есть пирог на завтрак? — но удержалась.

— Витамины выпила? — спросила она.

— Да.

— Умница.

Мать достала из шкафа стакан и налила Анне молока. К чему ссориться, если можно просто предложить добавку?

— На, выпей.

— Терпеть не могу молоко!

— Все равно выпей!

Келли поставила стакан перед девочкой и отошла сварить кофе. Кошмар не оставлял ее.

С годовщиной, Розамунд! Я тебя не забыл.

Может, ей это и впрямь приснилось?

— Мам, давай заведем щенка! У Джонсонов такой щеночек! Помесь терьера с гончей — такая лапочка! Они его в приюте взяли, бесплатно, только за прививки платить надо. Назвали Флоренс, правда, прелесть? И ушки такие большие, бархатные. Похожа на…

— За собакой нужно ухаживать, а мы редко бываем дома, — машинально ответила Келли.

Разговор этот происходил у них уже не первый раз.

Достав из шкафа кружку, она плеснула себе кофе. Черная жидкость пролилась на стол. Пришлось взять тряпку и вытереть. Нет, это не сон. Это реальность.

— Я буду с ним гулять! Обещаю! — не унималась дочь.

— Нет, я сказала! — взорвалась Келли. — Нет, значит, нет!

Анна покраснела, отпрянула и, не говоря ни слова, бросилась в коридор. Мать попыталась было догнать ее, но девочка уже выбежала на улицу.

Женщина остановилась, устало покачала головой и побрела на кухню.

Кофе уже остыл. Келли сделала пару глотков и поставила кружку в раковину. Ей хотелось упасть на кровать и разреветься. Оставалось только уступить порыву.