И пусть их будет много

   Де Ларош вспыхнул, с ненавистью взглянул на Одижо, развернулся на каблуках. Вышел во двор.

   Клементина спустилась по ступеням. Подошла к Одижо. Долго смотрела ему в глаза.

   - Мне нужно с вами поговорить, - сказала, наконец.

   - Я понимаю. Я сегодня исчезну, - ответил.

   - Да. Вам надо уходить. Десять тысяч ливров за вашу голову - большие деньги и большое искушение. Не испытывайте судьбу.

   Подошла к окну. Одижо встал за ее спиной. Близко. Она чувствовала его дыхание. Смотрел на ее высокую шею, на спускающиеся по ней локоны, на укутанные в кружева хрупкие плечи. Молчал.

   - Подумать только, - засмеялся вдруг невесело. - Как дорого я стал стоить с тех пор, как вернулся из Нового Света.

   Клементина повернулась к Одижо, выдохнула:

   - Вы были там?

   - Три года, мадам, - кивнул. - Три года я скитался по американскому континенту, охотился, ловил рыбу, торговал... Не слишком подходящее для дворянина занятие...

   Клементина пожала плечами:

   - Не слишком подходящее? Так может рассуждать человек, никогда не покидавший пределов своего маленького мирка. Но не вы. Отчего вы вернулись?

   Он ответил не сразу.

   - Захотел дать французам здесь, в Старом Свете, то, что в Новом - дается самой природой. Свободу!

   - Свободу? - переспросила недоверчиво. - А что такое свобода? И разве там человек более свободен, чем здесь? Разве свободен он от страха - за свою жизнь? за жизнь своих детей? Или, говоря о свободе, вы подразумеваете только свободу от уплаты налогов?

   Он улыбнулся, открыл рот, чтобы ответить. Перевел взгляд за окно.

   Вдруг переменился в лице. Стал серьезен, даже хмур.

   Произнес тихо:

   - Вы говорите, десять тысяч ливров - слишком большое искушение? Похоже на то... Где теперь наш доблестный капитан?

   - Не знаю, - удивленно ответила. - Уехал куда-то с самого утра.

   - Хорошо, - сказал. - Я вернусь, и мы договорим.

   Оставил ее, вышел во двор.

   Клементина обернулась, взглянула в окно.

   У колодца о чем-то спорили несколько драгун. Говорили, смеялись.

   Рядом стоял старик-крестьянин. Что-то спрашивал. Они отмахивались, жестикулировали - надоел, старик, убирайся прочь!

   Он отступил на шаг-другой, понурился, пошел к воротам. Почти дойдя, обернулся. Увидев Одижо, к этому моменту занявшего позицию на линии между ним и драгунами, вдруг попятился, согнулся, будто бы уменьшился в размерах. Сделал несколько последних коротких шагов к воротам, бросился бежать.

   Клементина смотрела, как подошел Одижо к солдатам, как заговорил с ними - с барской ленцой, с некоторым даже высокомерием, - как кивнул, махнул им рукой, вышел за ворота.

   Поняв, схватилась рукой за горло. Неужели все было напрасно? И один старик своей жадностью погубит то, что они все с таким трудом сохраняли?

   За окном между тем ничего особенного не происходило. Драгуны поболтались еще какое-то время во дворе, потом разбрелись куда-то - то ли в лагерь отправились, то ли на кухню заглянуть решили.

   В этот раз солдаты вели себя в замке значительно сдержаннее прежнего. Заигрывали со служанками, но границ пристойности не переходили. Девушки заигрываний не одобряли, но памятуя о неловкой ситуации, в которой они все теперь находились, демонстрировали драгунам сдержанную симпатию.

   Успокоившись немного, Клементина поднялась к себе, прилегла и даже как будто задремала. Проснулась, когда солнце уже коснулось малиновым краем верхушек леса. Подскочила в испуге. Спустилась вниз.

   Одижо не было. И весь замок и округа, казалось, пребывали в каком-то странном оцепенении. Тишина стояла во дворе, в лагере драгун, даже в домах, что располагались вблизи крепостной стены. Ни криков детей, ни мычания и блеяния скота.

   Клементина побродила вокруг, заглянула в капеллу, обменялась несколькими словами с отцом Жозефом, направилась в конюшню - угостить Девочку морковью. Она делала это почти каждый день. Не хотела изменять традиции и теперь.

   Прошла мимо заполненных стойл, остановилась около своей Девочки. Вошла внутрь. Лошадь, завидев хозяйку, забила копытом, приветственно заржала.

   Прежде конюшня пустовала. Сегодня же почти все денники были заняты. Встав лагерем у стен замка, драгуны испросили разрешения на размещение своих лошадей в конюшне графа де Грасьен. Клементина не стала возражать. Понимала, что согласие притупит бдительность солдат, в то время как отказ неминуемо повлечет за собой ухудшение отношения к обитателям замка и, более того, вполне может вызвать подозрения относительно лояльности хозяев замка представителям королевской власти.

   Между тем, это создавало определенные неудобства. Получив доступ в конюшню, драгуны одновременно с этим получили его практически ко всем замковым постройкам, исключая разве что господский дом. Они бродили по двору, заглядывали в кухню, на задний двор, прохаживались по аллее, гуляли по саду.

   Слуги нервничали. Стали говорить шепотом, с оглядкой.

   Конюхи, Пьер и Поль, были недовольны особенно. С появлением у стен замка лагеря драгунов, им заметно добавилось работы. Не обладая нравом смиренным, они роптали потихоньку, выполняли свои обязанности с видом отрешенным, не вкладывая в дело присмотра за чужими лошадьми даже малой толики души. Впрочем, Клементина была довольна и этим.

   Она уже собиралась уходить, когда в проходе между денниками появился капитан Лагарне. Вел разгоряченного коня под уздцы. Увидев Клементину, осклабился.

   - М-м, госпожа графиня?! Приятная встреча!

   Завел коня в денник, вышел, затворил дверь.

   - Добрый вечер, капитан, - Клементина постаралась улыбнуться как можно доброжелательнее. - Надеюсь, день был удачным? О коне не беспокойтесь. Сейчас Поль расседлает его и подаст сена.

   Она хотела пройти мимо Лагарне. Но тот преградил ей путь.

   Только оказавшись вплотную к капитану драгунов, Клементина почувствовала, что от мужчины несет перегаром.

   Она отшатнулась. Лагарне бесцеремонно схватил ее за рукав:

   - Постой-ка, красотка!

   - Что с вами, капитан? - силясь сохранить самообладание, она слегка возвысила голос, освободила руку.

   - Вы еще спрашиваете?? Вы, моя дорогая, уже второй день водите меня за нос. И мне стало казаться, что я заслужил некоторое поощрение за то, что все это время прилежно исполнял отведенную мне роль идиота. Я слушал вас, заботился о том, чтобы не перейти грань, к которой вы сами же меня подталкивали. Не пришло ли время ответить за вашу шутку. Я ее оценил по достоинству, можете быть уверены.

   - О чем вы говорите? - в ужасе прошептала Клементина.

   Попятившись, она уперлась спиной в стойку, поддерживающую крышу.

   - Не валяйте дурака, госпожа графиня! Разбойник находится в ваших землях, более того, он находится в вашем доме, у меня под носом. И смеется надо мной вместе с вами и вашими домочадцами. И я бы уже арестовал и повесил его, если бы... Где, к черту, эти бездельники? - гаркнул он, наступая на объятую ужасом женщину.

   - Кто?

   - Мои драгуны! Куда подевались все эти дармоеды?

   - Почему вы спрашиваете об этом меня?

   Клементина продолжила отступать, стараясь сохранить между собой и разъяренным мужчиной хоть какое-то расстояние.

   - А старик?

   - Что за старик?

   - Тот, что приходил сегодня в замок! Вы думали, если убрать старика, то больше не появится желающих заработать? - Лагарне надвигался на нее медленно, но неуклонно. - Вы не подумали о его сыне? Ха! Все-е-ем хочется враз разбогатеть! Стоит пообещать денег за информацию - и ты получишь ее в полном объеме!

   Клементина почувствовала, что уперлась спиной в расположенный в торце денник. Дальше отступать было некуда.