Умереть, чтобы жить

Вилли налил себе ещё водки: — Одинокая пьянка — мерзость… запомните: не я отнял его у вас. Карлос оставил меня. И больше не возвращался. — Он заметно опьянел, взгляд застилала злая муть.

— Почему же он покончил жизнь самоубийством здесь, в вашей мастерской?

— Самоубийство? Э-э, нет… — Вилли покачал длинным тонким пальцем. Нас не проведешь, леди. Накануне он звонил мне, просил о встрече и совете… Я размечтался… Накупил всего… Торопился сюда… Прихожу…

Аня напряглась, впившись пальцами в дерматиновый подлокотник.

— Думаю, вы особа не слабонервная. Окно распахнуто. На полу валяется пиджак с оторванным рукавом, разбросаны краски, бумаги. Высовываюсь — внизу крики, толпа.

— Нет! — Аня закрыла лицо руками.

— Раз так — не стану показывать вам свои живописные фантазии по этому случаю. Замечательный родился по печальному поводу холст — только белое, черное, красное: страсть, любовь, смерть.

— Вы говорите, — пиджак…

— Да, — он боролся! Отчаянно сопротивлялся… Его убили и сделали это почему-то именно в моей мастерской. Я вернулся слишком рано — только потом вспомнил, что меня чуть не сбили на лестнице два скользких и вонючих, мчащихся вниз.

— Но ведь было же следствие?! Разве никто не заметил следов борьбы? Почему вы не сообщили в милицию?

— Ах, Карменсита… Напрасно он любил нас. Мы не стоим того — слабые, дрожащие за свои нежные шкурки зверьки… Едва я сообразил, что произошло, зазвонил телефон. — «В вашей квартире, Вильям Ульрихович, только что произошло самоубийство. Выбросился из окна ваш пылкий друг. Если вам или кому-то другому покажется, что это не так — версия ещё более печальная: вас обвинят в убийстве любовника. Из ревности, конечно. Улики мы гарантируем».

— И что? — Торопилась Аня услышать все до конца, замечая, как все сильнее пьянеет её собеседник. Язык Вилли заплетался, на него наваливалась спасительная сонливость.

— Вам известно, в какое время мы живем, где и когда? Мне — да. Я испугался. Спрятал пиджак. Убрал с пола разбросанные краски. Я сказал: «Прости меня, Ларсен. Я найду их сам».

— Нашли?! — Подалась вперед Аня.

— Увы, детка, это успокоительные иллюзии. Жажда мести — наркотик смертельно раненного. Чтобы не сбрендить, можно понаслаждаться батальными сценами воображаемой расправы. Но не советую увлекаться ими. — Он сонно опустил веки.

— Ладно. — Аня поднялась. — Кажется, я действительно сильнее вас. Я не отступлю.

— Сильнее меня, но не их.

Аня не оборачиваясь вышла в прихожую.

— Эй, Карменсита… Не назовете ли вашу фамилию? Возможно, мелькнет на страничках прессы… — Вилли, покачиваясь, стоял в дверях комнаты. — Видите ли, в последнее время у меня появилась потребность изучать криминальные сводки. — И он захохотал. Хриплый, с захлебом рыданий хохот сопровождал Аню, раскатываясь в пролетах узкой лестницы. Она выскочила на улицу, прижалась спиной к стене арки, жадно вдыхая морозный воздух.

39

Конечно же, конечно, самодеятельная игра в детектива смешна, бессмысленна и, наверно, опасна. Надежда посмотреть в глаза главному злодею не больше, чем на загробную жизнь, в которой встречаются все близкие. Но сила надежды заключена в её гипнотической привязчивости.

После встречи с Вилли Аня два дня провалялась на своем диване, грызя соленые крекеры — больше ничего её организм не принимал. Она пыталась осмыслить услышанное и как-то связать его с «испанкой» Ларой. Что так упорно пытался сообщить ей Карлос в клубе? Неужели ему стало известно о готовящемся покушении на Михаила? Ведь он говорил о нависшей опасности… Да, похоже. Именно поэтому его и поспешили убрать. Выходит, у Карлоса и Михаила были одни враги. Это уже ниточка!

Аня схватилась за телефон и попросила Дениса о встрече.

— Я заеду к тебе сам, — неожиданно предложил Денис, забыв о конспирации. Через полчаса он стоял между шифоньером и окном в Аниной комнате, громоздкий, нелепый, мрачный.

— Не могу сидеть — нервы ни к черту. Мечусь, дергаюсь. — В подтверждение своих слов, он переместился в противоположный угол. — Приехал чтобы поговорить о наших делах. Прятаться больше не имеет смысла. Мои планы раскрыты. Наши противники держат нас под колпаком. Возможно, придется вступить с ними в некий союз, — с обреченной откровенностью заявил Денис.

— Что бы докопаться до правды? — Аня с ногами сжалась в углу дивана.

— Что бы сохранить свою шкуру, дорогая… Боюсь, никто никогда не узнает, кто стоит за теми громкими убийствами, что происходят чуть ли не каждый день. И наш случай — не исключение.

— Но ведь что-то вырисовывается! Я встречалась с Вилли — тем человеком, с которым жил Карлос. — Аня вопросительно посмотрела на Дениса, но он не подал знак замолчать. Напротив, поддержал тему:

— Из его мастерской он и выбросился… Жуть — восьмой этаж.

— Карлоса вытолкнули. Он сопротивлялся. Вилли знает об этом, но его заставили молчать, пригрозив, что свалят убийство на него.

— Не удивляюсь. Я предполагал что-то подобное.

— Но ведь самое главное вот в чем: его убили накануне нашей встречи! Он хотел со мной увидеться, чтобы сообщить о какой-то опасности, грозящей мне. А может, Михаилу. Я не поняла. Именно здесь надо копать!

Денис сел рядом с Аней. Тяжело вздохнул, сжал ладонями виски и попросил: — Оставь это, Анна…

— Ладно, я поняла… Ты вышел из игры.

— Попробую объяснить. То, что случилось с Карлосом и Михаилом, может случиться со мной или с тобой. Ты менее опасна, а следовательно, у тебя больше шансов уцелеть. А мне отчетливо дали понять, чтобы в это дело не совался. Я послушался.

— Значит, тебе удалось что-то узнать?

— Поверь, все, что я раскопал, отвратительно. Бессмысленно лезть дальше. Глухая топь — чем больше дергаешься, тем сильнее затягивает и меньше надежды на спасение. А спастись все же хочется — инстинкт.

— Мне кажется, ты сейчас выступаешь, как по радио. Нас подслушивают?

Денис с усмешкой пожал плечами: — Не знаю. Какая разница — я говорю правду. И прошу меня выслушать до конца… — Он снова вскочил и начал мерить комнату крупными шагами.

— Вот что получается, Аня.. — Он внимательно изучал обшарпанную полировку шифоньера: — Я вынужден уехать. Пока не знаю, как, куда. Скорее всего, тайно, поскольку следствие не закончено, я дал подписку о невыезде и могу только сбежать… Шансов выйти сухим из воды у меня нет. Так было задумано изначально — козлом отпущения был выбран я.

— Ты в самом деле виноват?

— Господи, детка! Бизнес никогда не бывает чистым. Вопрос в пропорциях — ложка на бочку или ведро к ведру… Не об этом речь… Мне надо исчезнуть, и чем скорее, тем лучше.

— С Алиной?!

— В том-то и проблема… Мы с ней давно чужие, очень чужие. Я старался отвлечься, занять себя делом, мимолетными интрижками, но… — Денис снова обратился к шкафу. — … Но я не могу заставить себя не думать о тебе…

Аня с тупым недоумением смотрела на человека, о котором так долго мечтала. Давно, в какой-то другой жизни. Ни любовные признания, ни безумные сообщения о побеге теперь не трогали её. Все это не относилось к тому единственно важному, что составляло сейчас смысл её жизни. Главное, — Денис оставил расследование. И, очевидно, в этом деле теперь ей не поможет никто.

— Я буду писать тебе шифровки. — Попыталась улыбнуться Аня. — Сообщать о своих следственных успехах.

— Нет. Мы уедем вместе! — строго глядя ей в глаза, сказал Денис.

— Ты бредишь. — Аня поднялась.

— Понимаю, тебе надо подумать. Не говори сейчас ничего, только имей ввиду, ты — женщина моей жизни.

Аня открыла рот, чтобы возразить, но Денис сделал жест, означающий молчание, и предложил:

— Стоит выпить кофейку по этому поводу… Не отвергай мое предложение с ходу, обдумай все хорошенько.

Он поманил Аню пальцем в коридор, но до кухни они не дошли — заперлись в ванной. Здесь так и не починили колонку, из крана постоянно текла холодная вода. Свет мутной лампочки не скрывал убожество и разорение. Места для водных процедур, а тем более, для беседы было совсем немного. Аня прижалась спиной к вешалке с полотенцами. Денис открыл душ и кран в раковине, а потов встал рядом, опираясь руками о стенку за Аниными плечами. Он говорил, выдыхая слова прямо ей в лицо.