Дозор. Питерские тени...

Глава одиннадцатая

Ночной спектакль

Сова доходчивыми жестами попросила: – «Отдай-ка мне записку. Порву ее, пока буду плыть к «Кошке», и выброшу – меленькими кусочками, естественно – в тёмные невские воды, способные сохранить на вечные времена практически любую тайну».

– Без вопросов, – Гришка ловко, за несколько секунд, сделал из бумажного листа самолётик и протянул его напарнице. – Презентую. Можешь поступать с моим подарком – как сочтёшь нужным. Хочешь – порви, хочешь в лифчик запихай. Типа – на добрую память…

– Спасибо, конечно, хрум-хрум-хрум. Твоя щедрость, милый, не знает границ.

– Пожалуйста. А мы, значит, уже всё-всё порешали? То бишь, тупо и беспрекословно подчиняемся…

– Кха-кха-кха! – сделав «страшные глаза», громко закашлялась Сова. – Извини, чуть сушкой не подавилась. Бывает…. Чего ты, собственно, возмущаешься? «Шампанское» слегка надоело? Ладно, так и быть, глотни виски. Разрешаю.

«Действительно, братец, прими на грудь», – посоветовал заботливый внутренний голос. – «Лишним, ей-ей, не будет. Когда это нормальный взрослый мужик отказывался от дармового импортного алкоголя? Да и расшатанные нервишки стоит успокоить. Судя по всем внешним признакам, ночь обещает быть бурной и беспокойной. То бишь, богатой на разнообразные сюрпризы и неожиданности…».

Антонов, под неодобрительные взгляды напарницы, набулькал в фужер из-под «Шампанского» грамм двести пятьдесят благородного шотландского напитка и, предварительно выдохнув из грудной клетки остатки воздуха, выцедил. Естественно, со вкусом и удовольствием выцедил – медленными крупными глотками.

– Законченный алкоголик, – констатировала (впрочем, без особого порицания), напарница, после чего пальцами изобразила несколько знаков-жестов.

«Фраза», в переводе с жестового языка глухонемых, звучала примерно так: – «Владеешь, бродяга, данным искусством? То бишь, языком?».

«Владею», – ответил – пальцами же – Григорий. – «Продолжим наш диалог?».

«Продолжим. Тебя что-то беспокоит?».

«Ага. Начну с прерванной тобой фразы…. Значит, мы уже всё-всё порешали? То бишь, тупо и беспрекословно подчиняемся правилам игры? Только, вот, чьей Игры? Хотелось бы, так его и растак, знать».

«Ну, не знаю. Тем не менее…».

«Считаешь, что нужно принять предложение Северины?».

«Да, считаю».

«Почему?».

«Во-первых, обострённая интуиция подсказывает. Во-вторых, обожаю – до желудочных колик – различные авантюрные авантюры…. Разве этого мало?».

«Наверное, достаточно…».

– Знаешь, милый, какое у тебя самое положительное качество? – ехидно усмехнувшись и перестав вертеть пальцами, вслух спросила Сова. – Вернее, самая позитивная и симпатичная черта характера?

– Даже не догадываюсь.

– Понятливость.

– В смысле?

– Ты такой понятливый – это что-то…

– Стараюсь, – польщено улыбнулся Гришка.

«Улыбаешься, братец?», – саркастически усмехнулся приставучий внутренний голос. – «Ну-ну, доулыбаешься, олух доверчивый…. Ответь-ка мне на простейший вопрос. А зачем, собственно, следователю по особо важным делам знать в совершенстве язык глухонемых? Растерянно молчишь? Думаешь, что Ольга его выучила на зоне, во время отбытия срока? Типа – от серой скуки? Не знаю, не знаю. Слабенькая версия. Откровенно слабенькая…. Интересно, а почему надо «следить за языками»? Неужели, «подслушки» задействованы в полный рост? Бывает, конечно…».

Перекурив, к столу вернулась рыжеволосая Сева и, вернув зажигалку, спросила:

– Как дела, р-ребятки? Всё н-нормально?

– Просто замечательно, – утвердительно кивнув головой и по-дружески подмигнув, заверила Сова, после чего принялась сладко и очень натурально зевать.

Фотомодель тут же прониклась и, отчаянно заикаясь, начала неуклюже извиняться, мол, ужасно притомилась, ноги совершенно не держат, и смертельно хочется спать.

– Тогда мы, пожалуй, почапаем к дому, – поднимаясь на ноги, объявил Гришка. – То есть, к яхте. Спасибо, милая Сева, за шикарное угощенье и сердечное гостеприимство…. Можно, мы и завтра навестим вас?

– М-можно, – бесконечно-усталым голосом согласилась Северина. – Только, п-пожалуйста, не раньше п-полудня…. С-спокойной ночи. Извините, но п-проводить не с-смогу…

Они спустились по сходням и подошли к надувной лодке.

– Темновато здесь, – вздохнула Сова. – Даже собственных пальцев не видно.

– Это точно, – подтвердил Антонов. – Звёзд на небе много, и половинка Луны имеется. А, всё равно, толком не поговорить…

– Что у тебя с голосом?

– Например?

– Холодный какой-то. Равнодушный и безразличный.

– Может, на эту тему потом поговорим?

– Поговорим, конечно, – виновато хлюпнула носом напарница. – Потом…

– Оля, я не знаю, в чём тут дело, – помолчав секунд десять, решился на вопрос Григорий. – Конечно, у каждой серьёзной операции существуют свои нюансы и информационные ограничения…. Но, неужели, нельзя было обойтись без лицедейства?

– Извини. Нельзя. Так получилось.

– Тебе изначально было известно больше, чем мне? Да и начальственные указания многого не позволяли?

– Давай, поговорим на эту тему попозже, – усаживаясь на лодочное сиденье, предложила Сова. – Вот, возьми, – протянула «тэтэшку». – Мне-то сегодня эта штуковина ни к чему. А тебе лишней не будет…. Поцелуешь на прощанье?

– Могу. В щёку.

– Не хочу – в щёку. Отталкивай каравеллу от берега.

– Оттолкнул.

– Береги себя, Гриня. И не лезь, пожалуйста, на рожон. Я буду волноваться за тебя.

– Тронут. Того гляди – на слезу пробьёт.

– Дурак ты, Антонов.

– Какой, уж, есть. Извини, – Гришка уже не мог остановиться. – Юлиану привет передавай. Разрешаю пофлиртовать с ним. По полной программе. Например, рассказать о необычной зоне, в которой заключённым раздают гламурные дамские журналы, а всех желающих обучают разным экзотическим языкам. В том числе, языкам жестов.

– Я…, – громко сглотнув, потерянно замолчала Сова.

– Всё, отчаливаем…

Моторчик завёлся с первой попытки – затарахтел, слегка подвывая на все лады. Лодка, подняв тучу брызг, сорвалась с места.

– Шире надо, учитывая сильное встречное теченье, дугу закладывать, – доставая из кармана пачку с сигаретами и зажигалку, проворчал Григорий. – И газовать так сильно не надо, иначе мотор может «глотнуть» водички и заглохнуть. Вот же, не успел проинструктировать…

Лодка скрылась в ночной темноте. Тарахтенье начало постепенно отдаляться. Он закурил и, с удовольствием вдыхая ароматный табачный дым, принялся любоваться ночным звёздным небом.

«Да, очень красиво», – согласился мечтательный внутренний голос. – «Знатно нынче вызвездило. Устойчивый антициклон, не иначе, пожаловал с визитом…. А, чего ты загрустил, бродяга? Мол, используют, в очередной раз, в качестве рабочего винтика, не обременённого полнотой информации? Подумаешь. В первый раз, что ли, ощущать себя маленькой и бесправной пешкой в чужой Большой Игре? Дело насквозь привычное. Ах, да, Ольга же ещё…. Тут, ясен пень, всё гораздо сложней. Действительно, показалось, что отыскалась-таки вторая половинка, которую ты так долго искал…. Показалось? Трудный вопрос. Может быть, и нет. Не торопись, братец, с окончательными негативными выводами. Всякое бывает на этом жестоком и мутном Свете. Всякое…. Может, Ольга тоже – обыкновенный исполнитель, действующий в строгих рамках операции? Из знаменитой серии: – «Шаг в сторону – расстрел…». Или задурили девушке голову, наобещав всякого и разного. Бывает…. Ладно, докуривай. Пора выдвигаться на охрану вверенного объекта. То бишь, на подстраховку…».

Отправив щелчком окурок в невские воды, Гришка двинулся вдоль борта «Афродиты».

Ноги тонули в вязком островном песке. В отсветах палубных ламп, падавших с борта баржи, бестолково плясали-суетились тени каких-то ночных насекомых. Со стороны ближайшего кустарника доносилось тревожное стрекотанье сверчков.