Гончие псы Гавриила

– Если хочешь… Но я бы пока оставил семейные проблемы на Чарльза.

– Он глава семьи? Интересные дела.

– Это заявление ничуть не хуже любого другого.

– Ну ладно. Во-первых, невозможно даже вообразить, с какой стати ему бросаться куда-то сломя голову, если его темные намеки ни во что не вылились.

– Ты мне прочла все письмо?

– Да.

– Тогда самая разумная вещь – перестать об этом думать. Мальчик, похоже, знает, что делает, а в одном пункте он особо четок.

– То есть?

– То есть, мой ребенок, не делай ничего просто от прилива крови к голове, просто потому, что Чарльз вставил тебе фитиль, – сказал мой родитель откровенно. – Забудь его, ходи на экскурсии, позвони ему вечером и разберись с ним. И не вздумай опять отправиться во дворец без него. Кристи?

– Я здесь.

– Усвоила?

– Усвоила. Черт тебя побери, папа, вы, мужчины, все одинаковые, вы все из каменного века. Я могу прекрасно за собой смотреть, и ты это знаешь. В любом случае, что не так? Почему я не могу опять поехать, если хочется?

– А хочется?

– Ну, нет.

– Тогда попытайся не быть идиоткой в большей степени, чем тебя создала Природа. Как у тебя с деньгами?

– Нормально, спасибо. Но папа, ты же не думаешь на самом деле…

Ровным металлическим голосом вмешался оператор:

– Ваше время кончилось, желаете продлить?

– Да, – сказала я четко.

– Нет, – сказал мой отец одновременно. – Иди, дитя мое, наслаждайся собой и жди кузена. Ничего я особенного не думаю, но предпочитаю, чтобы ты была с Чарльзом, вот и все. У него масса здравого смысла.

– Я думала, что он ужасно испорченный и живет только для собственного удовольствия.

– Если и это не говорит о здравом смысле, то я уж не знаю, что.

– А я?

– Господи, как ты похожа на мать.

– Благодарю за это Бога, – сказала я едко, расхохоталась и повесила трубку.

По какой-то абсурдной причине я почувствовала облегчение и развеселилась. Поэтому я решила заняться серьезным делом – как следует накраситься и подумать, что я хочу съесть.

С самого начала я планировала осматривать Бейрут лениво и в одиночестве. Действительно было бы идиотизмом раздражаться, что так и получилось. В любом случае, ничего не оставалось делать. Я отправилась путешествовать.

В Бейруте грязно, много народу и романтики не больше, чем в пригородах Лондона. Хотя я недавно и гостила в Дар Ибрагиме, то, чего я предварительно начиталась, заставляло ожидать чего-то необыкновенного. Вынуждена доложить, что ничего интересного не произошло, только я влетела в кучу несвежей рыбы и поломала босоножку. Я чуть не купила огромные бусы из бирюзы, а потом почти решила открыть банковский счет, как у Халиды, такими симпатичными были многочисленные тонкие золотые браслеты, нанизанные на проволоки в витринах. Но я поборола свои порывы и пришла на площадь Мучеников с очень жалкими покупками – тюбиком крема для рук и огромной бусиной из бирюзы с золотом для «Порша» Чарльза. Только потом я вспомнила, что очень на него сержусь, и чем скорее на него подействует дурной глаз, тем лучше, я получу удовольствие, если даже вообще никогда ничего от него не услышу.

Уже темнело. Возможно, он приехал в Дамаск и уже позвонил… Я поймала такси и скоро остановилась в нескольких ярдах от своей гостиницы.

Первым человеком, которого я увидела, был Хамид, грациозно прислонившийся к стойке и беседующий с клерком. Это был уже новый клерк, но Хамид мне улыбнулся через фойе, сказал что-то этому человеку, и, не успела я подойти, как он уже проверил мою ячейку и завертел головой. Никаких посланий. Лицо, должно быть, выдало меня, потому что Хамид быстро спросил:

– Ждали чего-то важного?

– Только от кузена. Не видела его с прошлой ночи.

– Да? Его не было, когда мы вернулись утром?

– Уехал в Дамаск. Меня ждало письмо. Ему пришлось уехать рано. Я подумала, что он, может, уже приехал туда и позвонил… Да? – Это клерку, который вдруг прервал разговор с печальным арабским джентльменом в красной феске и попытался привлечь мое внимание.

– Извините, мисс Мэнсел, я слышал, что вы говорили, и подумал, что, возможно, произошла ошибка. Звонок из Дамаска был, раньше. Мне показалось, что просят мистера Мэнсела, но, может быть, сказали мисс? Мне очень жаль.

– Но даже если это было и мне, то меня не было, – сказала я разумно. – Я только что вошла. В какое время?

– Недавно, может быть, с час. У меня только началось дежурство.

– Понятно. Спасибо большое, может, это и был нужный мне звонок. Не волнуйтесь, это неважно, если это он, то позвонит еще раз. Полагаю, он не оставил номера?

– Не думаю, но проверю. – Он вытащил из ячейки Чарльза листок бумаги и вручил мне. Там только было написано, что имел место звонок из Дамаска в пять ноль пять. Ни имени, ни номера.

Я отдала его обратно.

– Ну что же, думаю, что сегодня больше из гостиницы не выйду. Поэтому, если он опять позвонит, вы меня соедините, правда?

– Конечно. Сразу же сообщу на коммутатор. – Он поднял телефонную трубку и заговорил на арабском.

– Если бы вы знали, где он остановился, – сказал Хамид, – могли бы позвонить ему сами, прямо сразу.

– В том-то и дело. Боюсь, что не знаю. Он поехал к другу, а я совершенно забыла фамилию, даже не помню, слышала я ее раньше или нет, хотя, наверное, должна была. Я даже была в этом доме, но адреса не представляю. – Я засмеялась. – Можно выяснить, если сделать довольно много звонков… У них есть связи в Бейруте, а зять его отца – министр внутренних дел.

– А полиция, между прочим, – жизнерадостно заявил Хамид, – запросто могла бы его найти. Хотите, спрошу?..

– Нет, нет, не беспокойтесь. Лучше не буду никому мешать. Кузен сам позвонит.

– Он вернется в Бейрут?

– В среду или четверг, он не был уверен.

– Мисс Мэнсел, – заговорил клерк, – очень удачно. Позвонили опять, как раз во время моего разговора с коммутатором. Зовут мистера Мэнсела, но когда узнали, что его нет, попросили позвать вас. Сейчас он на линии.

– Значит, это не кузен? Хорошо, куда мне подойти?

– Вот в ту будку, если не возражаете.

Будка оказалась открытым сооружением, про которые говорят, что они не пропускают звука, если сильно наклониться вперед. Но на самом деле, они – широковещательный шедевр, что-то вроде галереи шепотов в храме Святого Павла. Прямо рядом с будкой две англичанки обсуждали руины Библоса, группа американцев беседовала о пище, а французский юнец вертел ручки транзистора. В соседней со мной будке араб с печальным лицом гудел на арабском, похоже, добивался нужного ему соединения. Я заткнула рукой свободное ухо и попыталась что-нибудь услышать.

Звонил Бен, в диком шуме прошло какое-то время, пока мы начали друг друга понимать, а потом он заговорил решительно и несколько удивление:

– Чарльз? Здесь? Но пока его в любом случае нет. Когда он выехал?

– Не представляю, но рано. Он не звонил?

– Нет. Безусловно, буду очень рад снова его увидеть. Он не мог подождать и взять вас с собой?

– Это было бы прекрасно, но, как я поняла, он о чем-то очень срочном хотел поговорить с вашим отцом и старался наверняка его поймать.

– По этому поводу я ему и звоню. Отец приедет домой завтра, мы ждем его к обеду. Я обещал дать Чарльзу знать.

– Но он определенно сказал… Ну, значит, неправильно понял.

– Что случилось?

– Да ничего. Извините. Я нахожусь в фойе гостиницы, здесь ужасный шум. Просто Чарльз, кажется, перепутал дни, он думает, что ваш отец вернется сегодня. То есть в конце концов мог подождать и не ставить меня в такое положение. Послушайте! Не хочется вас беспокоить, но вы не могли бы попросить его позвонить, как только он появится?

– Конечно, скажу. Вы не волнуетесь, нет?

– Ни капельки. Я бешусь.

Он засмеялся.

– У меня возникла идея. Я мечтал вас увидеть и знаю, что отцу это тоже доставит удовольствие, поэтому почему бы вам не приехать и не присоединиться к Чарльзу тут? Пробудете здесь два-три дня, я сам покажу вам Дамаск, а если Чарльз никогда не появится, то и тем лучше. Как насчет этого?