Солнце ночи

В ресторане было довольно людно: человек пять, не меньше. Я помахала рукой Ольге и Ане, сидевшим за одним столиком, вежливо кивнула нескольким незнакомым мужчинам.

Ольга с Аней закончили обед раньше меня и удалились под ручку. Я проводила дам взглядом. Странная парочка. Ну что между ними может быть общего? Кроме мужа, конечно…

Я устыдилась собственного цинизма.

В конце концов, может, Ольга эту забитую девицу по-человечески жалеет! Вот только действительно ли девица такая забитая? Лично мне кажется, что Анечка разыгрывает спектакль. Неясно одно: зачем ей это надо?

Я закончила обед чашкой чая, отказалась от десерта и поднялась из-за стола. Проходя по длинному коридору, ведущему в холл, вдруг заметила, что на ковровой дорожке лежит что-то маленькое и блестящее…

Я нагнулась, подняла странный предмет. Это была сережка, сделанная в форме гвоздика. Симпатичная цветочная розетка, а в серединке маленький бриллиантик. Эти сережки-гвоздики я видела утром в ушах Ольги. Нужно вернуть хозяйке.

Я подошла к Светлане, сидевшей в кресле с пачкой счетов, и спросила:

— В каком номере остановилась Ольга? Она потеряла одну сережку, хочу ее вернуть.

— Ольга живет в люксе на третьем этаже. Дверь по правой стороне коридора.

Насколько я помню, в отеле всего два номера-люкс. Один занимает Ольга, а второй… Интересно, кто занимаете второй номер?

Впрочем, подозреваю, что его счастливым владельцем является режиссер Палянский с супругой. Я поднялась на третий этаж, остановилась в начале коридора, осмотрелась. Здесь царила тишина. Справа и слева на стенах горели хрустальные бра, ковер в палец толщиной заглушал шаги. Пахло тем, чем обычно пахнет в дорогих отелях: апельсинами, хорошим табаком и дорогими духами.

Я дошла до дверей, располагавшихся друг против друга. Солидное дерево, покрытое красноватым лаком. Никаких тебе номеров, прибитых гвоздиками. Как там сказала Светлана? «Дверь с правой стороны коридора». Я послушно развернулась направо. Прислушалась к тишине, царившей в номере, и осторожно стукнула в деревянный косяк.

Тишина. Ни ответа, ни привета.

Я стукнула еще раз, но ответа по-прежнему не получила. Тогда я взялась за ручку двери и медленно повернула ее влево. К моему удивлению, ручка поддалась! Номер не заперт, значит, Ольга где-то рядом.

Я открыла дверь шире, на цыпочках ступила в чужой номер. Взгляду открылось громадное пространство, не перечеркнутое стенами. Метров тридцать пять-сорок, не меньше. Насколько я поняла, это была гостиная, совмещенная с баром. В большом стеклянном эркере уютно уместились большие мягкие кресла, бархатные шторы красиво затеняли дневной свет. Я вышла на середину комнаты, завистливо прищелкнула языком.

Какая роскошь! Даже не представляю, сколько она может стоить!

Из комнаты в разные стороны вели две двери. Я подошла к той, что была справа, приоткрыла ее, обозрела большую, роскошно обставленную спальню. Вернулась назад, подошла ко второй двери. Открыла ее, немного постояла на пороге.

Великолепный кабинет, в котором комфорт сочетается с удобством. Громадные шкафы вдоль стен, уставленные книгами, письменный стол, на котором расположился стильный ноутбук.

Рядом на стеллаже принтер, факс, ксерокс и еще пара приборов, назначения которых я не знаю. Настоящий камин, выложенный изразцами, наполнил мою душу еще более глубокой завистью. Всю жизнь мечтаю иметь в доме живой огонь! Сидеть возле уютно потрескивающих поленьев, попивать хорошее вино, почитывать интересную книгу… Вряд ли когда-нибудь моя мечта осуществится. В городской квартире такое удовольствие практически недоступно, а хороший дом я построю еще не скоро. Если вообще когда-нибудь построю.

Я подошла к окну, приподняла занавеску. Отсюда, из угловой башни, открывался потрясающий вид на побережье. Представляю, как в этой комнате уютно зимой! За окном неприветливое холодное море, а за спиной потрескивает огонь и пахнет настоящим деревом… Я вздохнула и отошла от окна. Нет. Никогда мне не дождаться подобного счастья.

Я положила сережку-гвоздик на письменный стол. Похоже, это место Ольга посещает регулярно. Поэтому не увидеть свою потерянную сережку просто не сможет.

Я еще раз обвела кабинет долгим взглядом, подавила тяжелый вздох и двинулась к двери. Но не успела я взяться за ручку, как мои ноги внезапно обдало сквозняком. Я замерла на месте и перестала дышать.

Захлопнулась входная дверь, злобный приглушенный голос Ольги спросил:

— Какого черта ты приперся?

— Милая моя! — ответил бархатный баритон, в котором я сразу узнала голос Григория Михайловича. — Нельзя ли повежливее?

Ольга выругалась. Я оторопела. Никак не ожидала услышать от рафинированной дамы столь откровенные выражения.

Но Палянский не обиделся. И даже весело засмеялся.

— Ты не меняешься с годами, — заметил он, перестав смеяться.

— Говори, что тебе нужно, и убирайся, — велела Ольга.

— Ты знаешь, что мне нужно.

— Денег не дам! — отрезала Ольга. — Я достаточно на тебя потратилась!

Воцарилось недолгое молчание. Я припала ухом к створке двери и перестала дышать. Подслушивать, конечно, некрасиво, но до чего интересно! Захватывающее ощущение!

— Ты не на меня потратилась, а на искусство, — напомнил Палянский с едва уловимым ехидством. — Проявила благородство и проспонсировала съемку отличного фильма! Между прочим, фильма, который завоевал уже три международных приза!

— Ты-то тут при чем? — брезгливо спросила Ольга.

— Ты что, забыла? — удивился Палянский. — Я этот фильм снял!

— Да иди ты, — сказала Ольга почти весело. — Ты снял!.. Сняли твои ассистенты, талантливые ребята, которых даже в титрах не упомянули! А ты просто купил право поставить свою фамилию первой! Между прочим, купил на мои деньги! — Палянский ничего не ответил. Ольга помолчала и продолжала задумчивым голосом: — Одного понять не могу: неужели кто-то в вашем мире верит, что ты способен снять хорошее кино? Ты же полная бездарь! Неужели ни у кого не возникает вопроса: почему за прошедшие двадцать лет ты не снял ни одной картины?

— Потому, что прошедшие двадцать лет отечественный киномир находился в глубоком кризисе, — объяснил Палянский. — Но мы отвлеклись. Мне нужны деньги.

— Не дам, — сказала Ольга, но уже без прежней уверенности.

Режиссер расхохотался.

— Заткнись! — велела Ольга. И добавила: — Не дай бог, Аня услышит…

— Ничего, она прекрасно знает, что я пошел к тебе.

Ольга вздохнула:

— Бедная девочка! И как она все это терпит? Ты же, сволочь, ни копейки ей на расходы не выдаешь!

— Молода еще, — ответил режиссер. — Тратить не умеет. О! Знаешь что? Ты можешь дать ей денег сама! Я не буду возражать!

Ольга вспыхнула:

— Идиот! Под каким соусом?

— А ты дай без соуса! — предложил режиссер. — Просто вложи ей в ручку стопочку и скажи: это тебе на булавки, дорогая.

— Как же ты меня достал, шантажист проклятый, — проговорила Ольга, и я даже вздрогнула, столько ненависти звучало в ее голосе.

— Потерпишь, — отозвался Палянский. — Так что? Прикажете получить?

— У меня нет с собой такой суммы.

— А ты в Москву позвони, пускай муж пришлет. А то я почти на нуле!

— Позвоню! — выкрикнула Ольга. — А сейчас, умоляю, убирайся! Иначе я за себя не ручаюсь!

— Ну что ты, дорогая, — ласково прожурчал баритон режиссера. — Нельзя же так. Нужно нервишки подлечить, благо мы на курорте.

Ольга не ответила, но я услышала, как на пол упало что-то тяжелое. Сначала я решила, что дама потеряла сознание, но тут же отказалась от этой мысли. Не такой Ольга человек, чтобы позволить себе подобную слабость. Скорее всего, упал стул, с которого она вскочила.

Мою догадку подтвердил испуганный голос Палянского:

— Все-все! Ухожу! Не делай таких резких движений, я пугаюсь.

Послышались шаги, мои ноги снова обдало сквозняком. Открылась и захлопнулась входная дверь, Ольга пробормотала себе под нос:

— Тварь!