Я слышу тишину

В этот момент все будто замерло. Люди смолкли, как по команде, и уставились на Кристину со смесью ужаса и любопытства, точно она нарушила какой-то тайный код.

Джонатан улыбнулся - ровно так ослепительно, как мечтала моя сестра - и, мне показалось, немного виновато.

- Простите, моя дорогая, - мягко сказал он Кристине, глядя на ее повисшую в воздухе ладонь. - Но я не пожимаю рук.

Она тотчас же осыпалась на пол горкой разбитых сердечек, но мне было не до нее - в этой комнате, в этом городе, во всем этом мире для меня теперь существовал лишь один человек.

   Он между тем бросил быстрый взгляд мои перчатки, а потом снова посмотрел в глаза и улыбнулся. Я против воли улыбнулась в ответ. Именно в этот момент я окончательно поняла: безо всяких поисков и ожиданий, без грез и фантазии о несбыточном, я только что встретила свой идеал. Странно, что у нас с Мирой он оказался одним на двоих.

   3

   С любовью всегда одно и то же: каждый раз - как в первый. Любила ли я кого-нибудь до встречи с Джонатаном? Нет. Все, что происходило со мной раньше, было не более чем иллюзией.

   Но один лишь его взгляд пробудил меня к жизни. Мои легкие раскрылись и сделали первый вздох. Кажется, тут я должна была закричать, как новорожденный младенец, но из моего сжавшегося горла не вырвалось ни звука. Я лишь с неуместной и неприличной жадностью упивалась видом бесконечных темных ресниц (пушистых, словно у девчонки), капризным изгибом губ и прекрасными музыкальными пальцами. На костяшках среднего и указательного чужеродными пятнами алели тонкие царапины. Странное дело! Не то чтобы я хорошо разбиралась в предмете, но слышала, будто пианисты фанатично берегут свои бесценные руки и постоянно пытаются их согреть. Говорят, у Сергея Рахманинова была электрическая муфта, в которой он грел руки перед концертами, а Святослав Рихтер попросту держал их подмышками, чтоб не мерзли. Повреждения на нежной коже Джонатана помимо воли притягивали взгляд, и при виде нее мое сердце сжималось от боли. Мне вдруг остро захотелось дотронуться губами до его израненных пальцев, но это явно было бы слишком большой вольностью. Да и сам Джонатан только что дал понять, что не терпит чужих прикосновений.

   Потом мы отправились туда, где в честь приезда Джонатана давали прием. Я и сама не понимаю, как это произошло, но в машине мы оказались рядом. Одни. Через стекло я видела, что Виктор улыбается и машет, надеясь привлечь внимание, но Джонатан наклонился вперед и постучал в перегородку, отделяющую нас от водителя:

   - Поехали!

   Мы плавно тронулись с места, Джонатан достал из внутреннего кармана своего шикарного смокинга одноразовую салфетку в индивидуальной упаковке и тщательно протер руки. Задев царапину на указательном пальце левой руки, он поморщился.

   - Я обычно потом пользуюсь кремом для рук, - сказала я, борясь с совершенно несвойственным мне желанием зализать его ранку, как кошка.

   Джонатан пронзил меня взглядом, и я буквально ощутила, как оступаюсь и тону, - все, как и предсказывала себе Мира. Почему же исполнение ее мечты досталось мне?

   - Правда? - переспросил он. - Покажите.

   Я открыла клатч и продемонстрировала маленький тюбик с кремом. Я была далека от мысли предложить ему свою вещь - Джонатан был для меня словно открытая книга, и я знала: подобное предложение он отвергнет с брезгливым презрением и насмешкой, как отказался пожать руку моей подруге.

   Но Джонатан покачал головой.

   - Не крем, - сказал он с улыбкой. - Покажите свои руки. Я хочу посмотреть, помогает ли.

   У меня покраснели щеки. Показать свои руки незнакомому человеку я не могла - это было слишком... личное. Странно, что он сам этого не понял.

   Так что я переплела пальцы в замок.

   - В другой раз, - пообещала я туманно. - Когда-нибудь. Если мы поближе познакомимся.

   - А если не будет другого раза? - теперь взгляд Джонатана был прикован к моим перчаткам, и я чувствовала себя, словно школьница, которую одноклассник просит дать потрогать под юбкой.

   Я отодвинулась подальше и перекрестила руки на груди.

   - Будет.

   - Откуда вы знаете? Мы можем больше не увидеться. Так что у вас всего один шанс.

   - Показать руки?

   - Узнать меня поближе.

   Джонатан все еще улыбался, но больше не делал попыток приблизиться. Интересно, что бы он подумал, если бы я попросила разрешения лизнуть его ранку? Должно быть, высадил бы из машины прямо на ходу.

   - Ладно, - согласилась я. - Давайте познакомимся поближе. Откуда у вас царапины на руке?

   Джонатан вздохнул и растопырил пальцы, словно впервые их увидел.

   - Я убил кое-кого, - сказал он очень проникновенно. - Моя жертва сопротивлялась, и я ударил ее - вот сюда, в скулу. Надеюсь, вы меня не выдадите?

   Это была странная шутка, и она мне не очень понравилась. Возможно, потому, что мне оказалось в нее очень легко поверить.

   - А если серьезно?

   Джонатан вздохнул.

   - Если серьезно, то во всем виновата горничная. Она принесла белые розы, а мне нравятся чайные. Такие вещи меня очень расстраивают. Я не люблю, когда люди невнимательны к деталям.

   - Вы ударили горничную? - уточнил я.

   Он покачал головой.

   - Нет, всего лишь дверь.

   Что ж, примерно так я и подумала: опасность исходила от Джонатана так явно, словно у него на груди висел знак "Берегись". Странно, что меня это не пугало, а успокаивало. Возможно, все дело было в том, что я знала, чувствовала: мне он не причинит вреда.

   Удовлетворенно кивнув, я перевела взгляд на окно. За ним проносились фонари и деревья, деревья и фонари... Это было совершенно не похоже на центр Москвы, куда мы направлялись. Это вообще было не похоже на Москву. Это больше напоминало...

   - Куда мы едем? - спросила я, пораженная неожиданной догадкой.

   Джонатан тоже посмотрел в окно.

   - В аэропорт, - ответил он как ни в чем ни бывало. - Полагаю, в Домодедово, хотя не уверен. Можно спросить у Ярдли, если хотите.

   Я отодвинулась еще дальше. Возможно, я немного поторопилась, посчитав нас родственными душами.

   - Кто это - Ярдли? - я задала совсем не тот вопрос, что собиралась. Потому что, признаться, немного заволновалась.

   - Мой помощник, - кажется, ситуация его забавляла. И тоже волновала -- совсем немного.

   - И зачем нам в аэропорт? - уточнила я. - Разве нас не будут ждать на приеме?

   Джонатан откинулся на сидении и положил голову на спинку. Вид у него был совершенно расслабленный.

   - Мне нравится, как вы это говорите - "нам", "нас". Значит, вы уже все поняли. Это хорошо. Не нужно ничего объяснять... - на миг он благодарно прикрыл глаза, а потом снова посмотрел на меня -- так, что мне захотелось раствориться в его взгляде без следа. - Не нужно объяснять, но мне так хочется сказать это вслух: я похищаю вас, моя дорогая.

   Я ощутила моментальный укол паники. События развивались не по плану - точнее, не по моему плану, и это слегка выбивало меня из колеи.

   - У меня нет с собой паспорта, - сказала я первое, что пришло в голову. - Вы не сможете меня увезти. Как мы пройдем границу? Джонатан беззаботно пожал плечами.

   - У меня частный самолет. Его не досматривают. Я могу вывезти весь ваш симфонический оркестр, и никто не заметит.

   - Меня будут искать, - привела я очередной аргумент, но Джонатан легко отмел и его.

   - Вас некому искать. Родственников у вас нет, наследников и близких друзей - тоже.

   - А вы навели обо мне справки?

   Он покачал головой.

   - Тут не нужно наводить никаких справок. У вас все на лице написано, - Джонатан придвинулся ближе, словно для того, чтобы лучше разглядеть воображаемую надпись. - Одиноки, не поняты, несчастны. Вам нужно, чтобы вас похитили - выдернули из болота и увезли как можно дальше. Именно это я и делаю.

   Меня охватило раздражение. За кого этот человек себя принимает? Как он смеет врываться вот так в мою жизнь и перекраивать ее на свой вкус?