Окно с видом на площадь

Все, что мне могло понадобиться для этого, я, конечно, принесла с собой в маленькой корзиночке, и я кивнула в знак согласия. Когда появилась горничная, мистер Рейд дал ей распоряжение, и я последовала за ней в холл и вверх по второму пролету лестницы на верхний этаж дома.

На этом этаже было так же уныло и мрачно. Может быть, это впечатление создавалось темным деревом отделки и обоями. И снова только одна газовая лампа в виде шара освещала пространство холла. Вокруг было много закрытых дверей. Из-за одной в передней стороне дома я услышала громкие голоса — как будто сердитые или возбужденные. Бойкая молодая горничная искоса взглянула на меня, подняла вверх глаза и постучалась в дверь. По ее виду я поняла, что такое в детской происходило часто.

Женский голос изнутри попросил нас войти, и мы вошли в комнату средних размеров, где в камине ярко и шумно пылал огонь, создавая атмосферу слишком жаркую и душную для мягкой погоды, которая стояла на дворе. Потом мне пришлось узнать, что Торе Гарт всегда было холодно и зябко, даже в очень хорошо натопленной комнате.

Горничная неуклюже присела в легком реверансе, пролепетала, что хозяин прислал меня обмерить мисс Селину, чтобы сшить ей платье, и так быстро ушла, как будто только и ждала того момента, когда сможет исчезнуть. Когда дверь закрылась за ней и я осталась одна с рассерженными обитателями этой жаркой и душной комнаты, я почувствовала, что не могу осуждать ее за это желание. Красный турецкий ковер на полу, казалось, еще больше накалял атмосферу в комнате, загроможденной разнообразной мебелью. Диваны, стулья, столы, шкафчики — все было расставлено так, что невольно создавалось впечатление, будто они, как и обитатели этой комнаты, тоже были в ссоре друг с другом.

Гувернантка оказалась высокой полной женщиной в коричневом шерстяном платье строгого покроя. На вид ей было около пятидесяти. Ее густые, темные, без седины, волосы были уложены продуманно, по моде — пышными волнами. Вероятно, она гордилась волосами и прической. Лицо ее с темными, глубоко посаженными глазами под выпуклым лбом было бы привлекательным, если бы его выражение было не столь жестким и угрожающим. Она почти не удостоила меня взглядом. Все ее внимание было направлено на хрупкого темноволосого мальчика, сидевшего за круглым столом у камина и не поднимавшего взора от книги, лежавшей перед ним.

А вокруг них суетилась и подпрыгивала очень живая маленькая девочка с длинными светлыми волосами, развевающимися за плечами, с личиком, собранным в проказливую гримаску.

— Он взял ее, Гарти, взял! — пронзительно кричала девочка. — Пусть он отдаст ее мне немедленно!

Мисс Гарт протянула руку по направлению к мальчику:

— Сейчас же отдай мне то, что ты взял у сестры.

Мальчик, казалось, не слышал, находясь в каком-то своем собственном мире. Полный безразличия к окружающему, он перевернул страницу и продолжал читать, не обращая внимания на протянутую руку. Девочка, вероятно, была бы прехорошенькой, если бы не гримасничала, а мальчик произвел на меня впечатление ангелоподобного существа — только очень грустного и печального.

Я поторопилась подойти к столу и представиться гувернантке с тайной целью прекратить эту неприятную сцену.

— Вы мисс Гарт? Я Меган Кинкейд. Я должна сшить платье для этой молодой леди, и мне хотелось бы снять с нее мерки, если вы позволите.

Маленькая девочка вихрем промчалась через комнату ко мне так, что ее пышные юбочки взметнулись под розовым передником, и с готовностью остановилась передо мной, чтобы я могла ее измерить.

— Вот! — с торжеством в голосе вскричала она. — Мама ведь обещала мне отдать тот новый зеленый китайский шелк! Я знала, что она отдаст, если я хорошенько попрошу!

Несмотря на все усилия Седины быть в центре внимания, я наблюдала именно за мальчиком, доставая и развертывая портновский метр. Впервые за все это время он поднял большие темные глаза от страницы, которую читал, и пристально посмотрел на меня. На лице его отразился необычный интерес.

— Кто-то из вашей семьи умер, — промолвил он. Это был не вопрос, а утверждение.

Я поняла, что он увидел мое черное платье, и ответила ему как можно спокойнее:

— Ты очень наблюдателен. Действительно, я ношу траур.

— Не делай неуместных замечаний, Джереми, — ворчливо заметила мисс Гарт. — Ты злой мальчик, потому что берешь вещи, принадлежащие твоей сестре. Слушайся меня и отдай то, что ты у нее взял, или мне придется тебя наказать.

Долгий, злой взгляд, которым он одарил ее перед тем, как снова обратиться к книге, не оставлял никаких сомнений. Ее слова, как эхо, отозвались в моей голове. «Злой мальчик», — подумала я, и что-то стало оживать в моей памяти и показалось мне знакомым. Я снова обратилась к Селине, поворачивая ее, измеряя и записывая цифры.

— Скажите, какое это будет платье? — умоляла меня Селина. — Действительно из зеленого китайского шелка?

Было трудно устоять перед ее просьбами, и я улыбнулась ей.

— Я ничего не могу тебе сказать, пока не поговорю с твоей матерью. Вот тогда я все расскажу тебе, и мы сможем подумать над ним вместе с тобой.

Она принялась хлопать в ладоши, но тут же остановилась, потому что один ее кулачок был зажат. У меня вдруг мелькнуло подозрение. Я взяла ее тонкую руку пальцами и повернула ладошкой кверху. Девочка не сопротивлялась, а только засмеялась, когда я подняла ее пальчики и обнаружила точеную брошь в виде маленькой красной клубнички. Я подняла ее, чтобы мальчик смог увидеть.

— Твоя сестренка, я думаю, просто дразнила тебя. Видишь, вот то, что она потеряла, как она думала. Во всяком случае, он этого не брал.

— Ну, конечно, не брал, — презрительно произнес мальчик и продолжил читать книгу.

Мисс Гарт раздраженно посмотрела на него и перевела смягчившийся взгляд на свою любимицу.

— Ты не должна так дразнить нас, милая, — сказала она и подошла поближе, чтобы окинуть мои измерения критическим взглядом. От нее исходил сильный запах фиалковых духов, и в этой душной комнате он показался мне несколько угнетающим.

Все увиденное здесь усиливало во мне чувство, что я не смогу выполнить то, о чем просил меня мистер Рейд. Как бы ни нуждался мальчик в помощи, он не потерпит никакого надзора, а мисс Гарт, конечно, не позволит никакого вмешательства. Я твердо решила, что сделаю платье для Селины и на этом мои обязанности закончатся.

— Кто же это умер в вашей семье? — спросил мальчик, снова устремив на меня свой недоверчивый, вопрошающий взгляд.

Я не попыталась уйти от ответа, а объяснила ему прежде, чем смогла вмешаться гувернантка:

— Моя мама и брат погибли в результате несчастного случая несколько месяцев назад. Лошадь понесла, и они оказались под ее копытами.

Темные глаза ребенка застыли, черные зрачки расширились почти до размеров радужной оболочки. Я почувствовала, как он хочет понять весь ужас случившегося, и это встревожило меня. И пока он не успел спросить о подробностях, я поспешила переменить тему:

— Твое лицо мне кажется знакомым, Джереми. Может быть, я видела тебя, когда ты играл, а я проходила по площади Вашингтона? Его темные глаза сверкнули, и в них отразилось беспокойство.

— Я никогда не играю на площади, — сказал он. — Но года два назад мой портрет — рисунок — напечатали во всех газетах. Там вы меня и видели.

— Достаточно, Джереми, — резко приказала мисс Гарт. — Если вы закончили, мисс Кинкейд, вам лучше уйти. Мальчику нельзя так волноваться. Прежде всего, я никак не могу понять, почему вас привели именно в эту комнату. Селина могла бы прийти к вам в класс.

Я молча собрала свои вещи. Мне нечего было сказать этой женщине, но мое сердце потянулось к этому замкнутому, болезненно впечатлительному мальчику. Его заболевание действительно очень сильно отличалось от заболевания Ричарда, и я знала, что у меня нет необходимой подготовки, чтобы справиться с таким ответственным поручением. Несмотря на сочувствие к этому ребенку, я не смогу принять предложение.