Плоть и кровь

Путник пожал ее.

— Исайя Бен Эзра.

Вошла Аида с блюдцем и маленькой ложечкой. Шамир принял их у нее.

— Теперь чистую салфетку.

Он сел рядом с больной, смочил ткань в теплой воде и приложил к губам женщины.

— Следите за моими действиями, — позвал он ее мужа. — Старайтесь осторожно раздвигать ей губы, чтобы несколько капель просочилось в горло. Это единственный заменитель глюкозы, какой я могу найти, хотя полагалось бы внутривенное вливание. Делайте это очень медленно, чтобы она не захлебнулась.

— Понятно, — сказал Бен Эзра.

Шамир поднялся.

— А теперь я должен проведать мою жену.

Бен Эзра вопросительно посмотрел на него.

— Мы возвращаемся после паломничества в Мекку и тоже попали в песчаную бурю. У нее начались схватки — на три недели раньше срока, — Шамир сделал выразительный жест рукой. — Пути Аллаха неисповедимы. Если бы мы не посетили Мекку, чтобы вымолить у Господа сына, и если бы вы не пожелали, чтобы ваш ребенок родился в святой земле, мы могли никогда не встретиться.

— Я благодарю Бога за эту встречу, — сказал Бен Эзра. — Пусть Он подарит вам желанного сына!

— Спасибо. И да поможет Аллах сохранить жизнь вашей жене и ребенку.

Шамир вышел, опустив за собой полог. Бен Эзра приблизился к жене и начал бережно прикладывать салфетку к ее бескровным губам.

В последний час перед рассветом песчаная буря достигла апогея. За стенами шатра ревел ветер — словно отдаленная канонада. Песчинки градинами бились о брезент. Именно в этот момент Набиля вдруг вскрикнула от боли и смертельного ужаса.

— Ребенок мертв! Я больше не слышу, как он шевелится! — Она в отчаянии схватила мужа за руку. — Умоляю тебя, Шамир! Помни свое обещание! Позволь мне умереть!

Шамир Аль Фей посмотрел на жену полными слез глазами.

— Я люблю тебя, Набиля. Ты будешь жить и еще подаришь мне сына.

При этом его руки быстро, очень быстро выполняли свою работу; она даже не чувствовала, как игла шприца нашла вену, только испытала облегчение, когда боль отступила под воздействием морфия.

Аль Фей распрямил утомленное тело. Вот уже больше двух часов, вооруженный стетоскопом, он не слышал сердцебиения плода, в то время как схватки все усиливались, а матка не желала раскрываться.

— Аида! — позвал он служанку. — Сходи за надсмотрщиком, он поможет мне принять роды. Только вели ему хорошенько вымыть руки.

Испуганная женщина выбежала из шатра. Шамир принялся проворно раскладывать инструменты на чистой белой простыне рядом с постелью роженицы.

По телу Набили вдруг пробежала судорога; из нее хлынула кровь. Что-то было явно не так — бедная женщина истекала кровью. Ее ходившее ходуном тело силилось изгнать плод. Шамиру никак не удавалось нащупать головку. Теперь он понял, в чем дело: послед загородил собой выход из матки.

Алое пятно на простыне быстро увеличивалось. Шамир прилагал бешеные усилия, борясь со все возрастающим страхом.

Он вошел в Набилю рукой и постарался расширить шейку так, чтобы можно было извлечь послед. Удалив окровавленный комок, доктор надорвал околоплодную сумку и направил плод книзу, помогая ему выйти наружу. Потом он ловко перерезал пуповину и, затаив дыхание, повернулся к Набиле. У него вырвался вздох облегчения: кровотечение прекратилось. Тогда только Шамир позволил себе в первый раз взглянуть на ребенка.

Девочка была мертва — он давно знал это. Шамир перевел взгляд на жену; слезы заволокли ему глаза. Никогда ей не подарить ему сына! И вообще никого. Угроза ее жизни была слишком велика — он позаботится о том, чтобы она больше не беременела. Шамира охватило отчаяние. Может, она права и смерть—лучший выход?

— Доктор! — позвал из-за полога Бен Эзра.

Шамир устремил в ту сторону невидящие глаза, не в силах вымолвить ни слова.

— Моя жена, доктор! — в голосе Бен Эзры слышалось отчаяние. — Она не дышит!

Повинуясь рефлексу, Шамир схватил сумку с инструментами. На пороге он обернулся и посмотрел на жену. Морфий надежно делал свое дело: она сладко спала. Он быстро вышел в другую комнату и опустился на колени перед неподвижной женщиной, пытаясь при помощи стетоскопа уловить биение ее сердца. Ни звука. Тогда он не мешкая сделал укол адреналина прямо в сердечную мышцу. Потом открыл женщине рот и попытался вдохнуть в ее легкие чуточку воздуха. Тщетно. Шамир повернулся к мужчине.

— Мне очень жаль.

Бен Эзра впился в него взглядом.

— Не может быть, чтобы она умерла! Я видел, как у нее шевелился живот!

Шамир вновь перевел взгляд на женщину. Бен Эзра оказался прав — живот умершей продолжал вздыматься и опадать.

— Ребенок! — выдохнул Шамир и молниеносным движением извлек из сумки скальпель.

— Что вы делаете?

— Ребенок, — отрывисто произнес врач. — Еще не поздно спасти ребенка!

У него не было времени раздевать женщину, и он стремительно рассек материю, обнажив огромный, уже слегка посиневший живот.

— Закройте глаза и не смотрите.

Бен Эзра подчинился. Шамир в мгновение ока сделал надрез. Тонкая кожа лопнула с громким хлопком — точно вылетела пробка из бутылки шампанского. Он вскрыл брюшную полость и через несколько секунд уже держал в руках крошечное тельце. Шамир перерезал пуповину и пару раз шлепнул новорожденное дитя. Шатер огласился громким плачем здоровенького младенца.

— У вас родился сын, — сказал Шамир, поворачиваясь к Бен Эзре. Тот со странным выражением лица смотрел на врача, не в силах вымолвить ни слова.

— У вас родился сын.

К глазам Бен Эзры подступили слезы.

— Что мне с ним делать? Впереди — шестьсот миль пустыни. Ребенок умрет без матери.

— Мы поделимся продовольствием.

Еврей покачал головой.

— Это не поможет. За мной гонится полиция. Мне нечего дать моему ребенку.

Аль Фей продолжал молча держать мальчика в руках. Бен Эзра не сводил с него глаз.

— А что с вашим ребенком?

— Он мертв, — просто ответил Шамир. — Наверное, Аллах в мудрости своей не счел возможным откликнуться на наши молитвы.

— Это был мальчик?

Шамир сделал отрицательный жест головой.

— Нет, девочка.

После небольшой паузы Бен Эзра снова заговорил:

— Возможно, Аллах мудрее каждого из нас и не случайно свел нас в пустыне.

— Не понимаю.

— Если бы не вы, мое дитя погибло бы вместе с матерью. Вы ему больше отец, чем я.

— Вы сошли с ума!

Нет, — голос Бен Эзры зазвучал с новой силой. — Со мной он обречен на смерть. И для меня это дитя — обуза, которая неминуемо повлекла бы мою гибель. Но Аллахуслышал ваши молитвы о сыне. С вами он будет целым и невредимым.

Шамир посмотрел ему прямо в глаза.

— Но он вырастет мусульманином, а не иудеем.

Бен Эзра вернул ему взгляд.

— Какое это имеет значение? Разве вы не сказали, что все мы — скитальцы в океане жизни?

Шамир перевел взгляд на младенца и вдруг ощутил неведомый доселе прилив любви и нежности. Может, Аллах и впрямь таким способом откликнулся на их молитвы?

— Тогда нам нужно торопиться, — сказал он. — Следуйте за мной.

Бен Эзра взял мертворожденную девочку и унес к себе. Шамир положил обретенного сына на стол и завернул в чистую простыню. Не успел он закончить, как вошли Аида с Фуадом. Аль Фей обратился к служанке:

— Обмой и приведи в порядок моего сына.

У женщины дрогнули губы.

— Хвала Аллаху!

— Потом будем возносить благодарственные молитвы, — отрезал Шамир и повернулся к надсмотрщику. — Иди за мной, — и он скрылся за пологом.

Буря унялась так же внезапно, как и разразилась. Наступил ясный, погожий день.

Двое мужчин склонили головы над двумя свежевырытыми могилами на краю оазиса. Неподалеку ждали два осла Бен Эзры, один — доверху груженый запасами воды и провизии. На спине другого блестело на солнце потертое кожаное седло. Бен Эзра и Шамир обменялись смущенными взглядами.

Исайя Бен Эзра в молчании протянул руку, и Шамир ответил теплым пожатием. Оба чувствовали, что между ними возникла нерасторжимая связь.