Холодное блюдо мести

— Они поставили вам товар сверх договора? — не поверила я.

— Какое там! — сказала, как ругнулась, Дорохова. — Все жадность проклятая, а если точнее, привычка запасаться впрок. Вроде сейчас и товара полно, и производители чуть ли не на дом продукцию привозят, а все равно нет-нет да и тревожно становится: ну как эта лафа кончится? А тут еще товар дали со скидкой, поскольку я большую партию взяла…

С моей точки зрения, при всех своих недостатках — жадности, хитрости, которую в народе окрестили хитрожопостью, — Дорохова дело знает. Она специалист, профессионал. Мне такому учиться и учиться. Из уважения к ее деловым качествам я ответила согласием.

— Хорошо, сдам я вам склад. Договор аренды составим как положено.

— Из-за месяца станем с бумажками возиться? Обижаешь, Ларисонька. Я тебе, можно сказать, черный нал привезла, а ты не ценишь мою доброту.

В самом деле, склад у меня пустовал. И именно шестой — большая партия итальянских босоножек, которой я поначалу намеревалась его занять, ушла почти моментально. Теперь я подрабатывала и таким образом: покупала товар недорого, пользуясь шуваловскими связями, а его нет-нет да и перекупали у меня владельцы других магазинов, чаше всего из глубинки. Понятное дело, у них не было таких возможностей.

— Чего она приходила? — спросил у меня Корней без какого-либо пиетета.

Я могла бы послать его подальше, мол, не твое дело, подсобнику ли всем интересоваться, но что-то в его тоне заставило меня ответить безо всякого выпендрежа:

— Взяла у нас в аренду шестой склад.

Подсобник помрачнел, задержался у двери, чтобы посмотреть на меня вприщур, и протянул:

— Та-ак!

— Что — так?! Что — так?! — возмутилась я. — Сдать в аренду пустующий склад — это криминал?

Как раз перед приходом Корнея я заперла в сейфе пачку наличных в качестве платы за аренду.

— Это сказала ты, — промолвил тот и гордо удалился, нарочито спокойно прикрыв за собой дверь.

Я швырнула в закрытую дверь стаканчик — подставку для ручек из оставшегося от прежних времен письменного прибора. Вообще-то, когда мы наедине, Корней зовет меня просто Лариса и на ты, но на людях — упаси Боже!

Я была, однако, уверена, что далеко он не ушел и будет до конца рабочего дня все так же крутиться возле меня.

Тщетно в тот день я пыталась выяснить у него, что случилось.

— А что случилось? Ничего не случилось! — отвечал он словами из песни. — Были мы влюблены, а любовь не получилась.

Ну не скотина ли?! Он, наверное, считает меня глупой и наивной дурочкой, думает, я не знаю, что за рыба ко мне пожаловала! Но чего мне Дороховой бояться? Что такого в том, что я согласилась принять на хранение ее товар?

Но тут же мой взгляд упал на злополучные накладные, и я обо всем забыла.

Глава 2

Она стояла у окна и курила в форточку. Совсем как ее приятель Димка. Казалось бы, чего не устроиться с удобствами: сесть в мягкое кресло, поставить рядом с собой на столике пепельницу, налить рюмочку коньяку. Но она по привычке подчинялась запретам бывшего мужа, хотя его давно не было рядом. Точнее, два года четыре месяца и двенадцать дней.

Тогда она не курила и мало пила, хотя там, где они с мужем время от времени жили, многие женщины пили крепко. Часто устраивали в отсутствие мужей так называемые девичники.

Попав в свой самый первый военный городок, она, конечно же, удостоилась внимания офицерских жен. Ее стали приглашать на женские посиделки. Каждая что-нибудь этакое готовила, а остальные вроде как дегустировали. Даже оценки ставили, как и положено дегустационной комиссии. Если блюдо получало «одобрямс», то записывали его рецепт, и председатель — Люська Воронова — рецепт этот на машинке перепечатывала и в специальную папочку складывала. Наташе первым делом дали эту папку просмотреть и высказали пожелание, чтобы и ее рецепт удостоился права быть в этом славном собрании кулинарных изысков.

Поначалу Наташа на правах молодой и неопытной больше молчала, слушала, о чем говорят умелые товарки. Пробовала, что они готовили, и стеснялась хвастаться своими кулинарными способностями.

Ее деликатность оценили. Тем более что далеко не все молодые жены были такие же покладистые. Иные откровенно скучали, слушая поучения старших подруг, а кое-кто, случалось, откровенно хамил:

— Учите своих детей!

Наташа понимала, что опыт офицерских жен может ей понадобиться.

— Учись, делай, как мы, — советовали они.

И Наташа училась.

В военторг в тот год завезли много куриного фарша, и она придумала рецепт куриных котлет. Понятно, что сначала дома опробовала. Муж похвалил.

— Надо нашей Полине сказать, — так звали повариху в офицерской столовой, — чтобы у тебя поучилась. А то у нее котлеты получаются какие-то сухие и малоаппетитные.

Правда, часть рецепта она подсмотрела в одной поваренной книге, но кому бы пришло в голову вникать в эти мелочи? Рецепт пробовали все: на килограмм куриного фарша взять небольшой вилочек свежей капусты, нашинкованной и отваренной в соленой воде. Положить в фарш капусту, две-три луковицы, мелко нарезанные и обжаренные, туда же — три-четыре яйца… Пальчики оближешь!

Так она получила свое первое одобрение и право на защиту. Молодую офицершу признали и стали ее опекать. Если бы муж посмел Наташу обидеть…

Она начала даже курить вместе с ними, но однажды неожиданно вернувшийся раньше времени муж унюхал сигаретный запах и требовательно спросил:

— Что это такое?

— Девочки курили, — пролепетала Наташа. — Ты же знаешь, какой въедливый этот табачный дым.

Они друг друга называли «девочки», хотя многие из женщин были в два раза старше Наташи.

— Знаю, — без улыбки согласился он, — но если я еще хоть раз почувствую табачный дым, запру тебя дома и ваши дамские посиделки прикрою.

Она ничуть не сомневалась, что именно так муж и поступит, потому курить больше не стала, хотя та же Люська ее подкалывала:

— Боишься, Натаха? Собственного мужика боишься? Хочешь, я своему полкашу пожалуюсь, что твой старлей над женой измывается? Живо ему клизму вставят!

— Нет, не надо! — испугалась Наташа. — Я сама не хочу курить. У меня аллергия на табак!

— На той неделе ничего такого не было, а теперь вдруг выявилась, — не могла угомониться Люська.

— Да оставь ты девчонку в покое, — вступилась за Наташу другая полковница. — Понятное дело, молодые друг к другу притираются. Что поделаешь, не каждый старший лейтенант захочет быть у жены под каблуком.

Остальные женщины переглянулись, и Наташа поняла, что речь идет скорее всего о Люськином муже, которого между собой называли «подкаблучник», что, впрочем, не мешало ему быть хорошим офицером.

Какой там каблук! Наташа не то что никакого влияния на своего мужа не имела, она вообще его боялась. И безоговорочно признавала за ним право ею командовать. Что-то в его натуре было магнетическое. По крайней мере для нее.

Новые подруги посмеивались, что старлей держит жену в ежовых рукавицах. Наверное, так и было… Нет, не приходилось мужу над ней какой-то особый надзор учинять, потому что, если подумать, Наташа была почти идеальной женой.

В семье Наташа была старшим ребенком и потому присматривала за остальными тремя детьми. Родители работали с утра до вечера, а она научилась и готовить, и убирать, и при этом неплохо училась. Она подумывала пойти в какой-нибудь колледж. Ну, там в торговый или в финансово-экономический, но все же в первый год после окончания школы никуда не поступила.

— Подумаю, — сказала родителям.

А те и рады. У младших мальчишек-близняшек — как раз переходный возраст, за ними глаз да глаз нужен, а вторая дочь, Тоня, — в выпускном классе. Отличница. Ее нельзя отвлекать от учебы, она на золотую медаль идет…

На следующий год Наташа тоже никуда не поступила, потому что в магазине она как-то раз столкнулась с офицером-ракетчиком, он помог ей донести до дома тяжеленную сумку, в момент выяснил, что она в своей семье что-то вроде бесплатной домработницы, и на другой день сделал ей предложение.