Трегуна (СИ)

— Вот когда будешь математику хорошо знать, тогда и окажешься на моем месте, — резонно ответил другу Крис, нанося его персонажу в игре сокрушительный удар нунчаками прямо по голове.

В выходной день Амира пришла к Крису, чтобы, как обычно, разобрать домашнее задание.

— Поэтому если ты нарисуешь квадратное поле три на три и закрасишь, скажем, вот этот квадратик, — Крис ткнул ручкой в листок бумаги, — то это будет какая дробь?

— Простая.

— Какая именно простая?

— Простая и правильная, — ответила Амира.

— Почему правильная?

— Потому что поле три на три — это девять квадратиков, то есть если закрасить один квадратик, то получится одна девятая. Числитель меньше знаменателя, — сказала девочка, которая выглядела очень бледно.

— Молодец! — гордо похвалил ее Крис. — Ну что, дальше тогда давай решать?

— Давай, — тихо согласилась Амира.

— Ты чего?

— Нет, все нормально. Просто живот что-то болит.

— Может, не будем больше решать?

— Нет-нет, будем. Мы же только один пример всего сделали.

— Ладно, — согласился Крис. — Что теперь решать будем?

— Не знаю. Что скажешь, то и будем решать, — Амире было явно нехорошо.

— Точно все нормально? — серьезно спросил Крис.

— У меня живот болит, — вместо ответа протянула девочка.

— Сильно, что ли?

— Очень сильно! Прям больно!

— Так а чего ты терпела? У меня мама доктор, сейчас позвоню ей и спрошу!

Амира схватилась за живот, положила голову на стол и захныкала. Крис взял телефон в руку:

— Привет, мам! Мы с Амирой математику делаем у меня дома, а у нее живот заболел! Какую таблетку надо выпить? Какую-какую? Нет, не знаю. Сейчас спрошу! — сказал Крис и обратился к девочке: — У тебя как болит — режет или тошнит?

— Вроде тошнит, — застонала Амира. — Даже не тошнит, а…

— Что?

— Ничего. Не буду говорить, мне стыдно, — ответила девочка, еще сильнее сжала живот руками и снова опустила голову на стол, на котором лежали тетрадь и открытый учебник.

— Ладно, — Крис продолжал свой разговор с мамой, — я тогда Амириной маме позвоню. Фу-у-у-у! Чем так завоняло?

Он посмотрел на Амиру, в глазах которой стояли испуг и непередаваемый стыд от того, что только что произошло. Не нажав кнопки отбоя, Крис положил телефон на стол и, зажимая нос, уставился на девочку, не понимая, что делать. Амира приподнялась со стула, посмотрела на сиденье и разревелась. Крис тем временем побежал в ванную, наполнил ведро теплой водой, отыскал тряпку и вернулся в комнату. Амира стояла и истерично всхлипывала:

— Не говори никому! Пожалуйста!

— Не буду я никому говорить! На, держи, — с этими словами он поставил на пол ведро с водой и положил рядом тряпку, словно давая понять, что последствия аварии Амира должна ликвидировать самостоятельно, без его участия.

— Спасибо, — все еще всхлипывая, ответила девочка. — Уйди, пожалуйста.

Крис растерялся, но потом кивнул Амире и пошел в свою комнату.

Через какое-то время девочка осторожно зашла к нему:

— Сейчас моя мама придет, принесет мне чистую одежду. Я там все убрала.

— Хорошо, — ответил ей Крис, увлеченный компьютерной игрой.

— Крис, только не рассказывай никому, пожалуйста.

— Да я ж сказал тебе, что не буду. Ты выброси только тряпку, ладно?

— Я уже выбросила.

Минут через пятнадцать в дверь позвонили. Крис впустил домой маму Амиры, поздоровался с ней и решил вернуться в свою комнату. Он лишь видел, как Амира в слезах бросилась обнимать свою маму, и как миссис Мейер наклонилась к ней со словами: «Маленькая моя, все в порядке! Всякое бывает…»

Через пару дней, на уроке географии, ученики зачитывали перед классом свои доклады. Крис написал работу о разряженном воздухе в высокогорье, Кеннет — про горную систему Аппалачи, а Амира выступала с докладом, посвященным реке Амазонке.

— …и является одной из самых полноводных рек на планете, — Амира стояла у доски и с упоением читала свой доклад. — Амазонка течет с запада на восток и впадает в Атлантический океан.

— Течет! — послышался голос из класса — это был Итан Клеменс, местный задира. — И не только Амазонка… течет, ха-ха-ха!

Амира напряглась, но через секунду снова вернулась к своему докладу и продолжила:

— При подъеме воды Амазонка способна затопить обширные пространства…

— А-а-а-а! — закатился Итан. — Затопить простра-а-анства! Кто бы говори-и-ил!

— А ну-ка тишина! — строго пресекла его учительница.

Амира вновь оторвалась от доклада и уставилась на Итана — он смотрел на нее с ядовитой усмешкой. Но из колеи ее выбило именно то, что похожую уничижительную ухмылку она видела и на лицах других ребят. Сердце заколотилось, на лбу у нее выступил пот.

— Река… — запнулась девочка, — она… Амазонка настолько мощная, что когда она изливается…

На этом слове Итан упал лицом на парту, тихо затрясся и стал стучать ладонью по столу.

— …что когда Амазонка изливается в Атлантический океан, — дрожащим голосом продолжила Амира, — она на несколько километров меняет цвет океана…

— А кто-то умеет менять цвет ковролина! — не стерпел Итан, и весь класс взорвался гоготом.

Амира с ужасом опустила руку с докладом и посмотрела на Криса — тот сидел с приоткрытым ртом и с опаской поглядывал на других ребят, стараясь не смотреть на Амиру. Девочка бросила доклад на пол и со слезами выбежала из класса.

— Тишина, я сказала! — гаркнула учительница, и класс умолк. Она встала со своего места и молча пошла в коридор за Амирой.

После уроков Крис направился в школьную библиотеку. Проходя мимо кабинета химии на первом этаже, он увидел Амиру, которая одиноко сидела в дальнем углу длинного безлюдного коридора, возле самого окна. Он остановился и уставился на ее силуэт, не зная, уместно ли будет подойти к ней. Крис увидел, как Амира повернула к нему голову, пристально посмотрела на него и снова отвернулась к окну. Набравшись смелости, он двинулся к девочке.

— Слушай… — начал он.

— Я ненавижу тебя, Крис, — процедила девочка, продолжая смотреть в окно. Сквозь него в затемненный коридор сочился яркий свет, в лучах которого летали пылинки.

— Дай мне объяснить…

— Объяснить, почему теперь вся школа дразнит меня «Амира-Амира, успей до сортира»?

— Я им не рассказывал.

— А откуда тогда они узнали?! — резко повернувшись к нему, крикнула девочка.

— Я… В общем, я только Кеннету рассказал. Он мой лучший друг, и он обещал, что никому больше не расскажет.

— Ты дурак, Крис. Я тебя как друга просила.

— Прости, пожалуйста. Я понимаю, что виноват.

— И что мне твои прощения? Уйди отсюда, видеть тебя не хочу!

Он пожал плечами и пошел дальше по коридору, в библиотеку.

Когда Крис вернулся домой, то еще в дверях услышал голос бабушки. Скинув школьный рюкзак, он побежал в гостиную.

— Ба-а-а! — радостно завопил он.

— Крис, золотко мое! — расплылась в улыбке бабушка, обнимая внука.

— Ну чего ты так долго не приезжала? — воскликнул он.

— А ты по мне соскучился? — бабушка поцеловала его, и Крис, смущенно улыбаясь, вытер кулаком щеку.

— Конечно, соскучился!

Мария вернулась в гостиную из кухни с подносом в руках, на котором была сервирована закуска.

— Вот, пожалуйста, Марта, угощайтесь.

— Спасибо, — сдержанно ответила бабушка.

— Ну, как вам в новом качестве?

— В качестве пенсионерки? — подняла на нее глаза Марта.

Марта Трегуна двадцать два года проработала федеральным судьей окружного апелляционного суда, но месяц назад, окончательно устав от колоссального умственного и психологического напряжения на работе, решила уйти в отставку. Ее нельзя было назвать властной женщиной, но за годы безупречной службы Фемиде она, разумеется, приобрела свойственные судейской должности черты характера, ведь нелегко ставить точку в сложнейших многомиллионных спорах между корпорациями, оставаясь при этом белой и пушистой. Когда Марта родила Джозефа, ей было всего восемнадцать, и сына она воспитывала в одиночку, сумев не сделать из него маменькиного сынка. К намерению Джозефа жениться на Марии сразу после окончания университета она отнеслась скептически, как и к тому, что впервые звание бабушки она получила уже в сорок два года. Отношения со снохой у нее всегда были, прямо скажем, прохладные, а когда в семье сына случились всем известные события с годовалым Крисом, то Мария окончательно упала в глазах этой строгой, рассудительной женщины.