Роковые шпильки

Затем, что она знала, что у него их несколько – у меня был готов ответ, но мне хотелось знать, что скажет Эдвардс.

– Потому что этого еще недостаточно.

Я собиралась возразить, но потом вспомнила лицо Хелен, когда она говорила о раскаянии и сожалении, и не нашла в себе сил убедить Эдвардса, что он неправ. Может быть, это я неправа? Может быть, Хелен узнала про Камиллу, заставила Тедди порвать с ней, а потом узнала еще и про Ивонн и это переполнило чашу ее терпения?

– Давайте вернемся к вопросу о вещах, – предложил Эдвардс, переждав мое молчание.

– Я бы предпочла вернуться к своему другу.

Эдвардс кинул взгляд на противоположный конец зала и нахмурился:

– В самом деле?

Я не собиралась смеяться так громко, как у меня получилось. Я вообще не собиралась смеяться – потому что каким-то образом это делало Эдвардса хозяином положения. И все равно, в том, как он нахмурился, было что-то, что заставило меня расхохотаться. Поспешно зажав себе рот рукой, я виновато огляделась. Питер, в свою очередь нахмурившись, наблюдал за нами, и в этом не было ничего смешного.

Эдвардс, не переставая улыбаться, взглянул на меня:

– Он подождет.

Я замотала головой, гораздо энергичнее, чем раньше:

– Не-а, потому что я собираюсь послать его к черту.

– Улов не соответствует вашим стандартам?

– Даже близко. Я очень разборчиво подхожу к… рыбной ловле.

– Что вы используете в качестве наживки?

– Секрет не в наживке, а в приманке.

– Разумеется.

– Весь фокус в том, чтобы рыбка оказалась на столе раньше, чем она заметит, что ее уже вытащили из воды.

Собственно говоря, я ни разу в жизни не ловила рыбу, если не считать игрового автомата, но даже там у меня ничего не получилось. Но когда словесная игра превращается в любовную, нужно идти до конца. Улыбка Эдвардса смягчилась, как и его взгляд, и вот он уже наклонился ко мне, а его рука начала скользить по барной стойке, придвигаясь к моей. И это мне ужасно нравилось.

Его пальцы обхватили мои и остановились, отдыхая.

– Я не враг вам.

– Хорошо.

– За последние восемнадцать часов я уже успел многое о вас узнать и теперь хочу узнать еще больше.

– Хорошо. – Если мне удастся и дальше обходиться одним и тем же словом, я смогу сосредоточиться на важных вещах, например, ровно дышать и не нести чепуху.

– Значит, мы с вами заодно?

Лаконичное "хорошо" здесь уже не подходило, поэтому мне пришлось задуматься. Насколько он искренен? Понятно, что он не хочет быть моим врагом, потому что не хочет, чтобы я мешала его расследованию. У него нет ордера, иначе он бы уже выложил эту карту на стол. Наверно, он считает, что вместо этого может использовать свой шарм. Какая часть его настоящая, а какая – коммерческая уловка? Его рука была теплой и твердой, и я подумала о том, какой теплой и твердой может быть его грудь. Но я тут же взяла себя в руки. Я хочу быть рыбаком, а не рыбкой.

– Конечно. Мы ведь оба хотим одного и того же, правда? – Я сделала паузу, давая ему время кивнуть, и уточнила: – Разоблачения убийцы и торжества справедливости.

Мягкая улыбка вновь превратилась в усмешку, а его ладонь полностью накрыла мою.

– Ага. И этого тоже. Так когда я смогу увидеть вещи?

– Спросите Хелен.

– Но они не у нее.

– Они будут у нее.

– Разве не понятно, что я напрашиваюсь на приглашение к вам домой?

– Я как раз сейчас оцениваю ваши притязания.

– Вы еще и препятствуете отправлению правосудия, но мне сейчас не хочется в это углубляться. – Его улыбка ни на йоту не изменилась, пока он это говорил, а глаза ни на секунду не оторвались от моих. Это была не угроза, а констатация факта. И почему-то именно это показалось мне невероятно привлекательным. От этого парня за версту несло всяческими приключениями и неприятностями. И я готова была по уши влипнуть в эти неприятности. Нет, я имела в виду не забавы типа "а можно мне поиграть с твоими наручниками". А игры на моих собственных условиях.

– Мне пора домой.

– Я вас отвезу.

– Это не понравится моему другу.

На этот раз Эдвардс даже не потрудился повернуть голову в сторону Питера.

– Это имеет значение?

– Да.

– Но только потому, что мамочка вас правильно воспитывала.

– Возможно.

– А что, если мы скажем ему, что это необходимо для полицейского расследования?

– А это так?

Его пальцы на моем запястье слегка шевельнулись.

– Отчасти.

Слово "забытье" всегда меня завораживало – оно звучало как раз так, как должно было, в точном соответствии со смыслом и напоминало Мерль Оберон, падающую на руки Лоуренсу Оливье в "Грозовом перевале" [66]. Истинная механика обморока тем не менее оставалась для меня загадкой: как сделать так, чтобы колени не подогнулись и вы неуклюже не плюхнулись на пятую точку у ног мужчины, который готов носить вас на руках? Поэтому на всякий случай я постаралась зафиксировать колени – сейчас было не время и не место выяснять, как надо красиво лишаться чувств.

– Не в моих привычках форсировать события, но мне нужно, чтобы это произошло сегодня.

Я не понимала, имеет ли он в виду "отчасти полицейское расследование" или то, что не имело никакого отношения к расследованию. Но и в том, и в другом случае мне не хотелось слишком бурно реагировать.

– Почему?

– Потому что я не хочу лежать без сна всю ночь и представлять, как вы… – Эдвардс выдержал паузу, чтобы оценить, как красиво обвел меня вокруг пальца, и закончил, – сжигаете то, что, по вашему мнению, я не должен увидеть.

Я не сдержала улыбки – он ее заслужил.

– Но вы ведь мне не враг, не так ли? Эдвардс мотнул головой в сторону Питера:

– Он так не думает.

Теперь наступила моя очередь держать паузу, потому что я наконец поняла, что он твердо намерен получить вещи Тедди сегодня же, и что ему очень хочется, чтобы Питер увидел в нем соперника. Это может обернуться приключением, или скандалом, или и тем, и другим. Но это наверняка обещает быть интересным.

В науке об отношениях важную роль играет умение их прекращать: когда перестать разговаривать, когда перестать целоваться, когда перестать встречаться с другими людьми, когда перестать встречаться друг с другом. Чаще всего бывает трудно принять правильное решение в разгар событий. Но в редких случаях можно услышать колокола судьбы, подсказывающие: час настал, пора действовать.

Я пересекла зал, возвращаясь к своему столику – и к Питеру, преодолев соблазн оглянуться и посмотреть, идет ли за мной Эдвардс. Их взгляды почти что пронзали меня насквозь: я видела Питера, не сводящего с меня глаз и спиной чувствовала взгляд Эдвардса. Прямо-таки перекрестный огонь.

Прекрасно понимая, почему у Питера такой недовольный вид, я тем не менее чувствовала себя превосходно и даже испытывала некоторую головокружительную легкость, которую мне хватило ума не демонстрировать. Не дав ему произнести ни слова, я сразу перешла в атаку:

– Питер, мне ужасно жаль, но мне нужно уйти.

Чтобы подчеркнуть срочность, я осталась стоять возле столика. Я все еще чувствовала то место на руке, где ее касался Эдвардс, и на мгновение мне показалось, что Питер тоже может его увидеть, как след от ожога или тату. Поспешно прикрывшись другой рукой, я продолжала:

– Возникла срочная необходимость.

– Не сомневаюсь.

Питер не собирался облегчать мою задачу. Эдвардс, стоявший чуть позади меня, тоже не спешил прийти на помощь и, похоже, предоставил мне выпутываться самой.

Не успела я придумать, как мне ему за это отплатить, как он шагнул вперед и с самым официальным видом произнес:

– Прошу прощения, но, как бы банально это ни звучало, это требование полиции.

Я вздрогнула. Мне совершенно не хотелось, чтобы Питер знал о деле хоть что-то сверх минимально необходимого, а тут вдруг Эдвардс начинает искушать его любопытство. Питер сбросил с колен салфетку и заверил: