Зачет по убийству

Однако сейчас я с удивлением убедилась, что олигархи, в отличие от моих учеников, привыкли пользоваться мозгами, причем делают это конструктивно. А также поняла, от кого Алина Алова унаследовала свой ум. Павел Иванченко обезоруживающе улыбнулся и сказал:

— Простите. Зря я о деньгах, вы совершенно правы. — И, помрачнев, добавил: — Аня была хорошая девочка, а тот, кто ее убил, — сволочь. Ей еще бы жить да жить.

— Да, — согласилась я. — Но, к сожалению, я вряд ли чем могу помочь. Могла бы — обязательно б помогла.

— Вопрос не в том, чтобы найти убийцу. Я и без того прекрасно знаю, кто он. Я имею в виду не исполнителя, а заказчика. Но знать — это одно, а иметь весомые доказательства — совсем другое. А у меня связаны руки, понимаете?

— Нет. Почему связаны?

— Конечно, денег у меня больше, чем у Надирова, но не все в наши дни решают деньги, — с горечью сообщил мой собеседник. Однако не успела я порадоваться столь оптимистичному заявлению, как он продолжил: — Политический вес — тоже своего рода капитал. Будь на его месте кто рангом пониже, проблем бы не было, а тут… Сколько бы я ни заплатил, менты побоятся его тронуть без неопровержимых улик. Более того — случись с ним в ближайшее время несчастный случай, меня сразу заподозрят. А у меня как раз сейчас намечаются важные сделки, я не имею права собой рисковать. Я несу ответственность не только за себя, от меня зависят судьбы тысяч моих подчиненных.

«А то кто будет дважды в месяц щедро отдавать им собственные деньги?» — вспомнив перл Анны Сергеевны, ехидно подумала я. Вслух же поинтересовалась другим.

— Почему вы так уверены, что за убийством стоит Надиров?

— А то кто же? Поверьте, Екатерина Игоревна, это беспринципный, жестокий и ограниченный человек. Вы не должны его покрывать, и даже если он вам что-нибудь пообещал, можете не сомневаться — обманет. Вы же развитая женщина, неужели вы верите обещаниям политиков? В политику идут пустозвоны, ничего не умеющие, кроме того, как пустословить. Верить можно только людям дела, вроде меня. Именно мы подымаем страну из руин, отдаем ей все свои силы и талант — а что в благодарность? Обвинение в неуплате налогов? Да я в любом случае плачу налогов больше, чем целый заштатный городишко!

Иванченко разгорячился, очевидно, затронув больную тему. Я огляделась. Судя по обстановке, непохоже, чтобы налоги окончательно беднягу разорили. Складывалось впечатление, что благородное дело подъема страны из руин он начал с любимого офиса. Стоит подождать немного — очередь дойдет до скверика под окном, а там, глядишь, даже до моего нищего института. Отремонтирует лекционную аудиторию, повесит там новую доску, выплатит нам зарплату из своего кармана, а на сдачу купит мне билеты в Мариинку и путевку в Египет.

— Однако вернемся к теме, — строго заявил Павел Петрович, словно именно я, а не он, завела речь о тяжкой судьбине олигархов. — Надиров давно под меня подкапывается, да руки коротки. На что б он там ни намекал, ничего у него против меня нет. А у меня против него — есть!

Иванченко ожидающе посмотрел на меня, но я как раз в тот момент несколько отвлеклась, поскольку мысль о бесплатных театральных билетах плавно перетекла в идею составить список утраченных записей и предъявить его завтра друзьям-балетоманам, дабы они в порядке добровольной помощи поскорее мне их восстановили.

Лицо Павла Петровича внезапно сверкнуло торжеством, и он неделикатно ткнул указательным пальцем прямо мне в грудь.

— Вот видите, вы даже не спрашиваете меня, о чем речь! Попались! Я сразу не сомневался, что Анька все вам рассказала, а не только ту чепуху, которой вы морочили голову идиоту Андрею.

Господи, ну за что мне такие напасти! Хотя сама виновата. Надо не витать в облаках, а внимательно слушать собеседника, вставляя в паузах междометия. Ладно, пускай не слушать, но междометия вставлять могла бы! Совсем недавно, общаясь с Андреем Аловым, убедилась в эффективности этого метода — а в такой важной ситуации начисто о нем забыла.

— Не спрашиваю, потому что мне это не интересно, — холодно пояснила я. — Меня совершенно не волнуют ваши отношения с Надировым. А если книга племянницы кажется вам чепухой, советую не тратить на нее время. До свидания!

Я встала, собираясь уходить. Вот и с Анной Сергеевной было так же! Все-таки они с дядей одной крови, это сразу чувствуется.

— Лучше десять мужиков, чем одна баба, — сообщил Иванченко, горестно вздохнув. Заявление прозвучало столь странно, что я невольно остановилась. — Если б я еще мог понять, на что вы все обижаетесь? Ничего плохого вроде не сказал. А Анька, та вообще была порох. Я так ее и звал — Анка-пулеметчица. Заденешь — мало не покажется. Если бы меня прикончили, уверен, она бы убийцу засадила. А я что, хуже? Костьми лягу, но этого типа достану. Тем более, убили-то ее из-за меня. Она узнала про Надирова что-то такое, чего не сказала даже мне. Для своей книжки приберегала, дура! Говорил я ей — не доведет тебя эта книжка до добра. На экране мелькаешь, в журналах о тебе пишут — что тебе, мало? Да это ста книжек стоит! Ну, что за охота вываливать людям свою подноготную? Не понимаю. Но вас, баб, не переспоришь. Ладно, думаю, пусть побесится. А она стала собирать материал и, похоже, нарыла что-то горячее. У нее всегда было чутье. Надиров испугался и нанял киллера. Вот такая история.

Я села.

— Вы уверены, что дело обстоит именно так? Мне показалось, компромат на Надирова мало ее интересовал — так, только для привлечения читателей к книге. Неужели она стала бы рисковать, сообщая в ней о Надирове что-то действительно важное и опасное для себя? В любом случае, ему, наверное, легче было как-нибудь помешать выходу книги, чем убивать.

— Значит, не легче, раз убил, — весомо ответил Иванченко. — Он давно меня ненавидит, вот и нанес свой удар. Ну, ничего, следующий ход за мной.

— А вы исключаете убийство по личным мотивам?

— Каким еще личным? — удивился Павел Петрович. — Вы о чем?

— Ну, мало ли. Например, она любила молодых накачанных парней и часто их меняла. Кто-нибудь мог приревновать.

— У нее были мужики? — удивился Иванченко. — Вы серьезно? Я думал, как бросила Андрюху, вся ушла в карьеру.

— Судя по всему, были. Например, ее шофер или тренер из фитнес-центра.

— Ну, это не считается, — махнул рукой Павел Петрович. — Это она для здоровья.

— Не всякому мужчине приятно узнать, что он был нужен женщине исключительно для здоровья, — заметила я. — Ваш пол, знаете ли, тоже бывает обидчив.

— Всех ее мужиков за последний год я обязательно пробью, — кивнул собеседник. — Тут мой недосмотр, вы правы.

— Еще могли убить по служебным мотивам, — поспешно добавила я, испугавшись сомнительного термина «пробью». Раз настучала на бедных альфонсов, надо хоть немного отвести от них угрозу. — Насколько я понимаю, работать с Анной Сергеевной было нелегко. Кстати, она ни с кем на телевидении последнее время не ссорилась?

— Ну… — Иванченко помолчал, — с Таней у них последнее время были серьезные разногласия. Анька предлагала новую концепцию, а Татьяна была против.

— Это Татьяна Цапова, руководительница телеканала? Анна Сергеевна в своей книге собиралась писать о каких-то ее финансовых аферах.

— Каких? — заинтересовался олигарх.

— Она не уточняла, — наврала я, побоявшись признаться, что элементарным образом не слушала.

— Может быть. Кто сейчас работает без откатов? Но мне она слишком обязана, чтобы обманывать, а тем более, тронуть мою племянницу. Я же поднял ее буквально из грязи. Она меня не просто любит — боготворит!

Я невольно усмехнулась. Все-таки мужчины, даже самые практичные, — неисправимые романтики. Зато женщины прекрасно знают, что тех, кому слишком обязаны, люди обычно терпеть не могут. Вслух же, щадя самолюбие наивного олигарха, я предпочла выразиться деликатнее:

— Возможно, именно из уважения к вам она особенно боялась, что вы прочтете про нее в книге не слишком приятные вещи.

Мой собеседник почесал затылок.