Не можешь устоять? Попробуй убежать! (СИ)

— Вы можете делать со мной все, что угодно, — ядовито произношу я. — Но однажды я использую свою возможность. В тот момент, когда вы совсем не будете этого ожидать, я отомщу вам. Так что лучше вам сразу меня прибить.

Он спокойно смотрит на меня, а затем слегка качает головой.

— Вы слишком слабый, чтобы противостоять мне.

Внезапно эти слова так меня подстегивают, что я резко обхватываю его ступню и что есть сил тяну на себя.

Он падает на пол, явно не ожидая такого поворота, зато я тут же встаю на ноги.

Хочу пнуть его, чтобы окончательно показать свою победу, но это кажется каким-то глупым и недостойным моего поведения, поэтому я просто разворачиваюсь и бегу к выходу.

Хочется рассмеяться ему в лицо. Это он меня-то назвал слабым? Стоило только сбить его с ног, и вот он без движения в луже крови лежит на полу…

Без движения, в луже крови?

Оборачиваюсь и на миг замираю.

Он действительно не двигается. Его тело практически расслабленно лежит на полу, глаза закрыты, и можно было бы подумать, что он спит, если бы не пятно крови возле его головы…

Проклинаю себя. В любом случае, я же не хотел его убить? Точнее, я хотел его посадить. Но убить? Своими руками, таким легким движением? Только не так.

Медленно подхожу к нему. Слегка задеваю ногой бок. Никакой реакции.

Блядь.

Не осознаю, что делаю, но я падаю перед ним на колени и тут же дотрагиваюсь до шеи, а затем облегченно выдыхаю, когда чувствую, как под кожей бьется едва заметный пульс.

Я убегу отсюда. Сегодня. Как только окажу ему первую помощь.

Разобравшись со своими мыслями, осторожно поднимаю его на руки.

Не такой он и тяжелый, кстати.

Кладу его на кровать и сам сажусь рядом, слегка приподнимаю ему голову, чтобы рассмотреть рану. Рука тут же покрывается кровью.

Но я ошибся, полагая, что это какое-то сотрясение или вообще что-то серьезное. Это всего лишь небольшой осколок графина или зеркала. Настолько маленький, что… Эта рана не смертельная. Точнее… Она даже не опасная.

Да он издевается…

Меня бросает в холодный пот, когда я кладу его голову обратно и смотрю в его глаза. Они открыты. И они смеются надо мной.

Его руки тут же сжимают мои, чуть ли не ломая пальцы.

Пытаюсь не закричать и полностью сосредотачиваюсь на своей боли, когда он переворачивается и одним движением подминает меня под себя.

Кажется, что пару пальцев он мне все же сломал. Руку нестерпимо жжет.

— Когда я сказал, что вы слабый, мистер Тейлор, — тихо начинает он, даже не думая меня отпускать. — Я не имел в виду ваши физические данные.

Я молчу, и он продолжает:

— Вы серьезно хотели спасти мне жизнь?

Он спрашивает не для того, чтобы я ответил ему, а для того, чтобы я задумался. Потому что мы оба знаем ответ.

— Вам не понять, — тяжело выдыхаю, на секунду отвлекаясь от боли. — Просто я человек.

Кинни с интересом рассматривает мое лицо, будто хочет понять, что такое «человек», и я продолжаю, разрушая его иллюзию:

— Но вас я хотел спасти не для того, чтобы вы жили. А для того, чтобы потом умерли в чудовищных муках.

Его лицо не выражает ни одной эмоции, но я чувствую напряжение в его теле.

Он слегка прищуривается, чуть отклоняется, ногой раздвигает мои ноги, а потом коленом резко бьет в пах.

От сильного удара на глаза наворачиваются слезы.

Но я не успеваю об этом подумать, потому что тут же следует второй удар куда-то в район ребер.

Задыхаюсь, не могу пошевелиться, но стараюсь не закрывать глаза, чтобы не выключиться.

Но это не помогает.

Последнее, что я помню, это море всепоглощающей боли во всем теле и чужие руки, снимающие с меня штаны.

***

Просыпаюсь от того, что у меня трещит голова, а веки такие тяжелые, что я с трудом разлепляю глаза.

Все тело ужасно болит, и я даже не могу понять, где болит больше.

Скидываю с себя одеяло. На этот раз меня никто не мыл, я весь в крови, на теле многочисленные ссадины, и, естественно, отсутствует одежда.

Устал он меня вчера, что ли, бить и трахать, раз даже не убрал тут ничего?

Медленно поднимаюсь с постели, оглядываюсь по сторонам.

Дверь закрыта, мои вещи разбросаны. Ну хоть чистые.

На всякий случай подхожу к двери, дергаю за ручку — бесполезно.

Иду в душ и долго стою под холодными струями воды. Она приятно охлаждает раны, позволяет проснуться и вновь почувствовать себя человеком, а не плюшевым мальчиком для битья.

Вытираюсь полотенцем и смотрю на себя в зеркало. На лице ни царапины, видать, Кинни не очень любит, когда на подарке разорвана упаковка.

Пальцы практически не сгибаются.

Вот она — благодарность от Брайана Кинни. Или как там, блядь, его фамилия.

Я, значит, в прямом смысле ношу его на руках, а он избивает меня. Впредь буду знать. Нельзя с ним по-человечески.

Я одеваюсь, морщась от боли, и раздумываю над его вчерашними словами.

Он всерьез думает, что мне это может нравиться? Интересно, они с Беном тоже друг друга избивают до полусмерти, прежде чем трахнуться?

Нужно будет спросить в следующий раз. Надо же мне с ним о чем-то разговаривать.

Невесело усмехаюсь, когда слышу тяжелые шаги на лестнице. Уже придумываю реплику, содержащую как можно больше язвительных и оскорбительных слов для него, поворачиваю голову на открывающуюся дверь и сталкиваюсь глазами с Беном.

На миг замираю.

Он смотрит на меня долгим изучающим взглядом. Делаю то же самое и понимаю, что от моей злости и язвительности не осталось и следа.

Передо мной стоит его любовник, которому вряд ли нравится, что пленник до сих пор жив.

Он подтверждает мою догадку, наставляя на меня пистолет.

По-прежнему ничего не говорит. Да и мне сказать нечего. А кричать — «не убивай меня» как-то глупо, что ли.

Поднимаюсь с кровати, если уж умирать, то твердо стоя на ногах. Но все же хочется знать, что думает об этом Кинни? И вообще… чье это решение? Почему он не пришел ко мне сам, чтобы убить?

Наверное, если бы он не избил меня вчера, то сегодня я бы позвал его на помощь.

Вдруг становится смешно. Кто бы мог подумать, что бояться нужно было не того человека.

Он крепче обхватывает пистолет, будто решаясь, и я вдруг понимаю, что Бен ведь тоже психически нестабилен. Да разве вообще можно остаться нормальным, имея такого любовника?

Делаю попытку.

— Опять выполняешь грязную работу вместо него?

Секунда длится ровно вечность, и именно столько я жду, пока он ответит.

— Он не знает, что я здесь, — наконец произносит Бен.

Его голос спокойный, но я вижу, как он волнуется на самом деле. Волнуется даже больше, чем я.

И почему-то радует мысль, что это не Кинни попросил убить меня.

— А он не разозлится, если ты прикончишь его игрушку?

Бен ничего не отвечает. Делает два шага ко мне, я же остаюсь на месте.

Почему-то кажется, что с ним можно нормально разговаривать, хотя я и с Кинни нормально разговаривал. Иногда.

— Хочешь убить, потому что ревнуешь? — тихо спрашиваю, глядя на пистолет в его руках. — Брось, я уж точно не претендую на него. Я тебе не конкурент.

— Я не ревную, — отрицательно качает головой, закусывая губу. — Просто скоро ты захочешь его убить, а этого я допустить не могу.

— Я не убийца. В отличие от вас двоих.

— Я слышал обратное.

Приподнимаю бровь.

— Подслушиваешь наши разговоры?

— Мне нет нужды подслушивать их. Брайан с удовольствием рассказывает мне обо всем, что здесь происходит.

— Если бы ты на самом деле знал, что здесь происходило, то уже не разговаривал бы со мной.

Как только я это произношу, то сразу понимаю, что попал в цель — Кинни ничего ему не говорил.

Бен молча раздумывает над моими словами. Делаю еще одну попытку.

— Ты же понимаешь, что его нужно остановить. Плевать, если это сделаю не я, но найдется кто-то еще. Рано или поздно его поймают. И тебя вместе с ним.