Слишком чужая, слишком своя

Снова ожил телефон.

— Юлька, это я. Ну, как ты себя чувствуешь?

Милая, хорошая Светка! Может, ты знаешь, кто поработал над моим компьютером?

— Привет. Неплохо. Как у тебя дела с твоим доктором?

— Доктор он как раз твой. А мы сегодня пойдем в театр. Ты была права, я сама себе навыдумывала всякого. Тебе что-нибудь привезти? — Не хватало еще, чтобы она приехала и увидела мою шею. Начнутся вопросы, в ответ на которые у меня нет правдоподобной лжи. Даже самой завалящей.

— Нет, спасибо, у меня все есть. И я не скучаю, — это чистая правда, не сойти мне с этого места. Скучать мне не приходится. — Ты развлекайся, не думай обо мне. Потом позвонишь, расскажешь, как все было.

— Ну, хорошо. Я тогда не буду заезжать, у меня и вправду мало времени. Весна, все сошли с ума!

— Да, все хотела спросить: ты говорила, что у меня был невроз после поездки во Францию. Я привозила оттуда какие-то бумаги? Ну, что-то типа истории болезни.

— Я поняла, поняла! Да, была выписка из истории болезни, она у меня в сейфе. А что?

А то, милочка, что это уже прогресс!

— Если я попрошу прислать мне эти бумаги, это можно будет сделать?

— Прислать? Да я могу сама их привезти, это срочно?

Нет, срочности никакой. Но мне хочется поскорее собрать все фрагменты этой мозаики, потому что мне уже начинает казаться, что я топчусь на месте.

— Да, пожалуйста. Я пришлю за бумагами парня. Блондин, глаза синие, тон кожи смугловатый, рост шесть футов три дюйма...

— То есть где-то метр девяносто? Я уже немного привыкаю к твоим чудачествам.

— Да, если не сегодня, то...

— То завтра я завезу сама.

Ну, до завтра еще дожить надо. Многое может случиться до завтра, я это знаю по собственному опыту. Вот, к примеру, сегодня еще никто не приходил, чтобы устроить мне несчастный случай... Тьфу, еще накличу!

— Да, привези, если будет время. Созвонимся позже.

Я снова и снова перебираю в памяти все, что у меня есть.

Нет, не сходится. Ничего не сходится. Наоборот, с каждым шагом возникает путаница из самых разных вопросов. Но я сейчас сделаю одну полезную штуку. Я узнаю о своем добровольном помощнике все, что только смогу. Как-то же он узнавал о других? Значит, я тоже могу. Чем я хуже?

Мои пальцы живут собственной жизнью. Мне остается только запоминать то, что я делаю, чтобы потом повторить все это сознательно.

Итак, Потоцкий Игорь Станиславович, 1980 года рождения. Отец был офицером, погиб в Афганистане. Мать умерла в прошлом году, болела лейкозом. Образование высшее, Казанский институт информационных технологий. Адрес.. Негусто. Ничего, я все равно не ждала ничего особенного. Враг познается в беде. Который час? Так, скоро три. Прекрасно. Куда же запропал мой доктор Ватсон? Пора бы ему возвращаться. Если, конечно, он вернется.

Словно в ответ на мои мысли, в прихожей раздается звонок. Я так и не научилась не вздрагивать при этом звуке. Наверное, это потому, что я живу в ожидании беды. Какой угодно. Как будто кто-то включил у меня в голове штормовое предупреждение, да так и позабыл выключить.

— Tы странно выглядишь.

Вид у тебя, парень, слегка пришибленный.

— Да. Я знаю.

Он заходит и направляется в гостиную. Ну вот, ты сам этого хотел. Я даже знаю, что ты мне сейчас скажешь. А скажешь ты следующее: «Извини, но у меня много дел, я тебе потом перезвоню». Ведь именно это я и предвидела, но мне все равно почему-то грустно. Он должен был стать моей последней иллюзией. Иллюзией того, что я не одна в этом мире. Что есть мужчины, за плечами которых можно укрыться от мира и передохнуть.

— Вот диктофон. Прослушай.

— Спасибо.

— Я посетил двоих. Первый адрес — там живет сестра одной из девушек-манекенщиц, другой адрес — тетка или двоюродная бабка еще одной девушки, там разберешься.

— Я благодарна тебе, ты мне очень помог. А сейчас, наверное, тебе пора? Много дел?

Я не хочу начисто отбирать те крошки самолюбия, которые еще остались у него, поэтому говорю это сама.

Мне уже все равно, а ему будет легче. И он не будет вспоминать меня с враждебностью в душе, потому что сегодня я способствовала тому, что у него стало на одну иллюзию меньше. А может, и не на одну.

— Дел и вправду много. Но не у меня, а у нас. Притом я ужасно голоден. Ты плохая хозяйка, борщом даже не пахнет. Что мне есть?

— Что найдешь. Все, кроме Макса.

— Я не стал бы есть Макса, даже если бы это было последнее, что могло бы спасти человечество от конца света.

Значит, я ошиблась. Либо он крепче, нежели кажется, либо в этих записях нет ничего особенного, либо он не тот... Знакомая песня. Я подумаю потом.

— Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, Таня Стрижко здесь живет? — Голос Игоря. Слышно, как плачет в комнате младенец.

— Четыре года назад она тут жила. Долго же ты собирался в гости, — голос женщины, видимо, молодой.

— Я приехал недавно, в гостинице мне объяснили, как найти этот адрес...

— Да ты заходи, не стесняйся. Чего там... Танька здесь не живет, но ты можешь немного развлечь меня, потому что я с ума схожу от скуки. Сижу с малым дома, никого не вижу и не слышу. Как тебя зовут?

— Стас. Вы меня так просто впустили... Это же опасно!

— Да ладно тебе, опасно! У нас нечего брать. Я без работы, муж тоже. Где-то что-то находит, приносит то денег немного, то продуктов... Так что воры таких, как мы, не посещают. Разве что наркоманы, но этих-то я уже по полету узнаю. Ты не из них. А Танька тебе зачем понадобилась?

— До так, просто был в городе, решил зайти. Давно не виделись. Еще с того времени, как она в «Галатее» работала.

— А, тогда понятно. Да, она тогда хорошо зарабатывала. Ты же знаешь — агентство закрыли.

— Нет, я не знал. Но это неудивительно, налоги сейчас такие, что честно работать можно только себе в убыток.

— Так ты ничего не знаешь? Это же был такой скандал! — Женщине, наверное, было невыносимо скучно, потому что тарахтит взахлеб. Видно, что любит посплетничать.

— Расскажи, мне интересно. Я многих там знал.

— Правда? Я тоже, потому что часто заходила к Тане. Меня всегда манил этот модный бизнес, но по их меркам я была уже старая. Им были нужны совсем молоденькие девочки. А я все равно приходила, потому что у меня была дурацкая надежда: а вдруг заметит меня какой-никакой... продюсер или еще кто-то в этом роде. Все напрасно. Было бы мне тогда хоть двадцать, а так — двадцать четыре... Я чувствовала себя неудачницей. А, что теперь об этом толковать! Сам понимаешь. Ты, наверное, тоже там работал? Видишь, я сразу поняла, ты им подходил, от мужиков юность не требовалась.

— А кого ты там знала?

— Ну, лично я знала только девушек-моделей, но видела Ясинскую — она теперь фигура, не подойти и на хромой козе не подъехать! А тогда она была — сам знаешь, серая мышь. Вот кто сумел ухватить свой шанс! Правда, ее одежда пользуется спросом — этого у нее не отнять. Она тогда угадала нашу местную конъюнктуру: даже вещи «высокой» моды можно было носить, а не смотреть на них. Но вытащил ее Богулевский!

— Я его совсем не знал, только видел несколько раз.

— Ну! Это же был настоящий мужик и красавчик, каких мало. Такой, знаешь... опасный тип. Танька говорила, что, выбирая каждый раз новую девушку, он... А, не о чем говорить. А закрыться им пришлось, потому что — кто бы мог подумать — они под видом моделей вывозили девочек на продажу. Что характерно: ни одну потом не удалось найти. Ты представляешь? До сих пор никто не знает, куда они делись. Они выбирали таких, у кого нет родственников. Сирот, детдомовок и прочих. Чтоб потом их никто не искал. Но у одной объявилась семья. Ей, наверное, кто-то посоветовал, чтобы она сказала, что у нее нет никого — тогда, мол, ее примут. Ну, приняли, она похвасталась дома — и исчезла. Родители ждали-ждали, а потом... Как раз тогда приняли закон о борьбе с этим бизнесом, вот Богулевский и попал под раздачу.

— Сколько ему дали?

— Да какой там хрен — «дали»! Я же говорю тебе, это был такой мужик!.. Позволил бы он им посадить себя! Пулю в голову — и все.