Kill the Beast (СИ)

— Аукцион? Это ещё что… — захожусь в приступе кашля.

— У них там на этом форуме примочка такая есть — мемберы выставляют кадидатуры девушек из числа неугодивших или просто надоевших на торги. И кто даёт ресурсу бОльшую сумму — отправляется… Ну ты поняла. Они, как правило, орудуют в чужих землях, чтобы запутать следы, так что я действительно не знаю, кто выкупил Анну.

Откидываюсь на подушку, всё ещё пытаясь преодолеть кашель, переходящий в крик, затем в рыдания. Так просто… Девушки-игрушки, девушки-товар, девушки — просто добыча. Дичь, мясо. Кушать подано. И все как будто в курсе. И всем как будто наплевать. И как будто не как будто…

— Убей меня, тварь! Ты же за этим меня похитил? Я тоже на том сайте? Говори! Всё говори, а потом убивай!

Во рту сухо, зато нос хлюпает, а я даже не могу вытереться. Жалкая, беспомощная, распятая на этой койке где-то на краю света, и участь моя предрешена.

— Ну же, зачем так грубо, — присаживается на краешек кровати, осторожно, будто опасаясь пинка — ведь мои ноги всё ещё свободны. — Я хотел с тобой познакомиться, потому что ты была такой же брошенной, такой же преданной, такой же одинокой. Думал, мы сойдёмся на этой почве… Но. Да ты и сама всё знаешь, — нервно сглатывает, и мне даже кажется, что он честен, хотя умом я понимаю, что каждое слово его — яд. — Знаешь ведь, кем мы стали. Друг для друга. И не смей говорить, что не знаешь.

Чувствую соль на губах: она просачивается в мелкие трещинки, разъедая плоть — слёзы доползли до рта, усугубив пытку.

— Не мог я тебя отпустить. И скоро ты поймёшь, что это правильно, — склоняется надо мной, вытирая ладонью мои слёзы, слюни, сопли, и целует горячий лоб. Как тогда, как много раз то этого. — Мне пора — занятия скоро. А ты… посмотри пока кино. Тебе это будет полезно. И если захочешь в туалет, то… лучше терпи.

Поднимается с кровати и, не оборачиваясь, шагает к выходу из комнаты. Дверь за ним закрывается, и я слышу звук запирающихся замков. Кажется даже засовов. В приступе беспомощной ярости вращаю головой: в комнате окон нет, видимо, это подвал. Ноутбук включен в сеть, а плейлист из записей бессовестных совокуплений Аньки и Линдеманна, перемежающихся их ещё более бессовестными беседами, стоит на автоповторе. Мне не дотянуться, не выключить. Дёргаюсь всем телом и чувствую неприятную щекотку в районе мочевого пузыря. Нет… Задираю голову, вознося взор к потолку — в углу паук, в центре лампа. Мне не уснуть, мне даже не умереть. Я в пыточной, и пытка эта похлеще дыбы. Скорее бы он вернулся и закончил, что задумал. Мне остаётся только ждать, когда он вернётся. Если… Если он вернётся.

***

— Кого там черти дёргают, поспать не дают! — бухтит девушка, недовольно вытаскивая из-под подушки разрывающуюся рингтоном трубку мобильника. Позавчера она проводила свою подругу — больше, чем подругу — и только сегодня впервые ей удалось уснуть. Пару часов небытия — и вот тебе, звонящие в ночи. — Будь ты проклят, кем бы ты ни был! Алло!

— Так, Маруся, а сейчас серьёзно: Юля у тебя? Вы ничего лучше не придумали, кроме как укрывать её? Не стыдно?

— Эй, а кто это?

— Это Пауль Ландерс. Говори, где Юля.

Девушка бросает щурый взгляд на экран мобильника — четвёртый час утра. Да он что там — совсем спятил?

— Ландерс, с Вами всё в порядке? Юлька уже целый день как в столице! Да и…

— Нет её там, — прерывает полицай, — не доехала.

Остатки сна как рукой сняло — девушка вскакивает на кровати и вжимает трубку в ухо, будто это позволит ей лучше понять смысл услышанных слов.

— Как нет? А где она?

— Это я у тебя хотел узнать. Родители думают, что она испугалась ехать и прячется у тебя. Больше негде.

— Так. Ландерс. А Теперь. Всё. По порядку.

***

Ещё не рассвело, а Маруся уже умылась, оделась и готова действовать. Звонить Дине сейчас или дождаться утра? Неприлично как-то сейчас, хотя это же срочно…

— Алло, Дина, извини, что бужу. Скажи, Юля не у тебя?

По голосу на том конце понять просто — рыжая не в курсе произошедшего.

— Ладно, собирайся. В восемь в полицейском участке. Ландерс будет нас всех опрашивать.

***

Ровно к восьми тесная комнатка для допросов уже забита до отказа: единственные имеющиеся в помещении стулья заняли родители Юлии; все остальные толпятся вокруг стола. Наконец, Ландерс берёт слово.

— Когда Юлия должна была уже добраться до столицы, родители не смогли до неё дозвониться. Они связались с Алексом, и тот позвонил в Академию, но там сообщили, что у них она пока не появлялась. Тогда родители забили тревогу и позвонили мне. Я раздобыл список пассажиров поезда и мне удалось выйти на контакт с девушкой, ехавшей с Юлией в одном купе. Та сообщила, что последний раз она видела свою попутчицу незадолго до остановки на станции, где к поезду прицепляют дополнительные вагоны. Мы попытались вычислить сигнал мобильника, и последний раз он был активен как раз в районе той станции. Потом сигнал теряется. Сейчас я отправляюсь туда — снять записи с камер наблюдения, опросить персонал…

Собравшиеся, которые до этого всем своим видом выражали желание встрять, перебить, расспросить полицейского, вдруг разом притихли. Первая волна потрясения сошла, уступив место растерянности и беспомощному недоумению.

— Мы с Вами, — восклицает Дина, подпрыгивая на месте.

— Да, точно, мы поможем, — наперебой солидаризируются с ней Маруся и Олег.

— Ну уж нет, молодёжь, это дело полиции, а вы, если хотите помочь, пораскиньте-ка мозгами, где она может прятаться. Мы, — полицай окидывает взглядом окончательно поникших родителей пропавшей, — всё ещё надеемся, что она сама сбежала, а не…

Снова тяжёлая пауза.

— А не… что? — задаёт вопрос в пустоту Маруся, ей никто не отвечает.

— Мы опросим всех знакомых, — нерешительно вступает Алекс.

Он не думает, что Юля убежала. Она могла бы, в силу характера, но подставлять тренера, который с таким трудом добился для неё места в Академии, эта девчoнка не стала бы ни за что на свете. Предательство не в её характере. И все собравшиеся это знают. И это знание никого не утешает.

***

Три недели спустя.

— Пауль, скажи, есть какие-нибудь новости?

— Расследование идёт своим чередом. Вчера с нами связались из Европола — они потихоньку раскрывают личности участников того… сообщества. И вышли на след кого-то из нашего города.

— Кроме Линдеманна? — с удивлением полушепчет-полувскрикивает Юлина мама.

Всё та же гостиная в доме Юлиных родителей. Две супружеские пары теперь часто здесь собираются, ища утешения в неспешных беседах друг с другом. Они не обсуждают своих потерянных дочерей. Они просто боятся остаться один на один со своим горем. Каждая пара — со своим, и у них оно общее. Кто бы мог подумать, что пройдёт время, и родители, похоронившие дочь, станут утешением для родителей, потерявших дочь без вести. Но смерть конкретна, а неизвестность… Она хуже.

— Кроме Тилля, — отвечает Ландерс, мельком поглядывая на часы, — я пока ещё не успел вникнуть в подробности, но одного из них уже задержали, и мне пора на допрос. Какой-то Ханс или Хайнц — говорят, бармен из клуба. Не знаете такого?

Один за другим собравшиеся отрицательно качают головами. Не знают они никаких барменов.

— Ступай, Пауль, — Анин отец похлопывает товарища по плечу и по-хозяйски провожает того до двери чужого дома. — Ступай и держи нас в курсе.

***

Очередное пробуждение. Снова голова болит, как с похмелья, снова мысли кучкуются хаотично, разбегаясь в разные стороны при каждом моём стремлении силой заставить их оформляться во фразы. Во фразы, которыми можно говорить. Во фразы, которыми, в конце концов, можно думать. В последнее время замечаю за собой, что мысли теряют форму; они прячутся в голове, принимая вид примитивных, инстинктивных импульсов. А так хочется, чтобы меня понимали. Для того, чтобы он меня понимал, я должна стараться… Переворачиваюсь на бок и утыкаюсь в его плечо. Он всегда приходит ко мне ещё до пробуждения. Засыпаю — он рядом, просыпаюсь — он рядом, но я точно знаю, что ночью его рядом нет.