За милых дам

Так что же она тогда на прощанье сказала?

Часом, уж не что-то вроде: «Ты еще пожалеешь, милая…»?

Бр-р… Аня поморщилась. Впрочем, ну ее, эту Риту… Ане хотелось избавиться от неприятного, тревожного осадка… Согласно рекламе «Нескафе», именно в таких случаях следует пить кофе…

И Аня завернула в маленькое кафе под названием «У рыжего»…

Легкий запах чистоты и ванили… Маленькие белоснежные в оборочках занавески на окнах… Экран телевизора мерцает в углу… сияющая хромом стойка бара… фрукты в плетеных корзинах… Безупречно чистая поверхность мраморного круглого столика… Анна, забыв обо всем на свете, блаженствуя, пила маленькими глотками чудесный горячий кофе, который принес официант… Все-таки Москва и вообще жизнь здорово изменились… Раньше такой замечательный кофе можно было сварить только дома…

Это было ее любимое место в городе. Когда ей становилось совсем грустно, она приходила сюда. Сидела в уголке с чашкой кофе и уносилась мыслями в тот день, когда все у нее было хорошо и ее дальнейшая жизнь представлялась ей совсем иначе… Ее мама и папа были живы, она поступила в университет… И еще: на приемных экзаменах заприметила она тогда высокого светловолосого парня, про которого подумала: вот если он подойдет к ней, то… и начнется такая любовь, такая любовь…

А потом произошла эта автокатастрофа… И она осталась на свете совершенно одна… А парень иногда подходил, иногда провожал, иногда встречал, мило болтал, иногда помогал… Но дальше этого дело не шло…

«Кофейное счастье» быстро кончалось — фарфоровая чашка пустела… На донышке осталась только гуща… Эх, погадать бы, узнать, что судьба-судьбинушка ей готовит? А на что погадать-то? Пожалуй, если совсем честно, больше всего ей хотелось бы погадать на суженого…

Ну вот, например, узнать, как все-таки Петр к ней относится… Впрочем, «все врут календари», и гуща, конечно же, тоже все врет…

Аня не спеша достала кошелек, приготовилась к расчету…

— Ничего больше не желаете? Сандвичи, пицца, пирожные?

Анна покачала головой.

Конечно, она желала бы… Но не сандвичи и не пиццу… Она желала бы, чтобы Стариков вдруг сейчас появился неожиданно, чудом, «соткался из тумана» — открыл дверь, подошел к ней решительным шагом и сказал: «Знаешь, это никакая не случайность, что я все время попадаюсь тебе на глаза: то встречаю, то провожаю, мямля при этом: «Нам все равно по пути, и у меня нет других дел…» И никакие у нас не «милые отношения хороших знакомых»… И не потому я к тебе подхожу, что мне интересно с тобой поболтать. Просто я тебя люблю. Но я все тянул с этим признанием, потому что сказать такое вслух — это все-таки слишком серьезно».

Уладив кое-какие необходимые дела, Стариков ехал по городу….

В Москве наступал вечер… Из-за оттепели чем-то похожий на весенний… Зажигались огни витрин, фонари… В сиреневом воздухе ярко освещенные лотки цветочниц выглядели как огромные волшебные бутоньерки… Как хорошо, подумал он, что в Москве появилось много цветов… По тротуарам шли, обнявшись, пары…

И при взгляде на них Старикову стало отчего-то довольно грустно. Он не хотел домой, не хотел в гости к знакомым… Он вдруг понял: в этом городе ему хочется видеть только одного человека. И очень хочется подарить этому человеку цветы… Но именно этого человека увидеть он не мог… «С какой стати?!» — наверняка спросит Анна, если он вдруг сейчас позвонит ей. Она ведь такая независимая, такая ироничная, и вдруг он перед ней — с какими-то цветочками… как дурак… И вообще, когда у мужчины в руках цветы, в нем уже есть что-то от жениха…

Бессмысленно покружив по переулкам, он сам не зная отчего, бессознательно свернул на одну знакомую улицу… Теперь она была переименована, точнее, улице вернули старое название… Он ехал, а глаза отчего-то сами собой искали знакомую вывеску…

Здесь было неплохое кафе… Называлось «У рыжего»… Кафе никуда не делось, оно по-прежнему было открыто… Он остановил машину на противоположной стороне… Выключил двигатель и остался, задумавшись, сидеть в машине.

Ему хотелось хоть на мгновение вернуться в тот день, когда он услышал, что у Ани Светловой случилось огромное несчастье… И он хотел тогда помчаться к ней, быть рядом, поддержать… И кто знает, если бы он поверил тогда своему сердцу, все в тот день могло повернуться иначе… И не было бы у него сейчас на душе такой пустоты и грусти… Но он побоялся быть назойливым… Он подумал тогда, что Ане, конечно, не до него… Может быть, он был не прав, что не сказал тогда ей каких-то очень важных слов… Например, не сказал, что она очень много для него значит… Возможно, тот день стал бы поворотным в их жизни и, будь он рядом с ней, все потом в их отношениях могло сложиться иначе. Возможно, такие мгновения случаются в жизни нечасто… Может быть, и вовсе однажды. И тогда надо сделать все правильно… А он… он все сделал неправильно… Но что теперь вздыхать — тот день уже далеко.

Стариков сидел, опустив голову на руль…

Наконец он взглянул на освещенную витрину кафе.

И не поверил своим глазам.

Анна сидела у самого окна кафе за маленьким столиком, задумчиво глядя на чашку кофе. И поначалу он подумал, что от непрерывных мыслей о ней у него начались галлюцинации… Но это была она…

Вот почему он кружил по переулкам! Вот почему не торопился возвращаться домой… Вот почему свернул на эту улицу, почему искал вывеску… Словно кто-то невидимый вел его за руку… Ну что ж… теперь он точно знает — это судьба.

Их разделяла только узкая московская улица… Стариков сидел в машине и смотрел на Аню, ярко освещенную там, за стеклом кафе… Наконец Петр вышел из машины, захлопнул дверцу и остановился, пережидая поток машин… Сейчас он пересечет узкую улицу и войдет в кафе… И что дальше? Вдруг она скажет в ответ на его слова: когда все хорошо — ухажеры роятся вокруг, когда плохо — никого нет рядом… Или что-то в этом роде… Где ты был, когда мне было плохо?! Улыбался издалека мило и любезно…

И Стариков понял, что он не решится пересечь узкую московскую улицу…

Ну что ж, тогда, по крайней мере, он сделает то, что хотел…

Стариков подошел к цветочному лотку… Молоденькая продавщица в веснушках («Да здесь все рыжие, — подумал он, — ну и улица») разговаривала со своей приятельницей.

— Что желаете? — Она сразу оборвала разговор.

Он выбрал огромный букет роз.

— Вы могли бы отнести их вон той девушке в кафе? — попросил он подружку продавщицы.

— С доставкой? — улыбнулась обладательница веснушек. — Такого у нас еще не было…

Он видел, как девушка перебежала улицу, как вошла в кафе… Как изумленно Аня подняла голову… Как она оглянулась в его сторону… Он включил зажигание, и машина тронулась с места.

Анна изумленно вглядывалась в темную улицу. Сердце у нее непривычно колотилось. Нет, невероятно, откуда ему здесь быть?

И все-таки она знала, что это он! Ведь она думала о Старикове, она хотела, чтобы он «соткался из тумана». Вот он, видимо, и соткался…

Еще несколько мгновений назад, до того как появилась эта посланница с розами, Анна вдруг почувствовала сильное волнение. Как будто знакомый голос позвал ее: «Я здесь…»

— Да, вон там он и был… Такая, ну, не новая машина, далеко не новая… На той стороне улицы… — объясняла Ане девушка-посланница.

Анна выбежала из дверей кафе, вглядываясь в уже сгустившиеся сумерки.

Машины не было.

— Видно, уже уехал, — огорчилась девушка, — но вот только что здесь был, честное слово…

Аня растерянно стояла посреди тротуара… Мимо, задевая ее, торопились вечерние прохожие.

На шелковистых нежных лепестках чайных роз нежно поблескивали прозрачные дождевые капли… Это снег в Москве на глазах превращался в первый весенний дождь.

Женщина неоднократно возвращалась к этому воспоминанию…

Они застряли тогда в Цюрихе большой шумной компанией… Уже смешно: они и — застряли! Не на чем улететь! Нет самолета, вообще никакого нет — для них! Представляете?! Самолета для них нет…