В когтях у хищника

— Вижу, — повторил Саймон. На нем была старая серая футболка и мешковатые фланелевые брюки. Приоткрытый рот придавал ему довольно глуповатое выражение.

Айрис нетерпеливо подтолкнула мужа вперед:

— Саймон, у тебя такой вид, как будто ты перегрелся на солнце. Возьми сумки и покажи Ральфу комнату.

— Ах да! Конечно! — Саймон засуетился. — Я и забыл, что я хозяин. Пойдемте, доктор. И не обращайте внимания на голые стены. У нас ведь еще ничего не готово. Вы у нас незваный гость.

Когда Ральф Билей скрылся вслед за Саймоном, Айрис повернулась к Антонии. Казалось, она ужасно недовольна:

— Ну, как я смогу держать отель, если Саймон будет так себя вести!

— Похоже, ему не очень нравится доктор Билей, — заметила Антония.

— Да он вообще ведет себя как ребенок! И все только потому, что в «Уединенном жилище» я уделила Ральфу немного внимания — совсем немного! Нельзя же быть таким ревнивым!

Затем лицо Айрис просветлело:

— Но теперь-то он поймет, как был глуп, потому что совершенно ясно — Ральфу нравлюсь не я, а ты. Надо же, он и словом не обмолвился, что видел тебя в самолете.

— Вряд ли он ожидал меня здесь встретить, — рассудительно заметила Антония.

— Ну да, конечно. Хотя, можешь не сомневаться — уж если его заинтересует девушка, он разузнает и кто она, и где живет. Он такой дотошный.

— Да? А кто он? Вы уже были знакомы?

— Я познакомилась с ним в Окленде в гостях. И когда мы встретились в «Уединенном жилище», мы, конечно, сразу узнали друг друга. Он приехал, чтобы открыть в Крайстчерче практику. — У нее заблестели глаза. — Кстати, пока он здесь, он наверняка смог бы тебя посмотреть.

Антония вдруг отчетливо вспомнила, как в сонном полумраке комнаты перед ней возникло зловещее бледное лицо этого человека. Возможно, зловещим оно показалось со сна, однако девушка была твердо уверена, что это впечатление не скоро сотрется из ее памяти.

— Нет, спасибо, — решительно отказалась она.

— Но почему? Ты же сама знаешь, что не совсем здорова. А Ральф немного занимается и психиатрией тоже.

— Нет! — отрезала Антония. — Мне не нужны врачи.

— Ну, ладно, дорогая. Я только предложила. Я и сама думаю, что ты выглядишь уже лучше. А теперь у нас будет еще веселее. Пожалуй, это надо отметить. У нас ведь есть джин и все остальное. Уверена, что Генриетта и Дугал присоединятся к нам. Прекрасная идея!

Затея Айрис удалась на славу. Однако, как ни выдавливала Антония из себя веселье, танцы с Ральфом были ей явно не по душе. Айрис, как во сне, двигалась в такт музыке с Дэвидом Холстедом. Генриетта энергично танцевала с Саймоном, все время громко с ним о чем-то беседуя. Дугал, с каким-то застывшим лицом, составил пару разговорчивой Джойс Холстед, а Белла с помощью Гасси меняла граммофонные пластинки. Антонии казалось, что она постоянно ощущает на своей спине и руке прикосновение холодных пальцев Ральфа. На лбу его черные волосы заметно редели, а на бледном подбородке проступала темная щетина.

Пожалуй, некоторые и сочли бы его привлекательным. Но непонятно почему она испытывала к нему антипатию. Наверное, это несправедливо. Ей следует узнать его получше, прежде чем делать решительный вывод, что он ей не нравится.

Саймон, исполняющий обязанности бармена, не жалел выпивки, и вскоре все немного захмелели. Перед глазами Антонии мелькали лица — черно-белое Ральфа, красное Саймона и золотистое — Дугала. Совсем еще недавно она хотела, чтобы Дугал ее поцеловал. Теперь ей казалось, что он ужасно далеко — он то танцевал с глуповатой и шумной Джойс Холстед, то с Айрис. Белла тоже пропускала рюмку за рюмкой и иногда по ошибке ставила им вместо тустепа какой-нибудь менуэт или ноктюрн.

Отделавшись от Ральфа, Антония подошла к Саймону. Решив, что кузина хочет с ним потанцевать, тот раскинул руки.

— Саймон, а где Белла достает себе бренди? — спросила она.

Его маленькие глазки с тревогой взглянули на нее:

— Бренди?

— Да, бренди. Мы тут с Дугалом обнаружили ее совершенно пьяной.

Саймон испуганно зашикал:

— Тсс! Должно быть, она его просто покупает.

— Не говори ерунды! На какие же деньги? Скорее всего, таскает?

— Знаешь… — Он отвел глаза. — На самом деле я этого тоже не одобряю. Я уже говорил Айрис, что не одобряю. Но поди удержи у нас здесь прислугу! И если уж мы терпим этого ее отвратного сынка, то одна-другая бутылочка бренди… — Он не стал договаривать. Антония подумала: «И получила она эту бутылочку именно тогда, когда я первый раз осталась в доме совсем одна. Случайно ли это? Ну конечно! Ведь Белла праздновала их свадьбу. Еще бы Саймону не расщедриться!»

Но подспудно девушка чувствовала — хозяевам удобно, что Белла пьяна. Иногда им это очень удобно. Например, когда кто-то кричит по ночам…

— Знаешь, Саймон, в одной из пустых комнат я нашла длинный седой волос.

Саймон уставился на нее в крайнем изумлении:

— На кой черт ты поднимаешь всякую гадость! — И затем добавил: — Пару раз мы нанимали уборщицу. Какая ты все-таки смешная!

Так, значит, уборщица. Что ж, вполне убедительно. Пожалуй, Саймон прав, она ведет себя как идиотка.

Немного покачиваясь во время танца, Саймон думал о своем:

— Жалко, что Айрис захотелось этого кота. Конечно, несправедливо было бы не дать ей его завести, но я так беспокоюсь за птичек. Ведь если он до них доберется, от бедняжек ничего не останется. Только перья полетят.

— Антония! — послышался голос Дугала. — Пора бы вам потанцевать и со мной. — Как только Саймон выпустил ее из рук, Дугал обнял за талию. При первом же шаге он наступил ей на палец.

— Ой! Какой вы неуклюжий! — воскликнула девушка.

— Простите! Я знаю, что некоторые танцуют лучше.

— Вы имеете в виду доктора Билея? Да, он действительно отлично танцует. — Из-за упрямства она не добавила, что готова танцевать с кем угодно, только бы не с доктором Билеем.

— И все же вам не надо было бы танцевать с больной ногой, — неодобрительно заметил адвокат.

— Я знаю. По-моему, она начинает отекать. Как странно, Дугал, ведь Ральф Билей — именно тот человек, который следил за мной в самолете.

Похоже, Дугал очень удивился. Его ясные голубые глаза изумленно уставились на нее из-под широких золотистых бровей. Антония с удовольствием посмотрела в эти открытые и честные глаза:

— Ему хотелось со мной познакомиться, — мечтательно произнесла она.

— Какой банальный способ, — презрительно фыркнул Дугал.

— Тем не менее, он все еще действует. Во всяком случае, Ральфу так кажется.

— А вам?

Антония улыбнулась. Ей захотелось снова почувствовать на своей коже прикосновение его шершавой, как язык котенка, щеки. Ей хотелось слушать, как он говорит, неважно даже о чем. Нет, Пожалуй, с нее довольно джина, а то, чего доброго, она подумает, что влюбилась в этого милого, честного и начисто лишенного воображения новозеландского солиситора. Вряд ли он ответит ей взаимностью, а значит, она будет ужасно несчастлива. Уж лучше тогда совсем не влюбляться!

— Мне?! По-моему, если кто-то понравился, годится любой способ.

Лицо его стало жестким. Дугал снова наступил ей на палец и сердито пробурчал:

— Извините! А вы уверены, что он не охотится за вашим капиталом?

Антония весело рассмеялась:

— Дугал, сейчас одна тысяча девятьсот пятьдесят первый год. Четыре тысячи фунтов даже с натяжкой нельзя назвать капиталом. У некоторых это составляет всего лишь годовой налог.

— А вы уверены… — начал Дугал, когда из холла вдруг послышался пронзительный вопль и шипение. Айрис бросилась к двери.

— Гасси! — взвизгнула она. — Гасси, сейчас же отпусти кота!

Быстро оказавшись у дверей, Антония увидела, как Гасси держит Птолемея за лапы — по две в каждой руке — и кружит его по комнате. Кот вырывался и шипел. Когда подбежала Айрис, Гасси помчался на лестницу.

— Глядите! — злобно выкрикнул он. — Глядите, как он пикирует.

Он еще раз крутанул насмерть перепуганного кота в воздухе. Затем с диким криком Птолемей все-таки вырвался и бросился в открытую дверь.