Найти и вспомнить

Тот весело захлопотал над чашками. Марина переглянулась с Игорем и улыбнулась. На сердце было тревожно и… радостно.

Отказавшись от предложения Игоря подвезти ее до дому, Марина решила прогуляться по улицам родного города. День тонул в сиреневом цвете заходящего солнца и последнее октябрьское тепло быстро уступало место прохладному воздуху, чуть пахнущему ночными заморозками. Небо было ясное, безоблачное.

Не доходя одного квартала до дома, Марина решила посидеть на скамейке небольшого сквера: в центре ее было сооружено нечто вроде детской площадки с парой деревянных горок, ограда из тщательно подстриженных кустов - уже без листьев, но все же геометрически аккуратных.

Подняв глаза к небу, Марина увидела бледный месяц восходящей луны. Они с Ириной всегда удивлялись - как это на небе одновременно могут быть и луна, и солнце. Летом в пионерском лагере сестры любили наблюдать, как постепенно ночная чернота заливает небо, звезды и луна становятся ярче, а розово-золотистый свет уползает вслед за солнцем за горизонт. В пионерском лагере, да… Он назывался "Радуга". И там впервые Марина почувствовала, что близость любимой сестры может быть тягостной…

Это была неразлучная троица: сестренки из второго отряда и Ленька из первого. Он учился в том же классе, что и королевишна Ирина до болезни. А жил на соседней улице. Тогда, летом в пионерском лагере, Маринка первый раз влюбилась. В него - в Леньку. В высокого, угловатого, загорелого Леньку с выгоревшими на солнце добела волосами и диковатыми глазами непонятного серого цвета, которые становились темными, когда он злился, и почти прозрачными, когда задумывался. Увы и ах! - Ленька не сводил глаз с Иринки. А Иринка… это была все та же принцесса-королевишна - с поднятым кверху носом, насмешливым взглядом и упрямым характером.

Вообще-то в лагере было весело. Марине нравились утренние линейки с поднятием флага и отрядные речевки, суматошная Спартакиада и веселое купание в речке по свистку тренера. Нравились страшные истории девчонок перед сном ("…однажды ночью в тумбочке девочка нашла ожерелье из ногтей умершей мачехи…"); подглядывание за вожатыми и воспитателями по ночам, когда те собирались в корпусе младшего отряда, тайком пили водку, слушали магнитофон с записями "Пинк Флойд" и целовались. А как вам, друзья, конкурс инсценированной песни? Конечно же нравился, еще бы!

Первый отряд исполнял "Алешу", и в центре сцены стоял Ленька в солдатской пилотке и плащ-палатке, с деревянным автоматом в руках. С суровым лицом он был такой, такой… мужественный. Девчонки из первого отряда пели: "Стоит над горою Але-е-е-еша, в Болгарии русский солдат…". И Маринке хотелось плакать, а Ирина говорила: "Смешной какой!" Второй отряд показывал "Бухенвальдский звон" и надо было обнимать на сцене мальчишек, якобы измученных узников, а Маринке это было даже неприятно. Зато Ирина доказывала, что их песня - серьезнее. И на самом деле, второй отряд победил и получил приз - большой торт со взбитым белковым кремом, который дружно слопали в столовой на полдник. Но Маринке было обидно. Ей так хотелось, чтобы победа досталась Леньке - Алеше… русскому солдату, павшему в Болгарии.

А по вечерам в клубе на медленный танец Ленька приглашал Иру. Или вообще ни с кем не танцевал, если она отказывалась или танцевала с другим мальчиком. Но Марина ни разу не решилась пригласить Леньку на белый танец, хотя Ира каждый раз пихала ее в бок: "Иди, пригласи его, чего ты боишься, принцесса-трусиха!" - и хихикала.

Конечно, сестры по-прежнему любили мечтать и фантазировать, глядя на вечернее небо или прячась в зарослях дикой малины, густо разросшейся вдоль забора, ограждающего пионерский лагерь от остального мира. Там, между кустов, они соорудили шалаш, в который забирались и придумывали свои игры. Девочки почти позабыли о своем Королевстве в то лето.

Однажды в шалаш Ирина привела Леньку, а тот сказал, что это - штаб, а шалаш - для малышей и девчонок. С тех пор они втроем удирали туда во время тихого часа и Ленька рассказывал им разные интересные мальчишечьи истории. Марина слушала, затаив дыхание и больше всего ей хотелось, чтобы они были сейчас вдвоем - она и Ленька. И чтобы он рассказывал все только для нее, а не для смешливой Ирки, которая слишком гордилась тем, что она девчонка и снисходительно строила Леньке глазки. Самое главное во всех этих посиделках было - не опоздать к полднику.

- Ты где такие хлебцы купила? На Луне? Ой, а я мимо шла, да не заглянула. И за телефон забыла заплатить.

- Терминал на Луне не работает. Я на почте платила вчера. А тут сунулась, а хлебцы как раз такие, как мама просила - пятизлаковые. Там еще четырехзлаковые были, без гречихи, но мама говорит, что те для ее кишечника лучше. А в Грызмаге только четырехзлаковые - вот она и говорит мне, сходи на Луну, может там есть?..

Остановившиеся рядом с сидящей Мариной две женщины поставили набитые сумки на скамейку и, что называется, "зацепились языками". Обычная городская сценка. Тра-ля-ля: о ранней весне, о прошлогодних лесных пожарах, а том, что на Луне опять какая-то сумасшедшая "мазда", прыгая по трамвайным путям, старушку сбила. "Со стороны послушать - бред!" - улыбнулась Маринка. "На Луне". Она уже подзабыла это непривычное иногороднему уху название.

О, Луна! Площадь имени Луначарского… таинственная территория - целая страна, всегда живущая своей сложной, не всегда понятной жизнью. На Луну в начале семидесятых бегали в самый первый в городе универсам, удивляясь тому, что в торговом зале можно ходить с корзинкой и самим выбирать товары. Щупать морковь и картошку, придирчиво разглядывать этикетки на бутылках с вином, чувствуя на себе подозрительный взгляд девушек, "дежурных по залу". Со всего города приезжали поначалу, чтобы лично поглядеть на такое, почти заморское чудо. Работать в универсаме на Луне мечтали все девчонки, которые учились в торговом училище.

Нет, все-таки какое емкое понятие "на Луне"! На Луне назначали свидания взрослые девушки, - непременно у цветочного киоска, чтобы проверить "на жадность" своих ухажеров. На Луне в праздники собирались колонны, дружно топающие потом по проспекту Ленина к горкому КПСС, предварительно в веселой суматохе разобрав с грузовиков транспаранты и флаги. На Луне топтались ожидающие вечернего сеанса парочки, нырявшие потом в стеклянные хоромы кинотеатра "Космос". На Луне фланировали лучшие модницы района.

Именно на Луне впервые явил себя миру легендарный стильный Баран, гордо облаченный в Настоящие Американские Джинсы "Врангель" (аплодисменты!) - Лешка Баранов, доводящий до безумия дирекцию родного ПТУ-12. Познавая тайны сварочных работ, Баран одновременно выделялся среди мешковатой массы одинаково синих форменных кителей элегантностью стиля и аристократическим презрением, вызывающе застывшем на горбоносом лице. У Барана почтительно спрашивали совета, как правильно сделать тефлоновые подкладки под комсомольские значки, как вставить половинки застежки "молния" в раструб клешей, дабы не обтирались края, - как (и главное - где?!) можно купить заветный батник… словом, Баран был на Луне кем-то намного более значительным, чем более поздние Армани, Гуччо и Кельвин Кляйн в тамошних парижах и нью-йорках. Первым хиппи в городе, конечно же, был Баран… и его стиль а-ля Джон Леннон сводил с ума всех девиц на выданье, и, как естественную оборотную сторону медали, вызывал "гнев и презрение советского народа". Именно так сильно сказано в словах воинской присяги. Баран честно отслужил свои два года в стройбате, откуда привез корочки электрика пятого разряда и привычку сыпать цитатами из Устава и иных воинских документов.

Жизнь кипела и била через край, выплескиваясь из Луны щедрыми потоками, растекавшимися по городу животворящими струями.

На Луну традиционно прибыли и автобусы, на которых прикатила домой передружившаяся буйная третья смена пионерского лагеря "Радуга".