Под рябиной

— Он под водой уже давно, слишком даже? — потребовала я ответа.

Марион схватила меня за запястье.

— Рикки знает, что делает, — заверила она.

Все неясные тревоги вылились в волну страха. Ведь он не знал побережья, и — ледяная мысль довела страх до бесконечного ужаса — неужели она, наконец, настигла его даже здесь, даже сейчас!

— Рикки! — с отчаянием звала я, подбегая к кромке воды.

Покрытое рябью море пенилось у скал и уже было не голубым под летним небом, а серым, серым, как камень.

Стивен и Марион по обе стороны от меня, уговаривая, тянули меня назад. Но я не позволяла уговаривать себя, и, перед лицом надвигающейся истерики, Стивен признал, что да, он и вправду немного волнуется.

— Иди, поищи его, Стивен, — сказала Марион.

Стивен кивнул и стал снимать ботинки.

— Но нам нужна помощь! — я повернулась и смерила взглядом крутой обрыв.

— Иди ты, — сказала Марион. — Ты — быстрее.

Я уставилась на нее. Я была моложе, но более неуклюжая из-за беременности. Неужели она забыла! Она была слишком взволнована, слишком обеспокоена, чтобы ясно все осознавать, подумала я с еще большей тревогой.

Я бросилась к скале, карабкаясь вверх по тропке. Под ребрами появилось тянущее чувство, но сейчас ничего не имело значения, ничего, только Рикки. Я оглянулась с удобной для меня точки почти на полпути — и мое сердце сильно забилось от облегчения. Там, далеко, шатаясь, вышел на пляж Рикки и упал на песок.

Марион и Стивен не видели его. Стивен все еще стоял у воды. Я закричала им и указывала направление, пока скользила вниз с обрыва. Затем мы стаскивали маску, Стивен делал искусственное дыхание, а я плакала от облегчения, когда черные глаза открылись и удивленно замигали от солнечного света.

Он восстанавливался быстрее, чем я. Марион была очень обеспокоена моим состоянием, ругая себя за то, что заставила меня карабкаться наверх.

— Я не подумала, — говорила она голосом, полным раскаяния. — Поедемте к нам, Стивен подыщет тебе что-нибудь.

Нет, хоть Стивен и был аптекарем. Я скептически относилась к лекарствам, столько разных случаев…

Рикки качал головой, пока они со Стивеном снова проверяли клапаны на баллонах с воздухом.

— Странно, — бормотал он. — Мы ведь оба их проверили.

Нет, совсем даже не странно. Злой дух тети Эммы угрожал его жизни. Рикки смог избежать опасности в детстве, и она еще была жива, а сейчас, мертвая, она вновь грозила опасностью. Я вздрогнула.

— Ты замерзла. — Рикки смотрел на меня с улыбкой. — Едем домой!

Но только не в коттедж. Мы отыщем отель. Я посмотрела в веселые черные глаза. Я так его любила и сама же навлекла беду. Но он жив, старалась успокоиться я. И она ошибается, она проиграла, и если она смогла добраться до него здесь, то что изменит ночь в отеле? Возможно, его лучшая защита — неведение. Я не должна вызвать его подозрений.

Мы провели в коттедже еще три дня. Очень мирные, счастливые дни; оформили все документы на снимаемую нами квартиру без мебели. Затем я оставила Рикки в аэропорту. Ему надо возвращаться во Францию, чтобы закончить тренировки в кемпинге. Он хотел, чтобы я ехала с ним, но мне надо было домой, я обещала навестить отца и Мхэр, друзей, упаковать свои вещи и перевезти их в квартиру. Затем мне хотелось найти мебель, повесить занавески, успеть это все до того, как стану совсем неуклюжей и слишком занятой, посещая больницу и предродовые занятия, и до возвращения Рикки, его новой работы в октябре.

Я поняла, что пока живу на два лагеря: в городе и здесь, на юго-западе Англии. Но я знаю, что именно здесь я рисую образ моего дома, по крайней мере, моего первого дома. Марион обещала свою помощь.

— Мы будем рядом, — сказала она в тот вечер, когда я уезжала домой. — Я с нетерпением жду, это мы можем сделать вместе. Ты ведь чувствуешь себя лучше, не так ли? Думаю, тебе понравилось пребывание в коттедже. Такое предприятие имело успех благодаря твоей смелости.

Она и правда очень милая. Я улыбнулась, испытывая вдруг желание поведать ей о моих страхах.

— Думаю, я буду счастливее, когда коттедж будет продан, — сказала я осторожно. — Или если он упадет совсем, или если кто-то перестроит его полностью.

К своему удивлению я увидела в ее глазах то, что можно назвать только страхом.

— Вы ведь не надумаете продавать его? Не имеет смысла делать это до весны!

— Полагаю, нет, — автоматически вылетело у меня. Что связывает коттедж с Марион и Стивеном? Им он не нужен. Вряд ли у них остались о нем приятные воспоминания. И что за причина страха, который уже не раз внезапно вспыхивает в глазах Марион? Неужели старуха и им причинила зло? Возможно, в один прекрасный день мы с Марион сможем свободно и честно поговорить обо всем. Я чувствовала, что она о многом умалчивает. Но еще не время, и мне пора идти.

Глава 10

— О, боже, он мог бы притормозить у того перекрестка. Ну, чистый гомик! Ничего, я держу его в поле зрения.

Голос Шейлы выдернул меня из задумчивости, заставил сконцентрироваться. Сжав руль покрепче, я всматривалась вперед, стараясь отыскать глазами нечто зеленое, что означало бы Лэрри в машине. Как всегда он настаивал, что знает лучшую дорогу, чем та, к которой я привыкла, а мне совершенно не доставляло удовольствия ехать за ним. И как всегда, наивная оптимистка, на что я надеялась, когда движимая лучшими чувствами, сказала Шейле:

— Поедем со мной, помоги мне перевезти все и устроиться в квартире. Там сейчас так прелестно. Я покажу тебе коттедж, который перешел Рикки по наследству, сможешь познакомиться с Марион и Стивеном, очень милые люди.

Мой энтузиазм возрастал. Шейла не любила скрывать ничего, никаких причудливых недоговоренностей. Любая попытка со стороны тети Эммы подобраться к моей матери не привлекла бы ее внимания и потерпела бы неудачу. И мне припомнилось чистое, но неизбежно субъективное впечатление детства, один идеальный выходной, счастье от постройки крепостей из песка на прогретом солнцем пляже. Только Шейла, отец и я. Отец отдыхал в шезлонге, а Шейла была прекрасна в большой шляпе с мягкими полями. Полное блаженство! На самом деле между ними уже были разногласия, но я лелеяла и свято хранила то воспоминание. Возможно, один на один с Шейлой мы могли бы восстановить более близкие отношения между матерью и дочерью. Ведь это последний шанс.

— У Лэрри есть знакомый, который одолжит ему небольшой фургон, — Шейла перечеркнула все мои надежды. — Он думает, что сможет выкроить время и поехать с нами.

— Только не это, — возразила я. — Нам не нужен фургон!

— Не будь дурочкой, дорогуша. Это значит, что ты сможешь забрать свой туалетный столик и комод. Ты сказала, что тебе нужна кое-какая мебель в квартиру. И потом Лэрри такой забавный, когда он вне дома.

И вот после того, как я сухо поблагодарила Лэрри, я еду за ним, борясь со знакомым мне чувством крушения моих планов. Ничего, скоро нас будет только трое: я, Рикки и наш ребенок, в надежном, тихом мирке. Мы будем навещать мать, родственников Рикки, отец и Мхэр будут приезжать к нам, а маленькая Розмари будет играть с моим малышом, обзаведемся друзьями. Но все это на фоне моей неразрушимо гармоничной семейной жизни.

Несколько дней пребывания Шейлы и Лэрри со мной прошли, как и следовало ожидать. Шейле квартира понравилась. «Для начала пойдет, дорогая моя. Рядом с магазинами. Что, если Лэрри сейчас достанет тебе этот ковер, а потом мы пойдем выпить что-нибудь. Лэрри говорит, здесь есть несколько оживленных местечек».

Она отвергла коттедж тети Эммы, брезгливо сморщив нос: «Так сыро. Я терпеть не могу старье. Чем раньше вы избавитесь от него, тем лучше».

«Простите, тетя Эмма», — поймала я себя на том, что выдохнула свое извинение в тяжелое молчание, когда Шейла и Лэрри удалились в поисках тропинок в заросшем саду. Казалось, нет никакой опасности сейчас, хотя и мысль уколола меня, потому что цель ее враждебности слишком далеко отсюда.