Сокровище души

Порез ужасно болел, парик сбился. Грейс сняла его, положила вместе с ножом в чемодан, надела бейсболку, сменила полотенце. Ладно, рана закрыта, от потери крови она не умрет, вторая рука в порядке. Ниал даже не обратил бы внимания на такую пустяковую рану и продолжал бы сражаться. Она сделала то же самое и победила. Ниал мог бы ею гордиться.

Черт возьми, ей нужно побыстрее остановить кровь, а она вместо этого думает о неизвестном средневековом воине, который умер сотни лет назад.

Прижимая к ране полотенце, Грейс стащила с ноги кроссовку, стянула носок и, пользуясь зубами и здоровой рукой, обвязала им рану. Жгут непрочный, но какое-то время продержится. Чтобы не привлекать к себе внимания, она перевязала вторым носком и другую руку, ведь люди делают нечто странное по разным причинам, теперь это уже никого не удивляет.

Спустя час Грейс вошла в пансион, намереваясь быстро подняться к себе, но встретила Хармони.

— Неплохое оформление, — сказала та, глядя на носки.

— Спасибо.

— Рука в крови.

— Знаю, — пробормотала Грейс и хотела пройти мимо.

— Не спешите. Если у кого-то в моем доме неприятности, я должна знать, что случилось, копы среди ночи мне здесь ни к чему.

— Меня ограбили, — поспешно объяснила Грейс. — Вернее, пытались ограбить.

— Не вышло. И что вы сделали? Кинулись на него со своим игрушечным ножом?

— Я даже не вспомнила про него, — удивленно сказала Грейс.

— Правильно, любой уважающий себя грабитель только засмеялся бы, а потом заставил вас проглотить его. — Хармони подождала, пока Грейс откроет дверь, затем вошла следом и оглядела прибранную комнату. — Хорошо, Винн, давайте посмотрим руку.

За две недели Грейс успела привыкнуть и к своему новому имени, и к тому, что для Хармони Джонсон ее дом — ее крепость, где она полновластный диктатор, а все происходящее в нем рассматривает как свое личное дело.

— Требуется зашить, — объявила Хармони. — Когда в последний раз делали прививку от столбняка?

— Два года назад. — О столбняке Грейс не подумала. К счастью, они с Фордом прошли вакцинацию до раскопок в Мексике. — Я не могла обратиться в пункт неотложной помощи.

— Разумеется, не могли, пришлось бы отвечать на вопросы. Ладно, о больнице забудем. Я сама зашью, если вы стерпите боль.

— А вы умеете?

— Конечно. Я не раз делала это другим девушкам. Подождите, сейчас принесу инструменты.

После ее ухода Грейс начала размышлять о прошлом хозяйки пансиона. Какой была Хармони на улице со своими манерами, необычным ростом и экзотической внешностью? Конечно, мужчин, имевших дело с проститутками, интересует в первую очередь сексуальное удовольствие, но многие ли решались выбрать женщину, которая выше ростом и сильнее большинства из них?

Поскольку левая рука уже болела не на шутку, Грейс с трудом достала из кейса окровавленный нож и спутанный парик, расправила его, положила на кровать, а нож бросила на стол.

Тут вернулась Хармони с бутылкой виски, небольшим черным ящичком и аэрозолем. На руке у нее висело чистое полотенце. Отодвинув в сторону нож, она расстелила полотенце.

— Твой?

— Теперь да. Я выбила его у грабителя. — Грейс села и положила руку на полотенце.

— Вот уж он, должно быть, удивился. — Хармони взяла другой стул, открыла бутылку. — Сделай пару хороших глотков. Боль не снимет, а все-таки поможет.

Грейс ни разу в жизни не пила виски, поэтому не знала, как на нее подействует спиртное. К тому же она измучена и с утра ничего не ела.

Виски оказалось приятным на вкус, но когда Грейс его проглотила и жидкое пламя скользнуло по пищеводу в желудок, у нее перехватило дыхание, лицо покраснело, на глаза навернулись слезы. Наконец, сумев вздохнуть, она сделала новый глоток и, едва закончился приступ кашля, увидела, что Хармони терпеливо наблюдает за ней.

— Не переберешь, а?

— Нет. Можно еще чуть-чуть?

— Дело твое. Валяй, раз хочешь отключиться. — Хозяйка не улыбалась, однако ее зеленые глаза весело блеснули.

Грейс и сама уже начала ощущать действие алкоголя, поэтому отставила бутылку:

— Хорошо, я готова.

— Подождем несколько минут. — Хармони откинулась на спинку стула, вытянув длинные ноги. — Тот парень небось охотился за компьютером, ты его носишь как младенца.

— Только на улице. Прохожие все видели, и никто не вмешался.

— Конечно, он уже доказал, что ножом зарабатывает себе на жизнь.

— Но даже когда я выбила нож, а потом била его по лицу кулаками, ни один человек не попытался мне помочь, — возмутилась Грейс.

Хармони моргнула раз, другой и, откинув голову, захохотала. Раскачиваясь взад-вперед, она хохотала до слез, пока не закашлялась.

— Черта с два, женщина! — наконец вымолвила она. — В это время они больше боялись тебя, чем тупого сукиного сына.

— Я правильно сделала, да? — Лицо у Грейс просветлело.

— Ты правильно сделала, выйдя из заварухи живой, — осадила ее Хармони, продолжая усмехаться. — Женщина, если ты и впредь собираешься драться, кто-нибудь должен тебя научить. Я бы могла, но занята. Тот сукин сын показал грязную драку, это то, что тебе нужно: маленьким честная драка ни к чему.

— Никаких больше честных драк, — сообщила Грейс, будто сама все придумала. Сойер с ней не церемонится, значит, ей тоже надо учиться, чтобы выжить.

Тем временем Хармони достала антисептическую прокладку, тщательно обмыла рану, изучила порез.

— Не слишком глубокий. — Открыв маленький коричневый флакон, она плеснула из него прямо в рану, отчего у Грейс захватило дух, и обработала порез спреем. — Местная анестезия.

Медицинская терминология как-то органично вписывалась в уличный жаргон. Грейс ничуть бы не удивилась, начни ее хозяйка цитировать Шекспира или спрягать латинские глаголы. Кем бы ни была Хармони в прошлом, личность она явно незаурядная.

Осторожно придерживая больную руку, Хармони начала сшивать края раны. Каждый шов обжигал, но благодаря виски и спрею боль оказалась вполне терпимой, Грейс хотелось только лечь и заснуть.

— Все, — объявила Хармони. — Не мочить, а если заболит, прими аспирин.

Грейс взглянула на аккуратно зашитый порез, насчитав десять швов.

— Тебе нужно было стать врачом.

— Не хватило бы терпения возиться с кретинами. — Хармони начала собирать вещи. — Лучше скажи мне, почему не хотела иметь дело с копами. Ты кого-нибудь убила?

— Нет, — покачала головой Грейс и, поколебавшись, добавила:

— Я никого не убивала.

— Но ты в бегах.

Утверждение, а не вопрос. Бывшая проститутка слишком много знала о людях, которые от чего-то бежали: от закона, от прошлого, от самих себя.

— Да, я в бегах. И если меня найдут, то убьют.

— Кто тебя ищет?

— Чем меньше ты узнаешь, тем лучше для тебя, — после некоторых колебаний ответила Грейс. — Если кто-нибудь спросит, ты меня почти не знаешь. Никогда не видела компьютер, не видела, что я над чем-то работаю. Хорошо?

Грейс сидела очень тихо, дожидаясь, когда новая подруга укажет ей на дверь, и прикидывая, где искать другое жилье. Хармони не любит возражений, не хочет — и по праву — оставаться в неведении относительно того, что может негативно сказаться на ней лично или на неприкосновенности ее дома.

— О'кей, — наконец сказала Хармони. — Мне это не нравится, но о'кей. Ты мне не доверяешь. Так?

— Не могу, — возразила Грейс. — Ты поплатишься жизнью, если Пе… если он только заподозрит, что тебе известна хоть самая малость.

— Собираешься меня защищать? Ха! Женщина, ты похожа на младенца, заблудившегося в лесу. Да в наших краях обычный восьмилетний ребенок круче тебя. И выглядишь ты, словно всю жизнь провела в монастыре. Знаю, это не для тебя, но с твоей внешностью можно заработать на улице кучу денег.

Грейс только моргала, испуганная столь неожиданной и нелепой темой разговора. Она, спокойная, некрасивая, бесцветная Грейс Сент-Джон, в роли пользующейся бешеным спросом проститутки?

— Да, знаю, — ответила Хармони, будто прочитав ее мысли. — У тебя не те манеры, не та одежда, нет макияжа и дьявольски невинное лицо, которое сведет мужчин с ума, им тут же захочется научить тебя мерзким штукам. В этом они просто сучье племя. Их отпугнет даже легкий макияж, тогда они подумают, что ты не совсем невинна. А еще у тебя пухлые губы. Чтобы иметь такие, модели платят большие деньги за силиконовые инъекции. Чертовы идиотки. Кроме того, мужчинам очень нравятся длинные волосы. Но я знаю, почему ты носишь этот дурацкий парик.