Безумные мечты

Мадлен удалось придать своему лицу довольно нейтральное выражение, когда она здоровалась с сестрой, хотя это было нелегко. Шарлотта выглядела истощенной и измученной. Весь прошлый год она сидела на диете, стараясь скинуть лишние килограммы, появившиеся у нее после рождения детей – одного за другим. Когда они виделись в последний раз, полтора месяца назад, Мадлен обратила внимание на то, что Шарлотта слишком похудела. Но сейчас она с трудом узнавала сестру – щеки впали, на лице появились морщины. Нет, такой Мадлен еще никогда ее не видела.

Пока Шарлотта здоровалась с отцом, Элеонора бросила красноречивый взгляд на Мадлен. Та прекрасно поняла мать: она хотела, чтобы Мадлен в очередной раз «серьезно поговорила с сестрой». Она кивнула и решила примириться с неизбежным.

Через несколько минут появилась и Кэролайн – растрепанная, румяная, живая и безумно хорошенькая. Полинявшие джинсы плотно облегали стройные бедра и длинные ноги. Вышитая рубашка, разумеется, была неглаженой, а волосы Кэролайн, казалось, не причесывала с самого утра. Однако, несмотря на такой вид, словно она только что проснулась, Кэролайн излучала здоровье, задор и энергию. Мадлен вдруг вспомнила, что муж Шарлотты, Ричард, как-то раз пытался соблазнить младшую сестру. Мадлен была единственным человеком, который знал об этом. Кроме них двоих, разумеется.

Элеонора удалилась на кухню узнать, как обстоят дела у кухарок. Узнав, что ужин готов, а стол сервирован, она пригасила всех в столовую.

Будучи великолепной хозяйкой, Элеонора Баррингтон умело поддерживала беседу за столом, избегая многих неприятных тем – в частности, недавнего ареста Кэролайн. Мадлен прекрасно понимала, что такое умение вести беседу приходит только с долгой практикой, и невольно восхищалась матерью, хотя, честно говоря, сейчас желала тишины и покоя. Отец забыл обо всем на свете, занимаясь только с внуками. Шарлотта была, как обычно, молчалива и погружена в собственные мысли, а Кэролайн, напротив, казалось, только и ждала подходящего момента, чтобы пуститься в какую-нибудь яростную дискуссию или спор, довольно часто заканчивавшиеся ссорой с родителями. Мадлен на сей раз была на удивление тихой и молчаливой – ее безуспешные попытки не думать о Рэнсоме, казалось, забрали у нее все силы. Поэтому бедному Престону ничего не оставалось, как самому поддерживать светскую болтовню Элеоноры Баррингтон.

Мадлен обратила внимание на то, что Шарлотта едва прикоснулась к еде. Немножко незаправленного салата, чуть-чуть вареных овощей, тоненький кусочек хлеба. Однако и Мадлен была ничуть не лучше сестры – в какой-то момент она осознала, что с полным отсутствием аппетита размазывает желе по тарелке.

Как поведет себя Рэнсом? Неужели унизит ее? Если он не хотел от нее ни денег, ни чего-то еще – то почему не отказался от предложенной ему работы? А может, подумала она с робкой надеждой, он подзадоривал ее потому, что разозлился? И не расскажет никому о том, что произошло между ними в Монтедоре?

Но ей-то что делать? Как она будет жить в Монтедоре рядом с ним, постоянно вспоминая о том, что произошло той ночью? А ему, похоже, даже нравится напоминать ей об этом, дразнить ее. Даже если он и не собирается рассказывать об этом другим, то постоянно поддразнивать и терзать ее он, по-видимому, не прочь. Более того, ему нравится напоминать ей об этом в грубой форме – он прекрасно понимает, что грубость легко выводит ее из себя.

«Ты использовала меня и на следующее же утро забыла…»

Господи, как хотела она забыть его! Но не могла…

«Что мог иметь такой жалкий бедняк, как я, чтобы это понравилось самой мисс Баррингтон? Ну, кроме кое-чего твердого…»

«Перестань, – приказала Мадлен самой себе, – перестань думать об этом сейчас же…»

«Не знаю, как сейчас, а тогда ночью тебе и впрямь хватило…»

Нет, здесь он не прав. Ей не хватило его и, наверное, не хватит никогда…

– Хватит! – послышался вдруг крик маленькой Хейзл, племянницы Мадлен.

Вздрогнув, та посмотрела на девочку – малышка убеждала дедушку не класть ей на тарелку больше фруктов.

– Нет аппетита, дорогая? – обратилась к Мадлен мать.

– А-а-а? – посмотрев на свою тарелку, Мадлен увидела, что превратила желе в какую-то непонятную полужидкую массу. – А, да… Не беспокойся, это все нервы…

– Понимаю… Честно говоря, не знаю, почему твой отец посылает тебя в эту ужасную страну.

– Он вовсе не заставляет меня туда ехать, мама, – спокойно ответила Мадлен.

– Мадлен сама уже достаточно взрослый человек, она прекрасно понимает свои обязанности и относится к ним серьезно, – вмешался Теккери Баррингтон. – Кроме того, будь я на ее месте, я бы тоже стал заниматься этим только сам, а не доверял посторонним лицам.

– Мама говорит, ты собираешься поселиться у Веракруса? – спросила Кэролайн.

Когда сестра кивнула, девушка в знак возмущения затрясла головой – длинные золотистые волосы разлетелись по плечам.

– Не могу в это поверить! Нет, Мадлен! Как ты могла принять приглашение от этого вора, убийцы и подонка?

– Пожалуйста, не говори «подонок» в присутствии гостей, дорогая, – не выдержала Элеонора Баррингтон.

– Да ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, сколько невинных людей этот Веракрус с его дружком-подхалимом Эскалантом упрятали за решетку? Просто так, даже не потрудившись представить им хоть какое-то обвинение…

– Кэролайн, дорогая… – попробовала остановить младшую дочку Элеонора, однако это было не так-то просто: та уже вошла в раж.

– Сотни людей по всей стране арестованы, они содержатся просто в нечеловеческих условиях, над ними издеваются, их избивают, унижают, мучают… Тех, кого не убивают, содержат в сырых и грязных камерах, кишащих крысами и прочими паразитами. А Веракрус… Он взвинтил налоги на все, что только можно, – и обложил ими всех, кроме своих дружков, которые обкрадывают государственную казну без малейших угрызений совести! Эскаланту вообще позволено абсолютно все! Он…

– Я еду в Монтедору только для того, чтобы продать ранчо, Кэролайн, – спокойно прервала ее излияния Мадлен. – То самое ранчо, которое ты всегда называла не иначе, как «позор нашей семьи», и сто раз говорила, что от него необходимо избавиться.

– Но я и предположить не могла, что для этого придется связываться с Веракрусом!

– Принимая во внимание рост преступности в Монтедоре – особенно в последние месяцы, когда там то и дело вспыхивают народные мятежи и восстания, – нужно только радоваться, что президент лично обещает мне свое покровительство, – не повышая голоса, ответила Мадлен. Поглощенная дискуссией с сестрой, она забыла о присутствии матери и горячо воскликнула: – Ты в курсе, что две недели назад шайка восставших мятежников убила иностранного корреспондента, работавшего в Монтедоре? Или что консультант президента по сельскохозяйственным вопросам был ограблен и убит на днях в вестибюле отеля «Конкистадор»?

– О Господи! – воскликнула Элеонора, ломая руки, украшенные дорогими кольцами. – Мадлен, что я слышу!

Осознав свою ошибку, Мадлен поспешила успокоить мать:

– Веракрус недавно закончил внедрение новой практически совершенной и очень надежной системы безопасности в своем дворце. Так что сейчас это самое безопасное место во всей стране.

– Нет, я с ума с ними сойду! – простонала Элеонора.

– Для выполнения этих работ были специально приглашены специалисты из Соединенных Штатов, – продолжала Мадлен. – А управлял работами мистер Рэнсом, тот самый человек, который согласился всюду сопровождать меня в Монтедоре.

Элеонора бросила сердитый взгляд на мужа:

– Тебе не кажется, дорогой, что, когда ты говорил мне о намерении Мадлен поехать в Монтедору по делам, ты опустил кое-какие детали, связанные с ситуацией в этой стране?

– Не хотел беспокоить тебя, дорогая, – попытался оправдаться тот.

– Правда, мама, тебе абсолютно не о чем беспокоиться. Мистер Рэнсом – очень способный и умный человек. Поэтому все будет хоро…

– Мне необходимо прилечь… – вздохнула Элеонора.