Трудные дети (СИ)

   Передо мной предстала ситуация, знакомая и нормальная, так что мне было известно, как себя вести и как выживать. Я старательно не привлекала к себе внимание чурки, все время сидела в углу и не лезла к нему. Совместные ужины тоже ушли в прошлое, и теперь Марат только высокомерно вываливал остатки еды на тарелку и шмякал ее передо мной, делая величайшее одолжение.

   В то время его легковерная дурочка, его Оксана, осталась единственным живым существом, которое со мной разговаривало и обо мне заботилось. И пусть ее жалостливое внимание меня раздражало, а иногда даже казалось, что от приторности сводит зубы, спустя какое-то время, оглядываясь назад, я была благодарна ей за то, что она оказывалась рядом.

   Ксюша, безусловно, обо всем догадалась. Только я до сих пор не знаю - рассказал ли Марат про украденный кошелек или нет. Но Оксана ни жестом, ни взглядом не выдала себя. Она была мила, приветлива и обходительна, уделяя мне внимание.

   Конечно, в первую очередь ей не терпелось узнать о том, как я жила. Причем жаждала она самых трагических и самых грязных подробностей. В голубых глазах отчетливо виднелось как и сочувствие, так и нехилая толика интереса, напоминающего тот, с которым приличные на вид люди роятся в грязном белье соседей, друзей и просто известных людей. Вроде бы мерзко, неприлично, но устоять невозможно, потому что любопытство, с эдаким душком, разрывает на части. Я не была ни первым, ни вторым, ни третьим, но для Оксаны представлялась другим, инопланетным существом, и она изо всех сил силилась меня понять.

   - А мама с папой у тебя были? - трогательно сложив руки на коленях, Оксана вглядывалась в мое лицо, и кончиками пальцев теребила подол своей юбки.

   - Они у всех есть. Конечно, были.

   - А что с ними стало?

   - Откуда я знаю? - резонно спросила я, заставив девушку непонимающе нахмурить гладкий лоб.

   - Ну как же...ты сказала, что они были.

   - Были. Но я их никогда не видела.

   - Бедненькая, - ее глаза засверкали от сдерживаемых слез. Оксана поспешно отвернулась, вытирая щеки. - Ты очень сильная девочка, Саша.

   Мне было неуютно, неприятно чувствовать ее сочувствующий, мягкий взгляд. Ее заботу. Я не знала, как на них реагировать и что с ними делать.

   - Ерунда, - грубо отмахнулась я.

   - Как же ерунда? - не поняла Оксана. Она выглядела очень растерянной и озадаченной.

   - У тебя кошка есть? Или собака?

   - У мамы аллергия на животных. Причем тут...

   Шмыгнув носом, я ее перебила:

   - А ты хотела себе животное?

   - Ну...в детстве.

   - Ммм...и как без него жилось?

   - Без кого?

   - Без животного.

   - Без животного?

   При всем своем уме Оксана не всегда понимала мои грубоватые сравнения и мысли. Я для ее хрупкой и утонченной натуры была слишком прямолинейной и простой.

   - Да. Вот сейчас. Тебе плохо без собаки?

   Она медленно и неуверенно пожала узким плечиком.

   - Не знаю. У меня ее никогда не было. Как я могу судить - плохо мне или нет? Нормально, наверное.

   - Вот и мне нормально, - кивнула я и слезла с дивана. - Я в тубзик.

   Оксана осталась сидеть на диване, переваривая мои слова. Она считала мои слова, мысли и сравнения кощунственными, дикими, и шла делиться своими мыслями к Марату, пересказывая ему наши с ней разговоры. Иногда даже со слезами.

   Она гордилась, если удавалось вытащить из меня какие-то подробности. Сразу бежала к нему - рассказывать, но чечен внешне выказывал полное равнодушие к ее рассказам.

   - Марат, ну так нельзя, - попробовала воззвать к его совести Оксана. - Она же маленький ребенок, в конце концов!

   - Она не ребенок, Ксюш, - тихим голосом возражал Марат. С Оксаной он всегда разговаривал тихо, спокойно, будто боялся напугать. - Далеко не ребенок. Ты отвернешься, а она спокойно тебе глотку перережет.

   - Не преувеличивай. Я с ней целый день была и ничего.

   - Она боится.

   - Кого?

   - Меня.

   Повисла напряженная тишина. Я же еще больше прилипла к двери, стараясь услышать хоть звук.

   - Зачем тогда ты ее удерживаешь? - серьезно спрашивала Оксана.

   Я замерла, стараясь не дышать. Не то чтобы меня это так волновало, но интерес был.

   Марат не ответил. Я услышала, как ножки табуретки скользнули по линолеуму, и рванула к дивану, делая вид, что просто сижу.

   Конечно, он знал, что я подслушиваю и подглядываю при возможности. И если они с Оксаной на эту тему разговаривали, то не в стенах квартиры.

   Хоть чурка и стал относиться ко мне без эмоций, контроля он не ослабил. Даже наоборот, увеличил. Отобрал сигареты. Ограничил телек. Запретил трогать вещи. Мне было скучно, и Оксана с каждым днем все сильнее казалась неплохой альтернативой.

   Скоро пришли результаты анализов. Их притащила Оксана, хмурившая лоб и вчитывавшаяся в непонятные строчки. А далее на меня высыпался ворох терминов и каких-то диагнозов. Анемия, гастрит, язва, иммунная недостаточность и так далее. Из всего того, что сказала Оксана, я поняла только слово гастрит - потому что слышала его когда-то. От плохого питания.

   - У меня ниче не немеет, - на всякий случай уточнила я. - Ваши эскулапы че-то напутали.

   Марат, подошедший ближе и вместе со мной заслушавший список болячек, наверняка все эти страшные слова знал. Ну, судя по тому, как он внимательно и весомо кивал, чечен прекрасно понимал, о чем говорит его краля.

   - Они еще лекарства выписали, - Ксюша отдала Марату несколько исписанных листов. - И вот, диету.

   - Понял.

   - И надо кое-какие прививки сделать.

   - Слышьте, эй! - пощелкала перед их лицами пальцами. - Какая диета?

   - Усядься, - пророкотал чурка.

   - Марат, не надо, - Оксана успокаивающе погладила его по руке.

   Да, Марат, не надо, а то твоя краля испугается. Я довольно сверкнула глазами, потянулась и облокотилась на спинку, поджав под себя ноги.

   Постепенно это стало своеобразной игрой. Теперь, когда Марат всеми силами не обращал внимания, я старалась добиться какой-либо реакции. А Оксана была идеальной наживкой и оружием в одном лице.

   Марат ее берег. Оберегал от всего, в том числе и от себя. И от меня. Оксана считала своего Марата почти святым. Идеальным. Возможно, ее Марат таким и был, только вот настоящий Марат - другой человек. Это детали, конечно, но очень важные.

   Я пыталась повредить тщательно продуманную маску чечена. Оксана теперь часто оставалась у нас, даже по вечерам, и в такое время я могла прийти к ним на кухню и начать свои беседы. В такие моменты у чечена были связаны руки, и он ничего не мог сделать. Грубо заткнуть или ударить? Да. Но не при Ксюше.

   - Я по телевизору видела, что в Чечне война идет, - испытующе сощурив глаза, я улыбалась Ксюше. Та нервно дергала губами и кивала. - А долго?

   - Довольно да, - ответила Оксана. - Война не бывает короткой.

   - Марат же чеченец, да? - спрятала хитрую и темную усмешку.

   - По отцу. Но у него российское гражданство. Он русский, - поспешно выпалила она.

   - Ааа, - протянула я глубокомысленно. - А за кого бы ты воевал, Марат? - теперь он не мог избежать вопроса. И хотя я знала, что мне может влететь - да что там! Влетит обязательно. Я не жалела. Ну же, благородный Марат, покажи свое лицо подружке. Давай. Это был неприкрытый вызов, понятный только ему. - За чеченцев? Или за русских?

   Он понял. Я играла грязно, и мы оба все понимали. Одна Оксана не понимала смысла этого разговора, переводя слегка удивленный и настороженный взгляд с меня на Марата. Она испытывала лишь неудобство. И не видела той тайной игры, к которой я призывала чурку.

   - Так что, Марат? За кого бы был ты? Если бы воевал, конечно.

   Обвинение в трусости Ксюша не заметить не могла. И горой встала за своего любимого.

   - Марат свое отвоевал. Он, между прочим, в военном училище учился.