Бездна взывает к бездне (СИ)

– Детектив Рид, – андроид наклонил жуткие, распахнутые в безумной эйфории глаза, и попытался криво, неумело улыбнуться, – ваши действия не приведут ни к чему, кроме огромного долга за моё уничтожение. Скажите мне, детектив, скажите честно… вы действительно думаете, что Киберлайф, проведя экспертизу, признает мою вину?..

Сказанные шёпотом слова опустились в желудок противным нытьём, закололи в немеющих пальцах страхом. Грёбанный девиантный маньяк был прав, он своими глазами видел, как Коннор восставал из мёртвых, появляясь на пороге участка как ни в чём не бывало. Пистолет в руке дрогнул и в ту же секунду оказался буквально вывернут из пальцев и откинут в сторону, Гэвин успел только негромко вскрикнуть от боли в выкрученных пальцах.

Девятисотому не было нужды держать руки Гэвина, на слабые для усиленного корпуса тычки кулаками куда попало, попытки выткнуть глаз или дёрнуть за волосы он не обращал внимания, будто злобно пыхтящий мужчина под ним вовсе не пытался вырваться. Андроид удобно подхватил его под затылок одной рукой, второй нажав на челюсть, чтобы Гэвин распахнул перед ним рот, как беспомощный птенец. Полюбовавшись немного, Ричард, игнорируя пытающуюся оттолкнуть его за лицо ладонь, опустился и погрузил язык в рот человека, сразу целуя глубоко и страстно. Откуда-то девиант знал, как именно это надо было делать, и Гэвину только и оставалось, что ловить урывками воздух, пока напарник собственнически целует его, запускает в рот жадный, жёсткий язык, обводя ротовую полость, захватывает в танец, обласкивает и обсасывает его собственный. Грёбанный андроид прижимался, кусал его губы, с восторгом ловил тонкие всхлипы воздуха, протестующее мычание, ответно тихо порыкивая и вибрируя ртом.

Прохладная ладонь Ричарда медленно поползла по шее вниз со вполне определёнными намерениями, несмотря на то, что Гэвин вцепился в неё двумя руками, почти умоляюще мыча в поцелуй, и резко остановилась. Андроид вскинулся, глядя в сторону коридора, ведущего к месту преступления, и Гэвин умудрился услышать сквозь своё тяжёлое дыхание и ухающее в ушах сердце негромкие шаги по направлению к помещению. Девятисотый быстро вскинул руку к белым губам без скина, потрогал пластик, будто был не в курсе, как и когда снял с половины лица скин, чтобы лучше чувствовать человека, и коротко оскалился.

Гэвина поставили на ноги так же стремительно, как снесли, в мгновение ока отряхнули от летучей бетонной пыли и последним штрихом RK900 педантично стёр капельку слюны в уголке рта человека лишь затем, чтобы слизнуть её с подушечки пальца, глядя в глаза детективу. Ничего ещё не кончено, человек. Ты в ёбанном аду и чем быстрее с этим смиришься, тем лучше для тебя.

– Детектив Рид? Вас долго не было, – в помещение заглянул молодой, вихрастый полицейский, подозрительно побегал глазами, держа руку на кобуре, такой трогательно ответственный, что хотелось отправить его домой, к бабушке, жрать суп и не знать о робо-педиках, прижимающих косорылых детективов где ни попадя.

– Всё нормально, мы прорабатывали версии. Уже уходим, – Гэвин кивнул мальчишке и пошёл на выход, стараясь ступать твёрдо и не думать, что пластиковый напарник наверняка пялится на его жопу, об общей охуенности и подкачанности детектив Рид впервые в жизни жалел.

У входа в подвал уже стояла труповозка с отвратительно позитивными санитарами, горящими желанием поскорее забрать трупы и поехать обратно, чтобы успеть домой, к ужину. Гэвину торопиться было некуда, свидание с Лолой накрылось эгоистичной и ревнивой пластиковой задницей, и радости это ноющему после контакта с андроидом телу не прибавляло.

– Назад поедешь с трупами. Нехер мне тут крошку давить своей тушей, – бросил через плечо детектив, поспешно седлая мотоцикл и выкручивая ручку газа, оставляя отвратительно спокойного андроида далеко позади.

То, что за клубами пыли и крутым разворотом на магистраль кроется бегство трусливой сучки, знали оба.

В появлении в его жизни чокнутого напарника был один несомненный плюс – Гэвин начал регулярно ночевать в квартире, на нормальной кровати вместо рабочего стола, сиденья мотоцикла и прочих интересных, но пагубных для спины мест.

Так, по крайней мере, утешал себя и свои ноющие яйца обломавшийся по полной программе детектив, пока блядская кривая вешалка в прихожей не обвалилась вместе с курткой. Гэвин огласил дом на два этажа в обе стороны порцией отборного мата и, не разуваясь, пошёл на кухню. Надо было брать Миллера за жабры и требовать вместо служебной машины другую квартиру… Не то, чтобы Гэвина сильно волновала плесень в ванной, ржавые трубы и картонные стены, так даже приятнее было погружаться в сладкое саможаление во время дрочки перед сном, ставшей его снотворным, только перспектива чинить то одно, то другое на разваливающейся хате не слишком его прельщала.

На кухне нашёлся уцелевший бомж-пакет, который детектив сладострастно залил кипятком и удобно уселся с рабочим планшетом, решив ещё раз пройтись по материалам дел. И вздрогнул.

– Гэвин… – в коридоре мелькнул рукав с голубой нашивкой, от мягкого голоса пахло булкой с корицей.

Детектив Рид встал на ватных ногах, не обращая внимания на упавший с глухим стуком планшет. Двигаться было тяжело, на грудь давила боль, тоска, отчаяние от мысли, что, если он и дойдёт, его отошьют ещё раз. Снова.

И снова.

И снова…

– Гэвин, – в глубине коридора возле злополучной вешалки мелькнул диод, прикрылся ладонью, убежал в спальню.

Под пальцами была шероховатая стена, старые обои, цепляющиеся за человека отклеивающимися рваными краями, словно пытаясь удержать от опрометчивого поступка. В тёмной спальне вновь никого не оказалось, на загривок дохнул тёплый воздух, раздался мягкий смешок. С ним играли. Ласково, как с глупым ребёнком, Коннор по-другому и не мог.

– Гэвин? – позвало уже из кухни, вновь мелькнуло соблазнительно и мимолётно голубым и Рид жалобно застонал в ответ, отлипая от стены и в два стремительных шага сокращая расстояние до серого пиджака за углом, он знал, что он там, как то, что дышит сейчас, как астматик.

– Коннор… – он поймал его именем, как сетью, привязал к месту, не дал уйти и получил свою награду.

Под рукой оказалось запястье, живое, жёсткое, комнатной температуры, как положено андроиду, с нежной кожей, нежнее человеческой, вспыхнул ярко и кратко голубой диод…

И серые глаза.

Рука вывернулась из хватки Гэвина, сжала его запястье, выламывая с отвратительным хрустом, выбивая из груди крик, Ричард смотрел ему в глаза, не моргая, подтаскивая к себе с нечеловеческой силой, скручивал, обездвиживал, как огромный паук, не разрывая грёбанный зрительный контакт, и от этого Гэвин, забыв о гордости, орал так громко, как мог. Андроид уронил его на пол, подмял под себя тяжеленной тушей, заслоняя головой и светящимися безумными глазами тусклую кухонную лампу, открыл рот, чтобы перебить дикие вопли человека…

Гэвин вздрогнул и едва не сверзился со стула. Всё тело болело от неудобной позы, вывернутая шея затекла, по голове будто проехались парой машин, но, по крайней мере, осознание того, что всё это было грёбанным, чересчур реалистичным кошмаром, пришло быстро. Планшет валялся на полу рядом со стулом, видимо, выпал из рук, пока Гэвин спал, и разбудил его шумом как раз в тот момент, когда детектив был готов либо скончаться от ужаса, либо обоссаться. Украдкой ощупанные штаны показали – не случилось.

В коридоре было темно и пусто, и Гэвин впервые с пятилетнего возраста почувствовал липкий, глубинный страх перед этим тихим пространством. Как и тогда, в пять лет, он встал и пошёл на разведку, отличие было лишь в том, что вместо игрушечного пистолета у него теперь был настоящий, снятый с предохранителя и наставленный в пространство перед собой, да и опасность состояла не в подкроватных монстрах, а во вполне плотском и существующим почти двухметровом ублюдке, которому как нехуй делать было вычислить место проживания Гэвина и заявиться к нему домой, если сильно приспичит. И тут уже в спальню к родителям не убежишь, разве что запереться в туалете и трясти святым распятием в сторону выламываемой двери, предусмотрительно сидя на толчке со спущенными штанами.