Вкус запретного плода

Пакетные контракты на радио приносили и другую пользу. Когда Доктор хотел отнять у конкурента ценного клиента, он мог соблазнить его гарантированным участием в передаче.

Но главный принцип бизнеса оставался прежним. Доктор занимался только такими проектами, которые сулили ТКА десять процентов от всех затрат. Он хранил верность этому правилу более ревностно, чем иудаизму — единственному наследству, оставленному отцом. Коун вспоминал о своей вере лишь в дни еврейских праздников. Но принцип «десяти процентов» Коун исповедовал ежедневно в течение всего года. Он делал это неукоснительно, постоянно, с упорством его предков — защитников Моссада.

По прошествии нескольких лет Доктор уже не мог придумывать идеи всех контрактов лично. ТКА начало расти так стремительно, что Доктору пришлось открыть офисы в Нью-Йорке, Беверли-Хиллз и Лондоне. Только с их помощью он мог эффективно обслуживать клиентов из ночных клубов, радиокомпаний и театров, а главное — киностудий.

Ему пришлось нанять молодых помощников. Он тщательно отбирал их и готовил к самостоятельному ведению дел ТКА.

В соответствии с обещанием, которое Доктор дал себе в начале его карьеры, когда ему пришлось столкнуться с антисемитами из рекламных агентств, все его служащие были евреями — толковыми, образованными, воспитанными. Мэдисон-авеню и Мичиган-авеню пришлось работать с евреями и даже терпеть зависимость от них. Это была месть Доктора за давние оскорбления.

Первым приобретением Доктора стал Спенсер Гоулд, молодой выпускник гарвардской школы бизнеса. Отец высокого, худого Гоулда носил фамилию Голденберг и производил сиропы для фонтанчиков с содовой. Гоулд одевался в соответствии с университетскими традициями Новой Англии. Он не походил на еврея, однако часто пользовался носовым платком — Гоулд страдал хроническим насморком, обострявшимся дважды в год и приковывавшим его к постели на семь-десять дней.

Доктору не составило труда поставить Гоулду точный диагноз во время первой беседы. Удовлетворение от того, что он получит сотрудника с именем «Спенсер», имело большее значение, чем периодические проблемы, связанные с болезнью Гоулда.

Спенсер… Спенс… Это имя имело аристократическое, чисто американское звучание. «Спенс сообщит вам детали и подтвердит наше согласие…», «Я не смогу поехать в Детройт на презентацию, но отправлю туда Спенса…», «Спенс завтра утром съездит в НБК и договорится о лучшем времени! Можете положиться на Спенса!»

Это звучало впечатляюще, респектабельно, надежно. Нынешнее имя Спенсера разительно отличалось от того, которое дал ему когда-то раввин. В детстве Голденберга звали Шломо бен Ицхак.

Спенсер Гоулд не раз доказал свою полезность Доктору. Он обладал острым, глубоким умом. Он быстро понял, что не должен руководствоваться только своим личным вкусом, продавая передачи или исполнителей. Он понял, что в бизнесе, где один контракт может работать тринадцать месяцев или лет, нельзя пренебрегать даже самым мелким козырем. Следовало относиться к каждому контракту так, словно он будет длиться вечно, и поэтому принимать в расчет каждый доллар и долю процента.

Спенс быстро усвоил и другой урок Доктора — никогда не ставь интересы исполнителя над интересами ТКА. Иногда было тяжело отказаться от контракта для клиента, нуждающегося в работе, но Ирвин Коун был полон решимости не создавать прецедентов, опасных для ТКА и будущих сделок. Несчастному исполнителю сообщали, что контракт сорвался из-за «внезапных изменений в планах рекламного агентства» или «крайне невыгодных условий, способных уничтожить ваш престиж». Или из-за того, что «передача не понравилась жене спонсора».

Позже у Спенсера Гоулда появилась пара молодых коллег. Бадди Блэка в детстве звали Германом Шварцем. Фредди Фейг носил когда-то фамилию Фейгенбаум.

Эти молодые люди ревностно претворяли в жизнь основные принципы Доктора. В первую очередь — главный: найди слабое место и приложи к нему силу.

У этого правила было дополнение, изобретенное Доктором: если слабости нет, создай ее.

В мире шоу-бизнеса этих трех молодых людей — Спенса, Бадди и Фредди — стали называть «кобрами Коуна».

В то же самое время, когда Доктор закладывал фундамент своей империи шоу-бизнеса, он также подумывал о создании семьи. Он искал жену, способную дать ему любовь, уважение и сыновей.

В начале своей карьеры он решил, что его будущая супруга не будет связана с шоу-бизнесом. Он испытывал чувство отвращения, наблюдая за тем, что готовы делать ради карьеры честолюбивые певцы, танцоры и актрисы. Он часто пользовался этим. В начале своей карьеры у него было мало времени для ухаживания, и он брал то, что ему предлагали.

Когда пришла пора подыскать себе жену, он занялся этим и нашел скромную порядочную девушку. Родители назвали ее Молли, но в старших классах она сменила имя и стала Мельбой. В школе она проявила себя как способная ученица. Мельба поступила в Хантер-колледж и стала искусствоведом. Когда Доктор познакомился с ней, она работала в антикварном магазине на Мэдисон-авеню. Он заглянул туда, чтобы узнать стоимость стола, выставленного на витрине. Застенчивая, темноволосая, миниатюрная девушка, которая была еще ниже ростом, чем Доктор, произвела на него сильное впечатление. Она легко краснела, и Доктор решил, что она — девственница. Разговорившись с ней, Коун узнал, что она ждет, когда освободится вакансия в одной из городских школ, где она будет преподавать искусствоведение. Доктор почувствовал, что она — образованная, культурная девушка и что он может всерьез заинтересоваться ею.

В отличие от многих еврейских девушек она не имела склонности к полноте. Доктор определил своим опытным глазом, что с годами она не потеряет своей стройности. Она могла стать превосходной матерью для его сыновей. Он несколько раз встретился с ней, и наконец она пригласила его к себе домой, на Мошолу Паркуэй. Еврейские сердца ее родителей забились учащенно, когда они узнали, что за их дочерью ухаживает Доктор. Однако они испытали разочарование, обнаружив, что Ирвин Коун на самом деле — агент. Педантичная, обстоятельная Мельба навела справки, выяснила истинный потенциал маленького человека и решила, что они поженятся, раньше, чем это сделал Доктор.

Его отец приехал в Нью-Йорк на свадьбу. Познакомившись с невестой сына, он сказал: «Она напоминает мне твою мать». Молодой Коун воспринял это как комплимент Мельбе, хотя старик хотел выразить этими словами свое разочарование.

Свадьба во всех отношениях была традиционной, еврейской. Семьи обоих молодоженов считали, что их драгоценный отпрыск мог найти себе лучшую партию. Гораздо лучшую.

Выйдя замуж, Мельба Коун использовала весь свой ум и энергию для того, чтобы помогать супругу. Учитывая то, чем занимался Доктор, это означало быть великолепной хозяйкой дома и участвовать в благотворительных мероприятиях — хотя бы чисто номинально. Прежде всего она старалась жить так, как подобает жене весьма могущественного человека.

Она давно старалась избавиться от акцента, присущего коренным обитателям Бронкса, — она готовилась к устному экзамену на должность учителя. Став миссис Ирвин Коун, она заговорила как истинная англичанка. Она всегда одевалась с большим вкусом, подражала в прическе и туалетах Уоллис Симпсон Уиндзор. Мельбе нравилось считать, что она внешне похожа на эту леди. В среде, где она жила, статус жены Доктора приравнивался к королевскому. Мельба вполне соответствовала своей новой роли. Ирвин Коун гордился женой, хотя со временем он осознал, что играть роль его жены для нее важнее, чем быть ею. Доктора это не задевало; она выступала в качестве ценного для его бизнеса приобретения.

Один клиент ТКА как-то сравнил Мельбу Коун с Беренис Макавейской — обворожительной темноволосой принцессой иудеев.

Однако в одном важном вопросе Мельба разочаровала своего мужа. Он женился на ней ради сыновей. Но, к облегчению многих людей из шоу-бизнеса, она родила ему двух дочерей. Конкуренты боялись появления прямых наследников Коуна.