Гавайская история

«Подумаешь, недотрога!» — было написано у него на лице. Правда, на всякий случай он извинился. Потом, посмотрев на пылавшую негодованием Ветку, понял, что скандала после закрытия магазина не избежать, и быстренько смылся.

Ветка была в полном отчаянии: она понимала, что покоя он ей не даст и надо что-то делать. Пора уносить ноги, и чем дальше, тем лучше! До конца рабочего дня оставалось два часа.

Светлана позвонила Людмиле и рассказала все как на духу. Ровно через час та стояла на пороге. Немало повидавшая в жизни Людмила вычислила, что Илья вернется к закрытию для решающего штурма. И оказалась права. Илья Борисович заявился в парадном костюме и с цветами!

«Ну просто цирк! Шапито! Весь вечер на арене — клоун!» — шепнула Люда Ветке, которая испуганно встрепенулась при виде работодателя. Хозяин напоминал нахохлившегося и распустившего перья индюка. Подруги неожиданно покатились со смеху. Смеялись до слез. Ситуация, действительно, была комичной. Впрочем, это с какой стороны посмотреть.

Паскаль жил в центре Лиона, неподалеку от церкви Сен-Поль. Роза целыми днями, пока он находился на работе, бродила по старинным улочкам. Ее умиляли средневековые постройки, так органично вплетенные в архитектуру эпохи модерна, что дух захватывало. «Нет, это уму непостижимо: сияющий стеклянной крышей торговый центр конца двадцатого века, а рядом прикорнула аптека времен д'Артаньяна!» — думала Роза.

Она остановилась и осторожно прикоснулась ладонью к шершавой стене, будто поздоровалась с прошлым, канувшим в Лету. Удивительный город. Розе казалось, что после Парижа ее уже ничто не поразит. Она немного побаивалась отъезда в провинцию. В памяти всплывало какое-то восстание лионских ткачей, о котором рассказывали на уроке истории в шестом классе, но о городе, где ей предстояло жить, москвичка имела смутное представление.

А Лион оказался чудом! Паскаль с гордостью ей поведал, что римляне сделали Лион столицей галльских провинций. Во времена Древнего Рима его именовали Вороньим Холмом. Роза любовалась Круа-Русс, и ее сердце замирало от щемящей нежности к великолепному городу, к любимому мужчине и ко всему, что ее окружало в этой новой, счастливой жизни. Одинокие прогулки по Лиону привели к тому, что Роза полюбила этот город даже больше Парижа.

Все складывалось хорошо. Настолько хорошо, что Роза боялась радоваться, чтобы не сглазить. Конечно, она сразу поняла, что ее будущий муж совсем не Рокфеллер. Скромный преподаватель лицея. Скромная двухкомнатная квартира, старенькая машина и средняя, по французским меркам, зарплата. Не разбежишься. К тому же Паскаль выплачивал алименты на дочь, которой исполнилось десять лет. Но это не смущало Розу. Да и какие деньги могут заменить любовь!

Паскаль был чудесным человеком и великолепным любовником. Роза только сейчас поняла, что такое настоящая страсть. Вспомнив прошедшую ночь, она невольно улыбнулась и покраснела.

Ей захотелось сегодня приготовить на ужин плов. Паскалю нравилась ее стряпня. Что там сказано про путь к сердцу мужчины?.. Ну, через желудок или нет, но ее жених, как истинный француз, любил хорошо и вкусно поесть. И поэтому сегодня будет праздник: настоящий бухарский плов! Это был ее конек. С тяжело нагруженной сумкой она поднялась на третий этаж старинного дома (лифта, увы, не было). Еще возясь с замком, она услышала телефонный звонок. Роза не спешила отвечать: из дому ей не звонили, а с сыном они перебрасывались SMS-ками по мобильному. Она услышала, как после сигнала автоответчика детский голосок приветственно пропел послание, которое прервал деловитый женский голос. Бывшая жена Паскаля напомнила о своем существовании. Настроение у Розы испортилось. Она прошла на кухню и нехотя начала перекладывать продукты в холодильник. С бульвара доносился шум совсем иного, чем Москва, непостижимого города, который совсем не хотелось покидать.

На похоронах Сони Илья Борисович плакал навзрыд, завалил могилу цветами. Бедная Соня за всю жизнь не получила от него даже завалящего букетика. Чувство вины, неоплатного долга перед покойной женой, безропотно сносившей его выходки, настигло и накрыло его. Окружающим было немного неловко видеть рыдающего в голос мужика. Поминки не принесли ему желанного облегчения, напротив, Илья страшно запил и отстранился от всех дел. Сын оказался совершенно беспомощным. Все хлопоты по работе и организации похорон и поминок достались на долю Людмилы. Она добровольно стала шефом, администратором и нянькой.

— Господи, как же их разбаловала Соня, царствие ей небесное! — вздыхала замученная Люда.

Ветка во всем этом не участвовала. Отсиживалась в магазине. Надо же кому-нибудь и торговлей заниматься, оправдывалась она.

А Илья Борисович совсем было раскис. Заходил на минутку в магазин, с черным от горя лицом, забирал продукты, приготовленные заботливой Людмилой, и опять пропадал. «Бедный, надо же, как сдал!» — перешептывались сотрудники. Но скорбь недолго одолевала вдовца. Через неделю Илья Борисович, как феникс из пепла, воспрянул и расправил плечи.

Для Ветки наступили черные дни. Хозяин, благоухающий дорогим одеколоном, зачастил в магазин.

Как-то вечером, перед самым закрытием, Илья при полном параде (в костюме и галстуке) подъехал к «Теремку». Смущенно, почти робея (и куда девались крутые замашки?), он подошел к удивленной Ветке:

— Ланочка, нам надо серьезно поговорить…

Людмила, понимая, что разговор не требует свидетелей, сделала вид, что спешит. Она суетливо собралась и в дверях помахала рукой:

— Ну, вы, мои дорогие, снимите кассу, мне надо срочно в парикмахерскую. Я уже и так опаздываю. Бай, бай!

И она исчезла. Вета даже обидеться на нее (за то, что бросила на произвол судьбы) не успела, а еще подруга!

Илья Борисович томно посмотрел на Ветку. Потом достал ключи от машины:

— Я приглашаю тебя, Ланочка, в ресторан. Только не вздумай отказываться! Столик уже заказан.

Ветка растерянно молчала. Она не знала, что делать. Решительный вид ухажера ничего хорошего не предвещал! Мысленно она прокручивала варианты вежливого отказа. Ветка лихорадочно прикидывала, что надо как-то оттянуть решительный отказ, ведь это повлечет за собой увольнение с работы. А последствия могут быть очень печальными: платить за квартиру будет нечем, новую работу вряд ли быстро найдешь, тем более что разрешения у нее нет! Значит, дорога одна. Домой! Хорошего понемногу. Виза заканчивается через две недели.

Ветка подняла на Илью Борисовича невинный взгляд и кротко сказала:

— Хорошо.

Она решила играть комедию до конца. Стратегия простая: выслушать Илью, попытаться выиграть время, напомнить, мол, траур все-таки, как-никак. Надо подождать. А там что-нибудь придумаю!

Когда машина свернула на набережную, Ветка съежилась: в сгущающейся тьме ярко горела вывеска бара «Загнанная лошадь».

В пустом, а поэтому казавшемся огромным холле громоздились многочисленные коробки и сумки. Специально нанятые люди помогли собрать вещи: личный архив, книги, бытовые мелочи, которые не хотелось покупать на новом месте (только спортивного инвентаря набралось два чемодана). Стив решил отправить все это добро морским путем. Сьюзен уже перебралась в небольшую квартиру в центре Сан-Франциско. Она, похоже, была вполне довольна сложившейся ситуацией. Независимость прежде всего! — таков был девиз ее жизни. Что поделаешь, каждый выбирает свой путь и по-своему расставляет жизненные приоритеты. Стив на нее не обижался: вольному — воля. Он еще раз прошелся по пустому и совсем уже чужому дому. Вслушавшись в собственные гулкие шаги, он вдруг осознал, что его здесь ничто не удерживает. В памяти почему-то не осталось никаких эмоциональных зацепок. Странно, ведь он провел в этом доме немалый кусок жизни, а в итоге сплошная пустота. В суете рабочих буден он никогда об этом не задумывался. Было не до философии. Работал как вол! И ради чего? Но любые перемены ведут к лучшему. Теперь он это понимал. Потеряв работу, он вдруг обнаружил, что она была его главным жизненным якорем! А вот это действительно страшно. Даже женщина, с которой они провели вместе семь лет бок о бок, оказалась чужой.