Девушка с обложки

Схема была проста. Сергей подъезжал к очередному театру, доставал из машины не запакованный портрет Вероники и, придав лицу соответствующее выражение, прорывался внутрь театра. Если прорваться не удавалось, вставал на пути охранник, он начинал с охранника.

— Веронику позовите, пожалуйста, — вежливо просил он.

— Какую Веронику? — все охранники задавали именно этот вопрос. — Фамилия.

— Фамилии я не знаю. Она заказала мне свой портрет. Просила занести, когда будет готово. Вот.

И Сергей поднимал портрет повыше, чтобы охранник мог разглядеть. При взгляде на Веронику все охранники дружно как один смягчались. Те, кто работал давно, словно извиняясь, говорили, что эта актриса у них в театре не служит. И обязательно сочувственно добавляли фразу из разряда: «Что-то вы, гражданин хороший, напутали…» Остальные разрешали пройти внутрь, спросить кого-нибудь еще.

Кузьмин занимался поисками уже третий день, но пока впустую. Хотя кое-какие результаты все же были. В одном театре ему предложили должность художника, так руководителю, на которого попал Сергей, понравилась его рука. В другом месте театральный меценат, случайно заглянувший в театр, предложил за портрет Вероники такие деньги, какие Кузьмин не надеялся бы получить за все картины, написанные им за этот год и пылившиеся в углу его маленькой мастерской. Чтобы не злить мецената, Сергей обещал подумать, взял его визитку, которую по выходе разорвал на мелкие кусочки и выбросил.

В третьем месте Веронику даже узнали. Кузьмин возликовал — нашел! Но молодой человек, который с большими от удивления глазами долго рассматривал портрет, смог вспомнить только имя и то, что девушка имеет отношение к театру. Но и это уже было немало! Сергей взял верное направление. Нужно было только запастись терпением.

Когда на третий день поисков он покинул очередной, маленький, полусамодеятельный театрик, положил картину в багажник и уже хотел сесть за руль, возле него неожиданно возникло что-то огромное, дышащее жаром. Сергей удивленно поднял глаза и сразу узнал (странно было бы не узнать эту гору, влажную от пота) штангиста из детективного агентства. Штангист смотрел на него в упор, как на рекордный вес, который ему сейчас предстояло толкнуть.

— Поговорим? — не поздоровавшись, предложил он тоном, подразумевающим только согласие.

Сергей хотел послать частного детектива подальше, но, поняв, что ссориться с этой махиной — себе дороже, сохраняя достоинство, дал-таки свое согласие.

Штангист пригласил Кузьмина в свой джип, который был припаркован на другой стороне улицы. Пропустив поток машин, они перебежали дорогу. Сергей невольно обернулся: не остались ли отпечатки следов от ног-тумб на раскаленном солнцем асфальте. Ему показалось — остались!

— Предлагаю поиски прекратить, — усевшись за руль, которого он касался животом, сказал штангист.

— Какие поиски? — на секунду забыв, с кем говорит, невинным голосом спросил Кузьмин.

— Ты любишь острые ощущения? — не поворачивая мясистой шеи, спросил супертяж.

Отпираться было бесполезно. Сергей имел дело с профессионалами. Единственное, что он мог, — перевести разговор в нужную ему плоскость.

— Сведите нас, и поиски сразу прекратятся, — сказал он.

— И все-таки ты любишь острые ощущения, — убежденно констатировал штангист.

— Это угроза? — осведомился Кузьмин.

— Понимай как хочешь. Но на твоем месте я бы послушался доброго совета.

— Но почему?!

— Слышал пословицу? «Кто предупрежден, тот спасен». Тебя предупредили.

— Ничего не понимаю… Может быть, вы думаете, что я хочу ей отомстить? Да мне ровным счетом все равно, что произошло. Просто… Мне она очень нужна, — как-то сразу сникнув, сказал Сергей.

Штангист странно, с интересом посмотрел на него.

— Ну, ну… — то ли подталкивая к откровенности, то ли давая понять, что не верит ни одному слову, протянул он.

— Понимаешь… Мы были знакомы раньше. Я искал ее и не нашел. И вот — судьба столкнула нас опять. И все повторилось. Она исчезла, а я ищу ее.

— Были знакомы раньше?.. — задумчиво и уже более миролюбивым тоном произнес супертяж.

— Мы познакомились в «Солнечном» несколько лет назад. Я был там при кухне, устроился поближе к природе, хотел поставить руку на этюдах…

Штангист не перебивал Сергея. А тот продолжал, ничего не прибавляя и не убавляя. Когда рассказ был окончен, супертяж покачал головой:

— Вот теперь, кажется, все концы срослись. — О каких концах идет речь, Кузьмин спрашивать поостерегся. — Значит, нас элементарно ввели в заблуждение.

Тут уж Сергей не удержался.

— Кто ввел в заблуждение? — спросил он.

Штангист бросил на него взгляд, полный сожаления и одновременно сарказма.

— А с этим ты уж как-нибудь сам, браток, — обронил он загадочную фразу. — Вот что… — словно маскируя только что произнесенные слова, поспешно заговорил он.

В то, что Сергей услышал дальше, он несколько секунд просто отказывался поверить — настолько резко поменял отношение к нему штангист. Он назвал ему театр, в котором служила Вероника. Все-таки Сергей оказался прав, прав, прав! Назывался театр «Пилигрим». Существовал он всего полгода и еще не попал ни в какие каталоги и справочники. Найти его Кузьмину было бы очень и очень трудно.

— Поторопись, — предупредил супертяж. — Театр вроде бы собирается на гастроли. Вероника пару раз упомянула, что скоро уезжает.

8

Кузьмин поймал за хвост жар-птицу и, пока та не опомнилась, хотел ощипать с нее все перья до единого. Но не тут-то было. Как детективному агентству удалось заполучить Веронику? Как понимать ее слова: у меня не было выбора?.. На эти два главных вопроса Сергею так и не удалось получить ответа. Здесь явно было что-то нечисто. Да еще штангист, словно желая доконать Кузьмина, сказал:

— Если Вероника захочет, сама тебе все расскажет.

Жар-птица улетела. В руках Сергея осталось только одно перо. Но зато какое!

Простившись с супертяжем-детективом, Кузьмин сразу помчался по адресу, который тот ему назвал. Театр располагался в спальном районе на Юго-Западе, на втором этаже торгового центра. Сергею не терпелось поскорее доехать до места, и он чуть было не зацепил белые «жигули» седьмой модели с женщиной за рулем. Женщина (молодая, симпатичная, но не в его вкусе — успел разглядеть) показала: «все нормально», — простила.

Сергей, уже сдерживая себя, без приключений доехал до театра, беспрепятственно прошел в зал, небольшой, бело-зеленый, мест на пятьдесят. Шла как раз репетиция. На низкой пустой сцене в луче света стояли двое: он и она. Все внимание Кузьмина сразу обратилось к ней, повернувшейся спиной к отсутствующим зрителям, в каких-то немыслимых перьях, которые мешали понять: Вероника это или нет.

Прижав руку к сердцу, Сергей медленным шагом по проходу направился к сцене.

— Стоп, стоп, стоп, — раздался сбоку чей-то голос. — Какого черта здесь делают посторонние?!

Тут же зажегся полный свет, Сергей впился глазами в женщину, которая повернулась к нему лицом (удивленные глаза, застывшие в звуке «а» губы), и испытал чувство великого разочарования (уже не в первый раз!). Это была не Вероника.

— Кузьмин! — услышал он тот же, но уже удивленно-радостный голос. — Ты откуда?!

Кузьмин, среагировав на имя, обернулся и вскинул брови от удивления. По рядам к нему спешил… Данила Оглоблин.

Был тут же объявлен перерыв, и Сергей оказался в личных апартаментах Оглоблина — небольшой комнате без окон, наверное, бывшем подсобном помещении. Стол, четыре стула, вешалка в углу — больше ничего. На полу аккуратной стопкой лежали книги.

— Все никак не могу обустроиться, — словно оправдываясь, широким жестом предлагая садиться на любой из четырех стульев, сказал Данила.

— Значит, вот ради чего ты забросил краски.

— Да, у меня театр. Мой собственный. Я и директор, я и главный режиссер, и, как ни странно, главный художник. Правда, театр еще не совсем мой. Мне дали взаймы… Пока дела не фонтан, но долг возвращаю и даже кое-что зарабатываю. А вот если выгорит одно мероприятие… Ладно, оставим… Так каким ветром тебя сюда?.. Прямо скажем, я удивлен и где-то заинтригован.