Наивная смерть

Ева порылась в памяти. Ей вспомнилось только одно имя.

– При вас был лейтенант Петерсон?

– Да, последние пару лет. Он был хорошим боссом. Я слыхал, его перевели пару лет назад. Переехал в Детройт или еще куда-то в этом роде.

– Вот как? Я это упустила. У вас были какие-то жалобы на верхних жильцов – Фостеров?

– Чертовски верно. – Он скрестил руки на груди. – Включают музыку – если можно назвать это музыкой – черт знает когда, чуть не круглые сутки. Топают, стучат… Я квартплату вношу исправно и требую от соседей хоть какого-то уважения.

– Там еще что-то было, помимо громкой музыки и топота?

– Новобрачные. – Он скривил рот. – Надо делать скидку. Погодите, а вам-то что за дело до всего этого?

– Мне есть дело, потому что Крейг Фостер в морге.

– Парень ласты склеил? – Ковальски отступил на шаг и рухнул в продранное мягкое кресло. – Поганый мир. Был поганый, когда я получил жетон, и остался поганым, когда я его сдал. А что с парнем-то? На что напоролся?

– Это расследуется. У них были неприятности? Ссоры? Стычки?

– Это у голубка и горлинки? – Ковальски фыркнул. – Никаких. Сколько я видел, они готовы были завтракать, обедать и ужинать поцелуями. Если и бывали крики, то только не в ссоре. Ну, вы меня понимаете. Девчонка шумно кончает. – Он надул щеки и с шумом выдохнул воздух. – Мне очень жаль. Конечно, я на них злился, отрицать не стану. Шумели и все такое. Но, вы говорите, он умер… Вот уж этого я совсем не хотел. Молодой парень… Учитель… Улыбался мне всякий раз при встрече… Конечно, будешь улыбаться, если баба готова трахать тебя каждые пять минут, да еще красотка такая.

– Как насчет визитеров?

– Ее мать приезжала на пару дней на Рождество. Еще какие-то молодые заглядывали время от времени. Бывали пару раз шумные вечеринки. Под Новый год оба завалились домой пьяные в дым, хихикали, как детишки, и шикали друг на дружку. – Он сокрушенно покачал головой. – Гребаный мир. Думаете, они занимались чем-то криминальным? Хотите знать мое мнение? Оба чисты, как стеклышки. Вставали рано каждое утро, шли на работу, каждый вечер с работы прямо домой. Общались с друзьями, конечно, не без этого, но в общем-то оба домоседы. Да, надо им было больше дома сидеть, подальше от этого поганого мира.

Они обошли всех соседей, оказавшихся дома, и все показания совпали. Все в один голос утверждали, что Фостеры – счастливая пара, что они безумно влюблены друг в друга.

– Отработаем с трех сторон, – решила Ева, когда они направились обратно в центр города. – Убитый, школа, яд. Где-нибудь они обязательно пересекутся.

– Может, через физику-химию? – предположила Пибоди. – Можем узнать, изучают ли они яды, в особенности рицин.

– Доусон преподает естествознание, – задумчиво проговорила Ева. – Давай-ка проверим его поглубже. Ты пока позвони ему, спроси, что они там смешивают в своей лаборатории.

– Есть! И если уж мы склоняемся к школьной версии, надо посмотреть, кто связан со школой, кто там бывает, проверить табели учеников. Может, Фостер с кем-то из них хороводился или с их родителями.

– Хорошо, – кивнула Ева. – Давай начнем с тех, кто был в школе до начала уроков. Если бы я хотела подсыпать что-то в чью-то «походную кружку», я бы предпочла действовать, пока кругом не слишком много народу. Давай составим список и начнем копать.

– Не люблю я копать на пустой желудок. Только не надо говорить, что я жалуюсь, но у нас не было перерыва на обед, а сейчас уже почти восемь…

– Восемь? Обед?

– Господи, Даллас, ну хоть бутерброд.

– Черт, черт, черт! Обед. Нет, ужин. В восемь. Французский ресторан. У-у-у, мать твою! Ну почему уже почти восемь?

– Ну как почему? Потому что Земля вращается вокруг своей оси и в то же время вокруг Солнца. Тебе надо где-то быть?

– Рорк. Роль жены магната. – Еве хотелось рвать на себе волосы. – Я уже дважды пропускала, не могу в третий раз продинамить. «Ле Прэнтан». Вот!

– «Ле Прэнтан»? О-ля-ля! Супершикарное местечко, полный улет! И это в Верхнем Ист-Сайде. Не хочу портить тебе настроение, но мы сейчас как раз в Нижнем Уэст-Сайде.

– Знаю я, где мы находимся. Без тебя знаю. – Ева стукнула кулаком по рулю и свернула в гараж Центрального полицейского управления. – Надо ехать. Надо там показаться. Я уже опаздываю, гори оно все в аду.

– Дело до завтра никуда не денется, – заверила ее Пибоди. – Все равно нам осталась только бумажная работа. Отчет я сама напишу, а завтра с утра займемся проверкой и будем копать.

– Отошли копию отчета мне на компьютер. Сюда и домой. Если тебя еще что-то зацепит в твоих записях, тоже присылай. А теперь давай, давай отсюда! Мне надо попасть в этот дурацкий ресторан.

– А разве ты не собираешься съездить домой переодеться? – удивилась Пибоди.

– Да ты что! У меня времени нет. – Ева схватила Пибоди за рукав пуховика: – Слушай, будь другом, позвони Рорку. Скажи, что я еду. Скажи, что у нас дело, я опаздываю, но уже еду.

– Ладно.

– Я сама не могу звонить. Он увидит, что я в обычной одежде, а он мне утром сказал, чтобы я взяла на работу платье и туфли на смену. А я не взяла. Больно надо разгуливать по конторе в каком-то навороченном наряде. Всю жизнь мечтала! – Ева чуть не плакала с досады. – Ты хоть понимаешь, чего мне все это стоит?

– Честно? Просто не понимаю, как ты все это терпишь. Я бы на твоем месте давно уже треснула, как яичная скорлупа.

– Ну укуси меня! Главное, позвони Рорку.

Ева чуть не вытолкнула Пибоди из машины, развернулась и выехала из гаража на второй космической скорости. Она сама не помнила, что натянула на себя впопыхах этим утром, а вторая космическая скорость не позволяла расстегнуть пальто и проверить. Кошмарное движение, дур-р-рацкий снег… Ей приходилось поминутно перестраиваться в потоке машин, пробираясь вперед. Словом, ситуация не благоприятствовала езде на автопилоте.

А от нее небось еще и смертью пахнет.

Ну и пусть, решила Ева, он сам виноват. Он же на ней женился, так? Она от него ничего не скрывала, сразу и весьма доступно объяснила, какой паршивой женой она будет для такого, как он.

И надо же ей было влюбиться в человека, владеющего львиной долей разведанной вселенной! Как ее только угораздило! А такому, как он, непременно нужно время от времени вывозить свою жену в свет. Без этого нельзя, видите ли.

Он, конечно, не будет сетовать, что она опоздала. Больше того, он на нее даже не рассердится. Если уж полицейскому приспичило вступить в брак – видит бог, полицейским лучше не жениться и замуж не выходить! – но если уж приспичило, лучшего мужа, чем Рорк, не найти. Он прекрасно понимал, что ее работа постоянно сводит на нет личные планы, и не роптал.

Но ей самой становилось только хуже оттого, что он не ропщет и даже не сердится на нее. Она чувствовала себя виноватой, потому что все мысли о предстоящем ужине в ресторане начисто выскочили у нее из головы. И теперь она с удесятеренной силой боролась с кошмаром уличного движения и снежными заносами.

Ева нарушила одно из своих незыблемых правил и включила сирену. То есть использовала служебное положение в личных целях.

Она едва не «поцеловалась» с бампером такси, врубила вертикальный режим на Пятой авеню, в районе Пятидесятых улиц свернула направо из третьего ряда – вся улица отозвалась гудками и негодующим визгом тормозов – и гигантским слаломом проложила себе путь по Третьей авеню.

Эх, надо было попросить Пибоди передать Рорку, чтобы он и его гости заказали себе еду, не дожидаясь ее. Не сообразила. Ну почему ей это в голову не пришло? Теперь они небось сидят там, помирают с голоду, а она сейчас разобьется насмерть и заберет с собой кучу ни в чем не повинных прохожих, так и не попав в проклятый французский ресторан, где ей даже чертово меню не прочесть.

– Включить систему ориентации! – приказала Ева. – Где, черт побери, это место? Ресторан, мать его так, «Ле Прэнтан» в Нью-Йорке?

– «Одну минуту, пожалуйста, ваш запрос вводится в программу. «Ле Прэнтан» находится по адресу: дом 212 на Девяносто третьей улице, между Второй и Третьей авеню. Желаете зарезервировать столик?»