Без жалости

— Правда? А я даже не заметила, — сказала я. Остекленевшие глаза мертвеца и рана у него в животе приковали к себе все мое внимание.

Наконец-то я посмотрела на Ноа. Интересно было лишний раз глянуть на такого наблюдательного человека. Я вдруг сообразила, отчего Дэн так ревнует меня к нему. У него были живые, красивые синие глаза, а лицо, хотя и обветренное и изрезанное морщинами, привлекало к себе удивительно спокойным, доброжелательным выражением. Хотя на первый взгляд он казался худым, мне подумалось, что это человек мускулистый и жилистый и в его плоти нет ни капли жира. Да и весил он немало — по крайней мере ступал по земле веско и прочно, хотя сказать, что у него тяжелый шаг, было нельзя.

Ноа продолжал говорить громким голосом:

— Кем бы этот тип ни был, деньги у него водились. Это вам не бродяга какой-нибудь. Наверняка его будут искать.

— Очень на это надеюсь, — сказала я. — Чем раньше выяснится, кто этот человек, тем легче будет узнать, кто его прикончил.

Ноа окинул меня странным взглядом — казалось, он предвидел непростой ход этого дела и его последствия, которые, на его взгляд, должны были оказаться куда сложнее, нежели я предполагала. Сказал он, однако, другое:

— Конечно. Полиция быстро выведет убийцу на чистую воду.

Люди Фарнсуорта, идя по следу, неумолимо продвигались в обратном направлении — прямо к дому.

— Как думаете, ваш брат был знаком с этим парнем? — спросил вдруг у меня Ноа.

— Откуда мне знать? — сказала я, но вся похолодела от этого вопроса. Мне-то все время казалось, что убийство не имеет к нашей семье никакого отношения. — Райан дома. Возможно, они покажут ему тело, и тогда он скажет, знал он его или нет.

Мы вышли из лесу и снова шли по полям — по тому их участку, где росли еще не скошенные травы. Ветер усилился, а света убавилось, поскольку солнце затянуло совсем уже темными облаками, которые подозрительно напоминали снеговые тучи. Хотя на мне была теплая куртка, я временами вздрагивала от пронизывающего ветра и еще глубже прятала руки в карманах.

След крови вел нас по полям к пригорку, на котором находился дом. Прошло совсем немного времени, и мы оказались в нескольких ярдах от нашей конюшни. Здесь след неожиданно обрывался.

— Вы запираете свою конюшню? — спросил Фарнсуорт.

— Нет, — ответила ему я. Признаться, мы всегда были уверены, что пять наших крупных собак в состоянии отогнать любого злоумышленника или бродягу от наших владений, но этого я Фарнсуорту не сказала. Мне не хотелось говорить ничего, что так или иначе могло нас дискредитировать. В самом деле, как мы могли не услышать лая, если неподалеку находился чужак? Только в одном случае — если кто-то за нами следил, а никого в тот момент не было дома. Одна только мысль о том, что кто-то, находясь от нас поблизости, за нами наблюдал, вызвала у меня неприятное, тошнотворное чувство.

Тем временем люди Дэна и Фарнсуорта открыли двери и зашли в конюшню. Повеяло привычным запахом лошадей и навоза — этот запах, как все привычное, послужил для меня своего рода успокаивающим средством. У нас было девять лошадей, некоторые из них были в буквальном смысле подобраны Райаном с улицы и, как казалось, не имели хозяев — во всяком случае, никто из фермеров своих прав на них не предъявлял.

Фарнсуорт, увидев лошадей-тяжеловозов, которые были размером с небольшого слона, прислонился к створке двери и спросил:

— Надеюсь, этих животных связывают на ночь?

— Нет, конечно, — ответил Ноа. — Они сами в жизни из стойла не выйдут.

Фарнсуорт, пересилив себя, вошел в конюшню и принялся осматривать пол, отбрасывая в сторону ногой конский навоз и клочки сена.

Ноа толкнул меня плечом и указал глазами на длинную, свернутую петлей веревку, которая висела на гвозде у самого входа. На веревке можно было рассмотреть темные пятна, аналогичные тем, что мы видели, когда брели вдоль лесной тропы.

Фарнсуорт перехватил наш взгляд и тоже устремил взгляд на веревку. Неожиданно выражение его лица — до того сосредоточенное и сумрачное — прояснилось.

— Так-так-так, — сказал он, напяливая очередную пару перчаток, чтобы сорвать веревку с гвоздя. — Дэн, ты только посмотри на это.

— Это, вполне возможно, кровь животного, — быстро сказала я. — На фермах вообще-то много крови. По разным причинам. Иногда животное бьется и его надо привязать. Есть и другие причины…

То, что я сказала, было правдой, но все на конюшне уже поняли, что я прибегаю к этой аргументации как утопающий, который хватается за соломинку.

Фарнсуорт хмыкнул и засунул веревку в пластиковый пакет с защелкой.

— На веревке точно есть кровь, — сказал он. Он был настолько доволен собой, что мне невольно захотелось его ущипнуть. Я почувствовала, как вздрогнул Ноа, направляясь вместе со мной к большому темному пятну, которое полицейские обнаружили в самом центре конюшни.

Это зрелище вызвало у меня новый приступ тошноты, и я нервно сглотнула, стараясь его подавить.

— Вот дьявольщина, — сказал Фарнсуорт. Чтобы лучше его рассмотреть, он опустился на колени, потом, взяв в руки скальпель, принялся соскребать что-то с пола.

Поднявшись на ноги, он обратился ко мне:

— Позвольте нам осмотреть ваш дом.

— Не надо бы этого делать, — с заминкой произнес Дэн.

— Прекрати, Дэн! У нас есть шанс, которым было бы грешно не воспользоваться. По большому случаю это элементарный, прямо-таки академический случай.

— Чушь собачья. Никакой это не академический случай. В конюшню мог проникнуть кто угодно. Кроме того, она находится на расстоянии не менее сотни ярдов от дома.

— Хорошо, хорошо, — сказал Фарнсуорт. — Но почему бы нам не зайти в дом и не выпить там по чашечке кофе? Надо же дождаться парней, которые тащат из леса тело?

— Вы правы, Джим, — вступила я в разговор. — Бабушка с удовольствием угостит вас кофе и поговорит об этом деле.

— Только очень тебя прошу, — сказал Дэн, обращаясь к Фарнсуорту, — пока мы будем находиться в доме, веди себя сносно.

Агент из отдела убийств воздел вверх обе руки ладонями вперед, что должно было означать, что он — человек мирный и фермерами не питается.

На небо между тем наползла темная туча, и из нее начал хлопьями сыпать снег. Я была ему рада хотя бы по той причине, что он должен был засыпать следы крови — если не в конюшне, так в лесу.

Тем временем ко мне подошел Фарнсуорт и заговорил тихим, доверительным голосом:

— Скажу вам по секрету — у нас неплохие шансы быстро поймать убийцу. Но они станут еще выше, если вы подробно расскажете мне о людях, которые обитают на этой ферме или живут от нее поблизости. Убийца наверняка хорошо знал распорядок жизни на ферме, расположение всех строений и даже норов ваших лошадей. Одно не понятно: зачем убийца отволок тело в лес? Ведь он даже не удосужился его спрятать. Вы часто ходите по этой тропе — я правильно вас понимаю?

— Как минимум раз в неделю.

— Вот в этом-то и заключается странность. Кто бы ни убил этого парня, он привязал его к лошади, оттащил в лес, а там оставил прямо на тропе, по которой вы часто ходите. Ведь днем раньше, днем позже вы обязательно обнаружили бы тело. Что ему стоило оттащить его в сторону от дороги хотя бы ярдов на тридцать. Тогда, вполне возможно, вы никогда бы на него не наткнулись.

В его словах была логика. Стоило спрятать труп на некотором удалении от дороги и забросать листьями, как увидеть его с дороги было бы трудно. Работу убийцы доделали бы стервятники и насекомые, и уже через год мертвец превратился бы в выбеленный дождем и солнцем скелет, заметить который из-за прошлогодней листвы и бурелома стало бы еще сложнее.

Почему, спрашивается, убийца бросил труп посреди дороги, по которой часто ходили местные жители? Какую цель он при этом преследовал — если, конечно, у него была какая-то определенная цель?

Фарнсуорт, Дэн и Ноа вслед за мной вошли в дом, топая тяжелыми сапогами. Бабушка и Райан встретили посетителей в гостиной. Они были тщательно одеты — прямо как на похороны. На бабке были черный шелковый жакет, белая блузка с высоким воротником и длинная черная юбка, на Райане — угольно-черный блейзер, черная водолазка и такие же черные брюки. Он держался напряженно и подчеркнуто официально.