Танцующие в темноте

Мамин ремонтный азарт оказался заразительным. Я не хотела менять цвет своей гостиной, но широкий фриз смотрелся бы неплохо или, скажем, трафаретные цветы на стенах. Надо будет в выходные посмотреть в магазинах рисунки, решила я.

На следующий день после обеда я показывала Джун золотую цепочку с буквой «К» («Кейт»), которую я купила маме, и красное вельветовое платье с короткими рукавами, которое я купила в качестве рождественского подарка себе, когда меня позвал Джордж:

— Милли, мне надо с тобой поговорить.

— Садись, — коротко сказал он, когда я зашла в его кабинет. Это всегда было плохим признаком, и я думала, что же такого я сделала на этот раз. Он прочистил горло.

— Я долго разговаривал с… некоторыми людьми о твоем положении в фирме. Я учел факт, что у тебя нет достаточной квалификации, образования для той работы, которой ты занимаешься. У Даррена и Эллиота есть степени, даже у Джун уровень «А» по трем предметам. — Он строго посмотрел на меня, как будто только узнал об этом и до сих пор его держали в заблуждении.

— Вы знали об этом, когда принимали меня на работу, Джордж. Вы знали это, когда меня повышали. — Я старалась говорить ровным голосом. — Я всегда удовлетворительно выполняла свою работу. Никто никогда не жаловался.

Он подтвердил сказанное мною легким кивком.

— Это так, Милли, но также было отмечено, что вокруг много специалистов, высококвалифицированных специалистов, которые могли бы выполнять эту работу еще лучше. Тем не менее, принимая тебя, я фактически отказал одному из таких людей в должности в нашей фирме. — Он наклонился вперед, сурово хмурясь. — Давай рассмотрим историю с Ноутонами. Ты показывала им, наверное, дюжину объектов, а Диана взяла их только раз, и сделка тут же состоялась.

Я сжала кулаки, чувствуя, как ногти больно вонзаются в ладони. Сердце бешено стучало.

— Вы увольняете меня, Джордж? — Если меня уволят, думала я, я никогда не найду работы такого же уровня.

Он несколько смутился.

— Нет, нет, конечно нет. Мы, то есть я думал о том, чтобы ты вместе с Оливером и Дианой перешла в Вултон.

— Я не понимаю, — сказала я, запинаясь. — Если я не нужна здесь, я буду точно так же бесполезна и в Вултоне.

— Никто не сказал, что ты бесполезна, Милли. О Боже! — Он опустил голову на грудь. — Я чувствую приближение приступа паники. В последнее время они у меня часто бывают. Нет, мы… Я думаю, ты должна работать у нас в приемной. В конце концов, тебя изначально брали именно на эту должность.

Как несправедливо! Я никогда не просила повышать меня, это была полностью его идея. Моргая, я пыталась подавить слезы обиды и гнева. Я ни за что не дам ему увидеть, как я плачу. Я знала, что жгу все мосты, но мне было все равно. Я сказала:

— Боюсь, это неприемлемо, Джордж. Лучше я уйду. Я все закончу до конца месяца.

Это не прошло у него так, как он хотел — как этого хотела Диана.

Хмурясь, он потер грудь.

— Тогда ты нарушишь свой контракт. Необходимо подать уведомление за месяц, причем датированное первым числом.

— В таком случае, — сказала я холодно, хотя чувствовала себя взбешенной, — я уйду в конце января. Сегодня днем я подам заявление об уходе в письменном виде.

Это казалось гораздо большим шоком, чем раскрытие всех тщательно скрываемых семейных тайн. Меня ошеломило, что человек, которого я считала своим отцом, им не был. Но я отвергла Нормана Камерона уже давно, потому эта новость особой роли уже не сыграла — я просто с удовлетворением приняла ее. Что же касается Тома О'Мара, то если раньше я думала, что никогда не забуду его, теперь уже едва могла вспомнить, что мы испытывали друг к другу. Я почувствовала облегчение оттого, что все закончилось, хотя знала, что всегда буду о нем беспокоиться, искать в газетах его имя и название клуба «Минерва», надеяться, что его не настигнет беда в нашем порочном мире. В конце концов, он был моим братом.

Но ситуация с работой — тривиальная по сравнению с остальным, — имела совсем иное значение, она была направлена против меня лично. Я чувствовала себя так, будто кто-то чудовищным ударом вышиб из меня все. Я осознавала, что работа дает мне возможность ощущать себя личностью, дает чувство достижения цели, что без нее я — ничто. В школе я была далеко не лучшей, другие девочки оказывались намного умнее меня. Я будто снова оказалась среди отстающих учеников, стала девочкой, которая едва умеет читать и с трудом сдает экзамены.

Позже, когда я писала заявление об уходе, мои пальцы, казалось, уже не воспринимали сигналы мозга. Я считала Джорджа своим другом, я пыталась помочь Диане. Почему они ополчились против меня? Мне казалось, что меня предали.

Сквозь стеклянные стенды, демонстрирующие дома, выставленные на продажу агентством «Сток Мастертон», я смотрела в окно на проходящих мимо людей, наклонявшихся в попытке защититься, прорваться сквозь ветер с Мерси, который завывал на Касл-стрит. Мне так хотелось пойти на Пиер-Хед, взяться за перила, позволить ветру унести себя куда угодно…

На одном из стендов висела фотография дома Нэнси — между домом в Бэнксе, в котором все-таки не было никакого эркера, и особняком с десятью акрами земли, оцененным в полмиллиона, которым Джордж занимался лично. Я просила Оливера послать на Клемент-стрит кого-нибудь другого, если появится потенциальный покупатель. «Я немного знаю парня, который продает дом. Я не хотела бы с ним встречаться», — сказала я. Даже когда ключи от дома пришли по почте, что означало, что там никого не будет, я все равно не захотела туда идти. В отличие от квартиры Фло, дом Нэнси — место, где она жила с Томми О'Мара, где вырос мой отец, которого я никогда не знала, — должен был достаться незнакомым людям, которые ничего не узнают о драме, разыгравшейся там когда-то. Когда люди покупают дома, они редко задумываются о прежних владельцах, каким бы старым ни был дом. Для них его история начинается с того момента, когда они там поселяются.

В углу офиса за письменным столом обедали Даррен и Эллиот, жуя бутерброды и посмеиваясь над чем-то. Я позавидовала их удивительно беззаботной жизни. Джун разговаривала по телефону, Барри склонил голову с тщательно причесанными серебристыми волосами над кучей документов. Оливер уехал с клиентом. Джордж, который обычно громко давал знать о своем присутствии, тихо сидел у себя в кабинете. За соседним столом Диана набирала что-то на компьютере и напевала. Было ли в ее голосе торжество? Она, должно быть, знала, зачем Джордж вызывал меня, знала о моем понижении. Стоит ли поднимать шум, думала я, затевать ссору, высказывать Диане перед всеми, что я о ней думаю? Нет, не стоит, решила я. Джорджу, кажется, немного стыдно за то, что он сделал. Если я уйду тихо, у меня, по крайней мере, будут хорошие рекомендации, может, даже блестящие, если он в достаточной степени раскаивается.

Вернулся Оливер с красным от ветра лицом. Повесил на место ключи.

— Уф! — выпалил он. — Ну и история. Мать с отцом настояли, чтобы я осмотрел чердак, я и пошел с ними наверх, а потом один из ребятишек попытался запихнуть наверх лестницу, и чертова штуковина застряла на полпути. Думал, просижу там целый день. Пришлось стать Тарзаном и спрыгнуть.

— Я уже начала беспокоиться, почему тебя так долго нет, — сказала Диана.

— Да ты что? А я и не знал, что ты следишь за моими перемещениями. — Оливер снял пальто, потом снова натянул его. — Думаю, после такого приключения не помешает заглянуть в «Виг энд Пен» — выпить пива и перекусить. Пойдем, Милли. Я угощаю.

Я посмотрела на него с удивлением. Оливер раньше никогда не делал таких предложений.

— Я уже ходила на обед.

Одновременно со мной Диана сказала:

— Она уже обедала, Оливер.

Оливер засунул голову в кабинет Джорджа.

— Джордж, я выскочу на минутку перекусить и Милли с собой возьму, хорошо?

Джордж, не поднимая головы, промямлил:

— Хорошо.

— Хорошо, Диана? — Оливер вопросительно поднял брови.

— Это вообще-то не мое дело, не так ли?