Пылкий жених

Достанется и этим губам, и ногам. И прочим прелестям. И все-таки надо успокоить ее. Она ведь может и уйти… независимая и самостоятельная, привыкшая все решать сама… И будет права.

— Я не думала…

— И не надо! — И, прежде чем она опомнилась, он схватил ее в объятия и стал целовать.

Лифт остановился. Брайс поднял ее на руки и понес к себе. К счастью, двери были не заперты. Яростное желание требовало немедленного утоления. Черт, кровать на втором этаже! Не желая ни на секунду отпускать свою драгоценную ношу, Брайс понес ее наверх, в спальню.

Там он наконец опустил Санни на кровать и стал неторопливо раздевать. Потом разделся сам и лег рядом с ней. Брайс был потрясен ее наготой; возбуждение его было таким сильным, что он сразу же, без предварительных ласк, оказался там, в глубине ее лона… Брайс грубо утолял свою страсть, и Санни отвечала ему в безумном желании освободиться от напряжения. Они почти одновременно достигли высшего блаженства и какое-то время лежали обессиленные.

— Санни… — выдохнул он. — Дай мне посмотреть на тебя, насладиться красотой твоего тела.

Они стали ласкать друг друга, исследуя каждый изгиб, каждое сокровенное место… Брайс опять горел желанием, лаская упругую грудь, упиваясь ее поцелуями. Ее ноги обвивали его бедра, как он и мечтал, тело отвечало на каждое его движение, двигаясь вместе с ним в бешеном ритме… Санни никогда не думала, что она может быть такой откровенно бесстыдной и получать именно от этого безумное наслаждение. Им казалось, что они уже на небе… Они потеряли счет времени, но утолить голод не могли… Они не стеснялись друг друга, ее жаркое лоно сводило Брайса с ума, заставляя снова и снова овладевать ею.

Брайс даже не подозревал, что она способна на такую страсть. Сливаясь с этой женщиной, он ощущал себя диким зверем. Его яростное возбуждение самца, примитивное, требующее именно эту самку, не спадало. Он хотел ее бешено, неистово… Изумление, восхищение, упоение — вот что она вызывала в нем, и он снова припадал к ней, доводя и ее до исступления.

Эта женщина создана для меня, а я для нее, думал он, не отрываясь от нее. Потом они опять отдыхали. Брайс держал ее в объятиях, боясь выпустить из рук, боясь, что она растворится, исчезнет, растает.

Он был переполнен нежностью. Надо дать ей отдохнуть… но стоило ей положить на него свою ногу, как все благородные мысли исчезли… Он погладил эту округлую ногу с атласной кожей, потом отодвинулся и стал покрывать ее поцелуями, поднимаясь выше и выше. И снова они начали свою бешеную скачку, пока не достигли оргазма.

Теперь Брайс понимал, что значит лежать рядом с настоящей женщиной. Он перебирал ее спутанные кудри, ласкал грудь… спокойно… лениво. Сытый лев, отдыхающий около своей львицы…

Эта женщина должна принадлежать только ему.

— Санни, выходи за меня замуж, — вдруг услышала она. А Брайс и сам удивился: слова выскочили из него, как пуля из винтовки.

— Что? — задыхаясь, переспросила она.

Брайс не стал повторять, а привстал над ней, ласково посмотрел в еще затуманенные страстью глаза, провел пальцем по припухшим губам и твердо сказал:

— Я хочу жениться на тебе, Санни Йорк!

Санни казалось, что она спит. Да нет, не спит. Брайс повторил свои слова и нежно коснулся ее губ. Жениться? Да они едва знакомы! Она молчала. Он снова прильнул к ее губам, его язык скользнул внутрь, исследуя нежные внутренности. Руки все более страстно стали ласкать грудь, но Санни пассивно отвечала на его ласки и, казалось, была под гипнозом. Но Брайс уже в исступлении ласкал ее: инертность Санни только разжигала его.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — твердил он, отрываясь от ее губ.

Его женой!

— Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка!

Вот она, мечта!

Он целовал ее грудь, округлую упругую грудь, созданную для материнства. Волны наслаждения сотрясали их. Такого Санни не испытывала никогда. Но все же она по-прежнему лежала безучастно, не отвечая на ласки.

Брайс хочет, чтобы она родила ребенка. Их ребенка? Его ребенок в ней?

Его ребенок у ее груди… Значит, ее дитя будет иметь такого отца, о котором она мечтала? Лучшего отца в мире!

Брайс продолжал целовать ее, не понимая ее пассивности. Устала? Что с ней? Его рука спустилась вниз, раздвинула ее бедра…

Санни словно впала в прострацию. Она слышала его и свои крики, но как бы со стороны. Замечательно, восхитительно! Брайс был неутомим… неужели она его так возбуждает? Последнее содрогание, и торжествующий вопль вырвался одновременно у нее и у него… И тишина, покой. Они растворились друг в друге — великолепные самка и самец, думающие о потомстве.

…Потом они лежали рядом, все еще во власти испытанных наслаждений. Казалось, весь мир сосредоточился на этой кровати и желать больше нечего. Брайс нежно гладил ее волосы, перебирал длинные пряди, которые несколько минут назад окутывали его.

— Ты не ответила мне, Санни!

— Но это слишком серьезный шаг…

Санни вдруг осознала, что он не шутит. Нет, она не могла поверить в реальность. Он не хочет этого, ее — да, но замуж?.. Однако он ждет ответа. Здесь, в кровати, ей делают предложение? Она лежит голая рядом с ним… Адам и Ева в первый день сотворения мира. Но они же совсем не знают друг друга, их связывает только эротическое наслаждение… Где гарантия, что их брак будет счастливым?

— Брайс, — вздохнула Санни, — это несерьезно…

Ей захотелось заглянуть ему в глаза, этому мужчине, который звал ее замуж, владельцу одной из крупнейших компаний Штатов. Сознает ли Брайс Темплейр, как они далеки по своему социальному статусу? Какая пропасть их разделяет? Санни была достаточно зрелой и искушенной женщиной, чтобы отдавать себе отчет в ситуации. Его зеленые глаза блуждали по ней.

— Вот такая, раскрасневшаяся, со спутанными локонами, ты еще красивее, — сипло пробормотал он.

Значит, Брайс считает ее красивой?

Ее волосы сейчас, вероятно, похожи на швабру. Знал бы он, сколько времени ей всегда надо, чтобы привести их в порядок! Да, страсть действительно слепа.

— Мы знакомы едва ли двое суток.

— И что же? — Брайс уткнулся ей в шею. Во что бы то ни стало надо вырвать из нее «да». — Поверь, тебе не о чем беспокоиться. Наш брак будет счастливым и… многодетным, — лукаво закончил он.

Его слова были так убедительны, что беспокойство Санни показалось ей самой надуманным. Какая разница — давно или недавно? Их тяга друг к другу очевидна. Но волновало ее другое — их различный социальный статус.

— Утром тебе все покажется по-другому. Не так замечательно, как сейчас, — осторожно начала она, все еще считая, что он сделал предложение под влиянием сексуального впечатления.

— Санни, ты же сказала, что тебе нужен друг, партнер, любимый, называй как хочешь, суть не меняется. Так вот, я как раз тот мужчина, который тебе нужен, разве ты не согласна? — Его глаза сверкнули, он был абсолютно убежден в своей правоте. Потом помолчал и добавил: — Я не верю, что ты относишься к тем женщинам, которые ложатся в постель с мужчинами, не вызывающими у них никаких чувств.

Да, это правда, подумала Санни. Она никогда не шла на компромисс. Ей было приятно слышать от него такую характеристику собственной персоны, но все же… Разве он не понимает, что даже самое сильное желание — это еще не любовь? Она никогда не поверит, что брак может быть счастливым только на основе инстинкта, должно быть много других факторов.

— Мы же теперь и работать будем вместе, — напомнил Брайс, — а это уже много значит. Общее дело, общие интересы, даже неудачи сближают людей не меньше, чем страсть. Разве ты не согласна?

Санни нахмурилась. Когда-то она думала так о себе и Дереке…

— Я хочу ребенка, — продолжал Брайс, — ребенка, который нуждается именно в такой матери, как ты… Согласна? Ты же хочешь иметь детей?

Она не отрицала.

— Мы ведь не делаемся моложе, — вздохнул он. — Сколько тебе лет?

— Двадцать девять. — Санни посмотрела на него.