Лето каждый день

— Завтра? Извините, не смогу. Я буду ждать клиентов, которые привезут свою кошку.

— Тогда послезавтра? В четверг?

Я покачала головой:

— Невозможно. В четверг нужно делать прививку другой кошке.

Хотя обе эти отговорки не были выдуманными, даже мне они показались малоубедительными. Но Клайв равнодушно их принял.

— Тогда в другой раз, — сказал он и отправился в гараж.

Когда он вернулся днем, я разговаривала по телефону, и он не мог не слышать, как я извинялась перед владельцем собаки. Когда я положила трубку, Клайв поинтересовался:

— Вы вынуждены отказывать, потому что у вас нет транспорта? Разве вы или владелец не можете нанять машину?

— Я не могу. На это уйдут все деньги, к тому хозяйка собаки решила воспользоваться другой гостиницей.

— Где она живет? Вы умеете водить машину?

— В сорока милях отсюда, на другом конце графства. Да, я умею водить машину. Иногда я возила Салли. А что?

— Сможете ехать на моей?

Я поняла, куда он клонит, и, хотя мысленно провела параллель между его «чудовищем» и «крошкой» Салли, ответила:

— Думаю, да. Даже уверена.

Он сухо заметил:

— Лучше, чтобы вы были твердо уверены. Когда собирались привезти эту собаку?

— В пятницу. Хотите сказать, что я могу позвонить и согласиться? Вы дадите мне вашу машину?

— Именно это я и хотел сказать. — И не успела я поблагодарить, как он добавил: — Хорошо, что она не назначила на завтра или на четверг. Тогда пришлось бы отказаться.

Пятница оказалась одним из немногочисленных по-настоящему летних дней. Когда я приехала в гостиницу, небо было безоблачным и солнце уже пригревало. При виде стоящей перед домом машины я слегка поежилась. Я ожидала получить инструкцию, прежде чем ею воспользоваться, но об этом не было и речи. Неужели я правда смогу? Ощущая на себе критический взгляд владельца автомобиля, я задумчиво рассматривала приборную доску, когда услышала его голос:

— Машина готова. Когда вы собираетесь ехать?

— Сначала надо выполнить работу по дому и погулять с собаками. Думаю, около половины двенадцатого.

— Хорошо. Скажете мне?

— Конечно. Неужели вы и вправду доверяете мне?

— Доверяю вам? Одной? Ни разу не видев вас за рулем машины? Боже правый, конечно нет!

Я разинула рот.

— Но вы спросили…

— Умеете ли вы водить, и я имел в виду, есть ли у вас права. Естественно, я не собирался отпускать вас одну. Да, вы сами поведете, но я поеду с вами.

Я слабо улыбнулась:

— Честно говоря, я рада.

— Так я и думал. Ладно, тогда в половине двенадцатого. Как только мы покинем город, сможете показать все, на что вы способны.

Он сдержал обещание. Через пять или шесть миль Марч остановил машину, и мы поменялись местами. Когда я уселась за руль, он заметил:

— Поведете до Холмоук-Лейвер, а там остановимся перекусить в «Синем кабане». Ремень безопасности вам подходит?

— Да, но я собиралась ехать прямо в Стейнтон, ну может, только остановиться выпить кофе.

Он засмеялся:

— Думаете, я похитил вас? А что, вполне возможно! И в будущем это послужит вам уроком, чтобы вы не отказывались от приглашения пообедать.

— Но я не отказывалась, у меня, правда, вчера и в среду было дел по горло. Неужели вы не знаете, что когда получаете отказ, то невежливо настаивать?

— А вы не знаете, что еще невежливее брать у человека машину, а потом отказываться составить ему компанию за столом? — отпарировал он. — А теперь вперед. Обедаем в Холмоук-Лейвер, и больше никаких споров.

Освоившись с машиной, я почувствовала себя уверенно. Верх был откинут, волосы развевались на ветру, и я в восторге подставила лицо лучам солнца. Я почувствовала на себе взгляд своего спутника, и, когда выехала на прямую и гладкую, как лента, дорогу, он сказал:

— Продолжайте.

В то утро я чувствовала себя спокойно и беззаботно. Мне удалось убедить себя, что первый солнечный день был началом настоящего лета. Я обезумела от скорости и тепла. Раздражающий рев двигателя превратился в музыку, и тут я услышала вопрос:

— А вы?

— Что я? — Я перестала петь и засмеялась. — Знаю ли, куда еду? Думаю, да.

Мне хотелось, чтобы этот день продолжался вечно.

В деревушке Холмоук-Лейвер не было ничего примечательного, кроме «Синего кабана», известного по всей округе своим гостеприимством, обслуживанием и едой. У барной стойки мы выпили по стакану шерри, а потом отправились в зал, и, может, под воздействием шерри я почувствовала себя с Клайвом Марчем свободно и раскованно.

Похоже, он тоже расслабился, отбросил свой обычный саркастический тон и рассказал мне о своей работе, о возлагаемых на проект надеждах. Внезапно я поняла, что мне очень хочется, чтобы у него все получилось без малейшей помощи со стороны Бланш Энтони. Когда мы, болтая, уже пили кофе, знакомый аромат духов за моей спиной заставил меня вздрогнуть. Это была Бланш Энтони собственной персоной в сопровождении кудрявого плотного мужчины, который кивнул Клайву. Оба подошли к нашему столику.

Мужчина представился Грэмом Мортимером из «Пэн-Олеум». Пока он обменивался приветствиями с Клайвом, Бланш заметила:

— Забавно, что мы все здесь встретились. Когда мы приехали, я заметила машину Клайва и решила, что он один. Я не могла подумать, чтобы вы так легко бросили гостиницу, но вы очень добры, что решили составить Клайву компанию вместо меня, поскольку мне нужно было встретиться с Грэмом.

На улице по-прежнему светило солнце, но в моей душе наступила ночь. Я взглянула на Клайва Марча и поняла, что он никогда не поехал бы со мной в Стейнтон, если бы Бланш могла пообедать с ним.

Поэтому сухо ответила:

— Мы не просто обедали. Мы едем по делу в Стейнтон, рядом с Борнбери.

— По делу Клайва?

— Нет, по-моему. Надо привезти собаку. — Когда я поднялась, то заметила безмятежную улыбку на ее лице.

Вскоре мы с Клайвом ушли. Около машины он спросил:

— Вы поведете или я?

— Лучше вы.

Клайв удивленно посмотрел на меня:

— А я думал, что мне придется вырывать у вас руль силой.

— Да, но нам надо успеть вернуться, а вы едете быстрее меня.

— Как скажете.

Мы продолжали болтать, но уже не так беззаботно. Клайв коротко рассказал мне о Грэме Мортимере, оказавшемся одной из шишек в «Пэн-Олеум», от которого зависело одобрение проекта. Одним словом, день был безвозвратно испорчен женщиной, которая хотела уколоть меня, не испытывала ко мне симпатии так же, как и я к ней. С моей стороны это была не простая антипатия. В глубине души я понимала причину моего враждебного отношения к Бланш Энтони. Мы обе любили одного мужчину — вот душераздирающая правда.

Как это могло случиться, ведь я так мало его знала, а он был ко мне совершенно равнодушен? Я украдкой взглянула на него и вспомнила слова «Когда вы влюблены, лето стоит каждый день». Какая тщетная надежда! Какое лето может меня ожидать?

Глава 4

После поездки в Стейнтон я ходила, разговаривала и работала, как обычно, хотя меня обуревало желание повесить на дверь табличку «Не беспокоить», а если бы кто-нибудь спросил «Что-то случилось, Лорел? Расскажи мне», я разрыдалась бы от жалости к себе.

К счастью, никто этого не сделал, и я, должна сказать, не ощущала себя все время несчастной, потому что у меня была возможность хоть иногда видеть Клайва. Я старалась смиряться с мыслью, что он не полюбит меня, и страдала в одиночестве. Клайв! Я уже давно перестала называть его по фамилии и даже стала небрежно произносить его имя вслух дома и в разговоре с Бланш Энтони. Я не могла не показать ей, что не только она одна имеет право на его дружбу и доверие. Клайв и Бланш приходили к нам на ужин, и мне было отрадно видеть, что тетя Анита и дядя Леопольд тут же прониклись симпатией к Клайву. В случае с тетей это было неудивительно, она всегда с готовностью принимала людей, но дядя Леопольд был более избирателен в дружбе, и я была так рада, что Клайв ему понравился, что с удовольствием осталась с тетей Анитой развлекать Бланш, пока мужчины отправились в оранжерею побеседовать об особенностях суккулентов в общем и кактусов в частности.