Замуж за давнего друга

– Знаю, – сказала Эмили. – Это я открыла ему дверь.

Шейн хихикнул.

– А у вас с ним, случаем, не любовь, а, дочь?

Дебора густо покраснела, но она стояла к отцу с матерью спиной и понадеялась, что они ничего не заметят.

– Какая там любовь, – пытаясь казаться безразличной, пробормотала она. – Если б была любовь, мы уже давно поженились бы.

– Ну с женитьбой торопиться никогда не стоит, – рассудительно заметил Шейн. – Мы с мамой, к примеру, встречались четыре года и, только удостоверившись в истинности чувств, расписались.

– При чем здесь вы с мамой? – грубовато ответила Дебора, поспешно водружая на поднос чашку и стакан с водой. – Мы с Гербертом – друзья детства, соседи. Что за бредовые идеи приходят тебе, пап, в голову!

В ответ Шейн лишь снова засмеялся. А Дебора, бросив через плечо «спасибо, мамуль», поспешила с кухни исчезнуть. Перед дверью в свою комнату она опять на секунду приостановилась, изобразила на лице полное спокойствие и только тогда вошла внутрь.

– Подкрепление! С моей мамой не пропадешь.

Герберт сидел на том же месте, так же сокрушенно рассматривая пол. Поднял глаза, лишь когда Дебора поставила поднос на письменный стол и бросила в стакан воды шипучую таблетку.

– Вот, выпей. Мигом оживешь.

– Я не за обезболивающим к тебе пришел, Деб, – убито произнес Герберт.

Дебора протянула ему стакан и более строго велела:

– Выпей, потом поговорим.

Герберт повиновался.

– Вот так, – одобрила хозяйка, возвращая пустой стакан на поднос. – А теперь, пожалуйста, послушай меня. – Она села в кресло у противоположной стены, чтобы быть подальше, и скрестила на груди руки, подсознательно от гостя отгораживаясь. – Я прекрасно тебя понимаю: ты чувствуешь себя разбитым, подавленным, растерянным. Но тому, что произошло вчера вечером, свидетели лишь мы двое. Я ничуть не жалею, даже рада, что в тяжелую минуту оказалась с тобой рядом. Мы старые друзья и, надеюсь, будем дружить всю жизнь. Ты крепко выпил вчера и…

Герберт вдруг резко вскинул голову и впился в подругу таким странным взглядом, какого она никогда у него не видела. Ей стало до ужаса не по себе, но побороть смущение все-таки удалось.

– Короче: я предлагаю о тех событиях вчерашнего дня, вспоминать о которых тебе неловко, просто забыть, – сказала она, улыбаясь.

– Обо всех? – глядя на нее в упор и что-то этим взглядом вопрошая, проговорил Герберт.

– Конечно, – беспечно ответила Дебора, твердя себе мысленно, мол, все его странности – от стыда и стеснения. – Так будет лучше – для обоюдного спокойствия и для сохранения дружбы. – Она встала с кресла, уверенно подошла к Герберту, потрепала его по голове и весело добавила: – Согласен?

Ее грудь была в аккурат на уровне его глаз. Он устремил на нее задумчивый взгляд, наверно впервые, с тех пор как она налилась и округлилась. Если, конечно, не считать, прошлой ночи…

Дебора, испугавшись, что сейчас потеряет контроль над чувствами, отвернулась к столу и принялась раскладывать по тарелкам завтрак.

– Салат, по словам папы, – пальчики оближешь. Вижу курицу, зелень, сыр, фасоль… Должно быть, правда, вкусный. И пахнет очень даже ничего. – Одну из тарелок она протянула другу, вторую взяла сама, села на прежнее место и, дабы окончательно завершить неловкий разговор, принялась долго и многословно описывать вчерашнюю поездку за город, потом – пятничное интервью, о котором так и не успела Герберту поведать.

Мало-помалу он пришел в себя. Распрямил плечи, держаться стал как обычно, свободно, а под конец даже начал задавать вопросы и слушать рассказ с обычным увлечением. У Деборы отлегло от сердца.

– А, да, я хотела еще кое-что с тобой обсудить, – деловито сказала она. – Твой план по покорению Фионы. Раз тебе кажется, что это так важно, и потом, раз уж ты дал самому себе клятву, – полностью тебя поддерживаю и готова посодействовать. – На лицо Герберта снова легла тень, в глазах мелькнула неуверенность, но Дебора притворилась, что ничего не замечает. – Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем сильнее хочется, чтобы у тебя все получилось.

Герберт приподнял бровь и пытливо посмотрел подруге в глаза.

– Серьезно?

– Естественно! Во-первых, Фионе действительно надо дать почувствовать, что это такое – по-настоящему любить.

– А ты сама-то знаешь, что это такое? – неожиданно спросил Герберт, и лицо Деборы залилось румянцем. Она бросила на него быстрый взгляд и потупилась. – Так знаешь или нет? – настойчиво добивался ответа Герберт. – Мне о своих сердечных делах ты никогда не рассказывала. А я прекрасно помню, как с самого первого курса к тебе все наведывались какие-то там Денисы и Сеты.

Дебора уловила в его словах оттенок агрессивности и, вдруг обозлившись, забыла о смущении. Неужели он еще и ревнует? – подумала она с негодованием. Сам носится со своей Фионой, во мне ни разу в жизни не видел женщину, а на ребят, которым я когда-то нравилась, оказывается, таит злобу. Ишь какой прыткий!

– С кем-нибудь из них у тебя было что-то серьезное? – совсем теряя совесть, спросил Герберт.

– Тебя это не касается! – выпалила Дебора, сильно хмурясь. – И что это за тон? Ты так об этом спрашиваешь, будто я твоя рабыня и без твоего ведома не имею права шага ступить!

Герберт вскинул руки.

– Ладно-ладно, не кипятись! Может, я, правда, как-то не так об этом спросил… Прости. Я сегодня сам не свой. – Он со страдальческим видом провел по волосам руками.

Дебора вздохнула.

– Если ты передумал, не нуждаешься больше в моей помощи, так и скажи.

– Нет, не передумал, – торопливо проговорил Герберт и тут же скривился, будто сказал совсем не то, что хотел. – Только вот…

– Тогда давай перейдем к главному, – перебила его Дебора, отставляя пустую тарелку. – Не будем терять время даром. В общем, ты правильно решил: изменить тактику. Думаю, с такой, как Фиона, этот метод окажется наиболее действенным. С завтрашнего же дня начинай вести себя так, будто совершенно охладел к ней, как бы трудно это ни было. В противном случае она вообще никогда тебе не достанется. Поздоровайся с ней, словно между прочим, не заглядывай преданно в глаза, не лови каждый ее взгляд. Плоды не заставят себя долго ждать, сам увидишь.

Дебора говорила все с большим чувством, а Герберт постепенно уходил в себя. Минутами ей казалось, он вообще ее не слышит – пребывает в воображаемом мире, забыв, где находится и с кем.

– Понял? – спросила она, выложив все, что обдумывала целое утро.

Герберт продолжительно на нее посмотрел.

– Угу.

– Молоток! – Дебора посмотрела на часы и, сведя брови, покачала головой. – Тогда, если не возражаешь, сейчас разойдемся. У меня в пять важная встреча, надо успеть подготовиться и собраться.

– Сегодня воскресенье, – напомнил Герберт, нехотя поднимаясь со стула.

– Знаю. – Фиона тоже встала, подошла к другу и взяла у него из рук пустую тарелку, которую тот до сих пор держал. – Но мы, журналисты, живем по странному расписанию. Особенно такие, как я, – не закрепленные за одним конкретным журналом или газетой.

Герберт кивнул.

– Кого поедешь «допрашивать»? – поинтересовался он, уже делая шаг в направлении двери.

– Одного богатого коммерсанта, – без заминки выдала Дебора. – Потом расскажу. Еле уломала его уделить мне кусочек времени.

Герберт еще раз хмуро кивнул, раскрыл дверь, повернул голову и невесело на Дебору взглянул.

– Удачи.

– Спасибо.

Никакой встречи у Деборы сегодня не было. Просто она вдруг почувствовала, что играть больше не в силах и срочно нуждается в передышке. Может, с непривычки. Раньше ей приходилось просто умалчивать о своих чувствах, отныне же, пусть из чисто благородных побуждений, надлежало откровенно врать.

Как только Герберт ушел, она бросилась на кровать и заплакала. Надежд на взаимную с его стороны любовь в ней не было никогда, но с сегодняшнего дня следовало оставить в прошлом даже фантазии, превратившиеся в последние годы в ее неотъемлемую часть. Сердце изнывало от боли, необходимость содействовать Герберту в покорении Фионы лежала на сердце тяжким камнем.