Потому что люблю

Клэр замолчала. Он, похоже, хочет сказать, что, пока его не будет, ей придется присматривать за Шоном?

– Вряд ли тебе удастся хотя бы минутку посидеть спокойно, – с усмешкой добавил он.

– Что ж, я оставлю его с Мей.

И тут ее вдруг поразила мысль: а что, если ее не то утренняя, не то вечерняя болезнь продолжится? Вряд ли она сможет скрыть это от Мей. Что с ней случилось? Она никогда прежде не действовала столь необдуманно. Может быть, это тоже признак беременности? И как только она собирается скрывать это дальше от своих клиентов, своего персонала, да, наконец, и от самого Лаклана?

Она глубоко вздохнула. Но тут он прервал ее размышления:

– Знаешь, что было бы сейчас здорово?

Она недоуменно посмотрела на него. Он как ни в чем не бывало продолжил:

– Снять одежду и поплавать.

– Здесь?

– Я всю жизнь купался в этой речке. Вода здесь чистая и холодная, нет никаких пиявок или чего-нибудь еще в этом роде. А если повезет, можно увидеть утконоса.

– У меня нет купальника.

– Ты можешь искупаться в нижнем белье. Только не говори, что тебе не жарко и не хочется искупаться.

Он, усмехнувшись, взглянул на струйки пота, медленно стекавшие по ее вискам и вдоль шеи.

– Не буду. Мне очень жарко, но ты же не будешь утверждать, что я в абсолютной безопасности и никакие несперсы не смотрят на меня из кустов?

Он засмеялся.

– Не буду. Что ж, в таком случае нам придется довольствоваться вот этим.

Он достал из кармана чистый носовой платок и, смочив в воде, протянул его Клэр.

– Спасибо. – Она с благодарностью взяла платок и вытерла пот. – Так здорово!

Он не ответил, а когда она подняла на него глаза, чтобы посмотреть, почему он не отвечает, то обнаружила вдруг, что он пристально смотрит на ее блузку.

– Ты такая красивая, – восхищенно прошептал он.

Она невольно опустила взгляд и… о Боже! Тонкий шелк ее блузки намок от воды и прилип к телу, и сквозь него отчетливо были видны кружевной лифчик и затвердевшие от холода соски. Краска бросилась ей в лицо, и Клэр поспешно поднялась было, чтобы уйти, как вдруг Лаклан очень тихо и очень мягко произнес:

– Не двигайся.

– Почему?

– Сделай мне приятное, – попросил он.

– В смысле? – она несколько опешила и невольно опустилась обратно на камень. Ее голос был хриплым и сдавленным от волнения.

– Я хочу запечатлеть этот момент в моей памяти – навсегда. Так, чтобы я мог думать о тебе, когда я один, – о тебе – такой тонкой, такой серьезной и такой прекрасной. Такой изящной и шикарной и в то же время удивительно невинной. Так, чтобы я смог представить себе нас с тобой в воде – тебя хрупкую, стройную, словно наяду [2], с мокрыми темными волосами, зелеными глазами, подобными морской глубине, и чудесной кожей, похожей то на теплую слоновую кость, то на розовый бархат…

Она облизнула губы и сглотнула, чувствуя, как знакомое покалывание, вызванное его страстной речью, начинает распространяться по ее телу.

– Ты такая тонкая и хрупкая, что иногда я боюсь сломать тебя, – продолжил он тем же глубоким, тихим голосом. – Но твоя прекрасная фигура – огромная радость для меня. Ты знаешь это, Клэр? Потому что у тебя совершенные пропорции, а твои груди и бедра – большое искушение для меня. Требуется громадное усилие воли, чтобы не прикасаться к тебе постоянно, а так хочется…

– Лаклан, я…

Ее дрожащий от волнения голос умолк, прежде чем она успела сказать что-то осмысленное, потому что в этот момент он взял ее за руки и, одним движением подняв с камня, притянул к себе. Ровно за секунду до того, как он поцеловал ее, она услышала:

– Думай обо мне, Клэр, пока меня не будет рядом. И об этом.

«Как я могу не думать об этом?» – беспомощно подумала она, страстно отвечая на поцелуй.

– Кстати, о силе воли, – начала Клэр, когда они закончили целоваться. – Ты слышишь этот шум?

Он прислушался.

– О! Как здорово! Я имею в виду, как здорово, что у тебя такой хороший слух. Во всем остальном это далеко не так уж здорово для меня.

Она быстро поцеловала его и опустилась на камень, скромно расправляя юбку и одергивая блузку. И как раз вовремя, потому что мгновение спустя из кустов показались Пэдди и Флинн, а за ними громко вопящий несперс.

Лаклан присел рядом с ней.

– Ничего, я думаю, у нас еще будет возможность насладиться поцелуем, – шепнул он с лукавой усмешкой.

Оставшаяся часть дня прошла на удивление мирно, до тех пор пока Шон не умудрился сморозить одну очень забавную глупость.

Они пили чай на веранде. Клэр уже съела два кусочка шоколадного торта, украшенного вишнями и кремом, и со страхом думала о третьем. Шон сидел за компьютером, восхищаясь познаниями Клэр, Лаклан давал последние наставления своему управляющему. Мей куда-то ушла.

– Это правда, что я смогу приехать к тебе?

– Если твой папа и твоя тетя согласятся.

Она заглянула в его небесно-голубые глаза, доставшиеся ему в наследство от матери, и улыбнулась. А Шон между тем продолжал:

– Мы с тобой хорошо уживаемся, правда?

– Правда, – согласилась она.

– Это может быть важным, если папа женится на тебе. Я, правда, еще не говорил с ним об этом, но я уверен…

– Шон!!!

– Не волнуйся, я ничего ему не скажу, но я думаю, что это было бы здорово. У мамы, например, уже есть новый друг, и у них все серьезно. Но, по-моему, он просто ужасен, – Шон скривился. – Он обращается со мной так, будто мне два года! Но у него есть большой дом и сад, и в последний раз, когда мы с мамой говорили, она спросила меня, хочу ли я приехать к ним и жить вместе с ними, если мне разрешат взять с собой Пэдди и Флинна.

– И что ты ответил? – полюбопытствовала Клэр, невольно заинтересованная его словами.

– Я сказал то, что думаю по этому поводу, – что мне и здесь очень хорошо и что я очень счастлив в Розмонте. В конце концов, здесь прошла вся моя жизнь!

– А она что сказала?

– Она сказала, что для меня будет намного лучше иметь двух родителей вместо одного, даже если один из них будет неродным. Но я думаю, если мне так уж необходимо получить неродного родителя, то пусть это будет кто-то, кто мне нравится и кто будет для меня полезен, как ты.

Он махнул рукой в сторону компьютера, из чего сразу стало понятно, что он имел в виду.

– Шон… – растерянно начала было Клэр, не зная, смеяться ей или плакать.

– Кроме того, – продолжил он, – я никогда бы не смог позволить папе быть грустным и одиноким. Так что, если он спросит тебя, Клэр, я был бы очень счастлив быть твоим пасынком. И к тому же Серина не станет волноваться по поводу того, что у меня только один родитель.

И мальчик вопросительно посмотрел ей в глаза.

– Шон, мы с твоим отцом еще не обсуждали ничего подобного.

– А, хорошо, но если это произойдет, то ты, по крайней мере, знаешь, что я думаю.

– Думаешь о чем? – спросил Лаклан, входя в комнату.

– Обо всем понемножку, – дерзко ответил Шон.

Лаклан приподнял бровь, обернувшись к Клэр, но, заметив, как она напряглась, сказал просто:

– Отвезти тебя домой?

– Да.

Она встала, благодарно улыбаясь Лаклану, но тут же повернулась к Шону:

– Ты сделал мне комплимент. Можно я отвечу тебе тем же? Ты самый умный и самый милый мальчик из всех, кого я знаю.

Шон важно пожал ей руку и вернулся к своему компьютеру.

– О чем это вы? – спросил Лаклан, когда они вышли из комнаты.

– Да так, обмен любезностями. Шон оценил мои познания в области компьютерных технологий.

Уже в машине он поинтересовался:

– Тебя подбросить завтра на работу?

– Нет, не надо. Я лучше пешком.

– Извини, что не смогу провести с тобой этот вечер. Я обещал Шону…

– Все в порядке.

– Это хорошо. Особенно хорошо то, что мы снова в согласии друг с другом.

Они помолчали немного, потом Лаклан опять заговорил: