Потерянный муж

Итан переступил с ноги на ногу — и это был единственный признак того, что он нервничал.

— Ты пошла укладывать вещи, Клер. Ну да, я поверил ему.

— Я не горжусь своим поведением, Итан, но приехала сюда не только для того, чтобы извиняться перед тобой.

— Ты вышла за меня замуж для того, чтобы выпутаться из неприятной ситуации. И не стоит извиняться за это.

Он что, не слушает ее? Ведь Клер все-таки не стала женой Эштона, несмотря на нотации отца и болезненные приступы матери. Теперь Клер стояла перед Итаном, разгневанная и пылающая, и была уверена лишь в одном, о чем и сказала с горечью:

— Я вышла замуж за тебя.

— А затем развелась со мной.

— Насколько я помню, ты нисколько не возражал.

— А ты ждала моих возражений? — спросил он.

Да! Но тут Клер вспомнила о чеке, который Итан держал в своей руке, и покачала головой.

— На самом деле мы по-настоящему не знали друг друга.

Итан смотрел на нее — и не мог поверить своим глазам. Это была настоящая Клер, а не персонаж его эротического сна, который привиделся ему этой ночью.

Она была все та же, но… другая. «Я изменилась», — сказала ему Клер по телефону. Он не поверил ей. Неужели глубоко внутри она претерпела коренные изменения и перестала быть эгоистичной, поглощенной собой особой, какой была раньше? Но внешне она, несомненно, стала другой.

И гораздо лучше, подумал он, глядя на нее. Клер стояла перед ним, распрямив плечи, высоко подняв голову, и вся ее поза выражала уверенность и силу.

Вот только зачем она сделала стрижку? Длинные волосы были красивы, сексуальны. Итан вспомнил, как они раскидывались по подушке. Вспомнил, как он сжимал их в кулаке, когда, теряя рассудок, овладевал ее телом…

— Давай не будем ворошить прошлое, — нетерпеливо бросил Итан. — Ты сказала, что хочешь мне что-то сообщить.

— Да. — Клер неожиданно занервничала и принялась теребить застежки на велосипедных перчатках. — В последней поездке я подружилась с двумя женщинами. И мы поделились друг с другом о том, что было в нашем прошлом. О том, о чем мы сожалеем и что хотим исправить.

— Продолжай.

— Одна из моих подруг все записала в дневнике. Включая имена.

У Итана возникло жуткое предчувствие.

— И мое имя тоже?

— Да. Я рассказала о нашем коротком браке, о последующем разводе. — Она откашлялась. — И о чеке, который мой отец выписал тебе.

— Я понятия не имел, что ты знаешь об этом… Это была большая сумма, — с горечью отметил Итан. Деньги Мейфилда принесли бы ему большую прибыль, если бы он вложил их в дело. Но Итан положил их в кошелек и хранил все эти годы нетронутыми, как напоминание о том, что надо думать головой, а не поддаваться сердечным порывам.

— Я стоила этих денег?

— Что?

— Ничего. Вернемся к теме нашего разговора: дневник, в котором была записана вся эта информация, попал в руки журналиста.

— Журналиста! — вскричал Итан.

— Он австралиец и пока еще никак не использовал эти сведения, — добавила Клер, словно пытаясь успокоить его.

— Но может сделать это в любой момент.

Вздохнув, Клер кивнула.

— Да, может. Прости меня.

Итан почувствовал, как у него забурлила кровь. Это было совершенно некстати. Как раз сейчас он старался привлечь на свою сторону солидного инвестора.

— Прости? — повторил Итан, схватив ее за плечи. — Все возвращается назад, не так ли, Клер?

Она использовала его. Она причинила ему боль. Она вывела его из себя.

Итан понимал, что ничего не может предотвратить, но, услышав ее прерывистое дыхание, почувствовал, что хочет снова ощутить то, чем наслаждался много лет назад.

Он склонил голову, пытаясь взять себя в руки, но Клер внезапно прильнула к его груди, вскинув руки ему на плечи, и стала страстно его целовать.

У него голова пошла кругом, когда он почувствовал ее в своих руках. Ни одну женщину ему не было так сладко обнимать.

— Я хотел бы ненавидеть тебя, — прошептал он и, оторвавшись от ее рта, слегка коснулся губами нежной кожи возле уха.

Стон вырвался из груди Клер.

— Я знаю.

Она говорила так, будто понимала, что он чувствовал тогда… и что чувствует сейчас.

— Ты не можешь знать. — Итан стал целовать ее шею. — Ты…

Он умолк, почувствовав ее холодные пальцы под своим толстым шерстяным свитером. Пальцы не остались на месте — они передвинулись вперед и замерли возле застежки его джинсов.

Это было безумие. Ему надо это остановить. Ему надо… еще большего.

Итан откинулся назад и одним рывком расстегнул молнию на жилете Клер. Под жилетом оказалась футболка. На улице было ветрено, и соски ее напряглись, выступая сквозь тонкую ткань, слегка влажную от пота. Итан мог поклясться в том, что увидел испарину на ее теле, когда она прижалась спиной к перилам, открывая ему все свое тело. Он задрал вверх ее футболку, почти до самых грудей, обнажив накачанный живот, и вдруг пришел в себя. Выругался и отпрянул назад. Теперь их разделяли добрые пять футов — пять футов, десять лет разлуки и воспоминания, о которых он хотел забыть.

— Так вот каким способом ты решила принести извинения, Клер?

Он словно ударил ее. Клер выпрямилась и запахнула края жилета, оскорбленная тем, что произошло. Но еще более тем, чего не произошло. Собрав остатки чувства собственного достоинства, она покачала головой.

— Нет.

Итан снова выругался и прошел на дальний конец балкона, повернувшись к ней спиной, но Клер очень отчетливо помнила реакцию его тела на поцелуй.

— Что ты собираешься делать, чтобы предотвратить распространение этой информации? — спросила она, решив переменить тему. — Может, предпринять какие-нибудь превентивные меры?

Он бросил на нее взгляд через плечо.

— Я не нуждаюсь в твоих советах, тем более что положение, в котором я оказался, — это твоя заслуга.

— Мне кажется, ты неправ.

Начался дождь. Клер взглянула на небо, сильно потемневшее со времени ее приезда. Оно вполне соответствовало ее пасмурному настроению. Клер сняла со лба очки и засунула их в карман арендованного жилета. Они не понадобятся ей на обратном пути.

— Мне надо идти.

Итан фыркнул.

— Так скоро?

Она проигнорировала его саркастическую реплику.

— Я остановилась в гостинице «Трилистник», там ты можешь меня найти, если я тебе понадоблюсь.

Он повернулся, нахмурившись.

— И надолго ты остановилась?

Дождь усилился. Клер ощутила, что дрожит, хотя внутри у нее все горело. Спуск с горы мог стать опасным трюком, и даже очень рискованным, если температура резко понизится и образуется наледь на дороге. Но Клер это не заботило.

— На два — три дня. Я уверена, что скоро нам станут известны кое-какие подробности. Мы можем объединить усилия, если это необходимо, устроить пресс-конференцию или что-то еще. — Она спустилась вниз, где оставила свой велосипед, и надела шлем. — Я буду на связи.

Итан стоял под дождем и смотрел, как она уезжает. Дьявол ее побери! Она снова это сделала — ухитрилась в считанные минуты перевернуть его жизнь с ног на голову.

И возможная публичная огласка его имени была наименьшим злом. Итан провел рукой по губам, но был не в силах стереть воспоминание об этом поцелуе. Он негодовал, его возмущению не было предела. Однако в глубине души он был вынужден признаться самому себе, что по-прежнему хочет эту женщину.

Час спустя, чисто выбритый и переодетый в сухую одежду, Итан сел в свой джип и направился

в город. Он не беспокоился о Клер и не собирался справляться о ее здоровье. Но она сильно дрожала, когда собиралась в обратный путь, да и дорога от дождя была скользкой. Вот Итан и решил отправиться в город — только для того, чтобы убедиться, что Клер доехала благополучно. Меньше всего он хотел, чтобы она оказалась в больнице.

Велосипед стоял возле бокового входа гостиницы. Жакет был перекинут через перила балкона, рядом висели черные лосины. Итан не сразу понял, что сильно замедлил ход, пока сзади не раздался нетерпеливый гудок машины.