Твоя единственная любовь

– Ты же говорила, что никуда не собиралась.

– Верно. Устрою себе ужин перед телевизором или что-нибудь почитаю. В кои-то веки побуду немного одна – в нашем доме такого почти не бывает. – Она улыбнулась и вежливо протянула ему руку. – Спасибо, что прошелся со мной по магазинам. И счастливого Рождества.

Ник взглянул на ее протянутую руку, однако пожать ее не захотел.

– Лучше скажи мне правду, Кэсси.

– О чем ты?

– Мы прекрасно провели время, все тревоги, связанные с Элис, остались позади. И мы вполне могли бы так же чудесно поужинать. – Он подошел ближе. – Что толку сидеть здесь одной, а я в это время буду один в Чизвике? Почему бы нам не объединиться, Кэсси? Или ты так меня ненавидишь?

– Вовсе нет. – Кэсси немного смутилась. – Просто между нами все эти семейные распри. Да и, кроме того, – добавила она, – мне кажется, тебя так тянет ко мне потому, что я похожа на Джулию. Так что спасибо за приглашение, но извини.

Ни один мускул не дрогнул на его лице, однако было очевидно, что в груди его бушует ярость.

– Запомни раз и навсегда: я больше не люблю Джулию, – процедил он сквозь зубы. – Да, в юности я был в нее влюблен, не буду спорить. Но это было юношеское увлечение, и оно давно в прошлом. С того злополучного дня и до вчерашнего вечера я вообще с нею не встречался. Я ей искренне сочувствую, но я не люблю ее. – Он схватил Кэсси за локти, зло глядя ей прямо в глаза. – И ты ни капли на нее не похожа! – Он резко разжал руки. – Ты вся дрожишь! – удивленно воскликнул он.

– А что в этом удивительного? – огрызнулась она. – Ты так меня напугал. – Она сердито потерла локти. – Лучше поищи себе подходящего противника.

– Прости, – сдержанно произнес Ник. Ему сделалось ужасно неловко за свою невольную вспышку. – Но не за мои слова, потому что я сказал правду. Прости, что я сделал тебе больно. Я так никогда еще не поступал с женщиной.

– И это больше не повторится, во всяком случае, со мной, – зло парировала она, негодуя на себя за то, что позволила напугать себя. Демонстративно подойдя к двери, она распахнула ее: – Всего хорошего.

Протянув руку, он захлопнул дверь изнутри.

– Вполне естественно, что я вышел из себя. Ведь ты без конца меня задеваешь. Однако был и другой вариант. Например, такой. – И, сжав ее в объятиях, он впился в ее губы.

От изумления и неожиданности Кэсси открыла рот, и это было ошибкой. Его язык проскользнул в ее полураскрытые губы, наполняя поцелуй особенной страстью. Он крепче прижал ее к себе. В какой-то момент Кэсси чуть было не поддалась этому чувству. Но в следующий миг пришла в себя и принялась яростно вырываться.

– За это я не собираюсь просить прощения, – заявил он, выпуская ее из объятий. Улыбнувшись, он снова распахнул дверь. Глаза Кэсси метали молнии, лицо пылало.

– Исчезни! – срывающимся голосом проговорила она.

В ответ он лишь пожал плечами с возмутительно спокойным видом, словно поцелуй чудесным образом погасил бушевавшую в нем минуту назад ярость.

– Ладно, Кэсси, я ухожу. Кстати, с наступающим тебя Рождеством, и передай от меня привет Элис. Твои родители не будут против, если как-нибудь на каникулах позвоню ей?

– Нет. Они не будут против, – подчеркнуто вежливо проговорила она. – До свидания.

Захлопнув дверь, Кэсси вернулась в гостиную и несколько минут просто сидела, молча уставившись перед собой. Затем сердито поднялась и пошла на кухню. Отправив сандвичи с сыром в тостер, она поймала себя на том, что уже жалеет о своем отказе. Сейчас они с Ником могли бы сидеть и ужинать в каком-нибудь дорогом ресторане. Однако и принимать его приглашение явно не следовало. По многим причинам. Она не забыла, как он смотрел на Джулию вчера вечером. Может быть, то, что она прочла в этом взгляде, и не было любовью, но это совершенно точно не было безразличием. Пусть говорит что хочет, но его чувство к бывшей жене сводного брата еще не до конца истлело. Ну да Бог с ним. Кэсси без особого аппетита откусила свой сандвич, благоразумно решив, что от Доминика Сеймура лучше держаться подальше. Поцелуй был неплох, если уж быть честной до конца. Однако серьезные отношения с ним лишь усугубили бы и без того сложное и запутанное положение дел.

На следующее утро, немало озадачив Кэсси, вдруг позвонил Руперт и пригласил пообедать.

– Я решил не звонить слишком рано – вдруг ты еще спишь. Прости, но вчера я был ужасно занят, – сказал он. – Приезжали мои родители покупать подарки на Рождество. Когда они поехали домой, было уже поздно, а у меня еще были кое-какие дела. Я заеду за тобой, ладно? Сходим куда-нибудь.

Нацарапав записку для Полли, которая по воскресеньям все утро валялась в постели, Кэсси заварила чай. Волосы никак не хотели сохнуть и, включив фен на полную мощность, она принялась мысленно перебирать свой гардероб. Надо было одеться красиво и в то же время потеплее. Не хватало еще, чтобы Руперт встретил ее посиневшей от холода да вдобавок с красным носом.

Когда он появился, одетый так, словно только что сошел с рекламного плаката, Кэсси уже успела облачиться в черные бархатные брюки, рубашку и толстый бежевый свитер, накинув сверху коричневое зимнее пальто. А под рубашку она впервые в жизни надела расшитый кружевом корсаж, который ее никогда не терявшая надежды мамочка положила под елку еще в прошлое Рождество.

– Ты потрясающе выглядишь, – воскликнул Руперт, сажая Кэсси в свой сверкающий джип.

Они пообедали в довольно уютном кафе на берегу реки. Столик стоял прямо у камина, зал был украшен мишурой и веточками падуба, вокруг царило веселье. И все же что-то было не так. Руперт, как обычно, излучал обаяние и был очень предупредителен, но, когда он придвинулся к Кэсси и взял ее за руку, девушка вместо волнения ощутила неловкость.

– Знаешь, Кэсси, я хотел сказать тебе кое-что, – начал он, проникновенно глядя ей в глаза.

– Что именно? – Не иначе как вздумал за ней ухаживать! Тут она вспомнила, что вплоть до пятницы любое подобное проявление с его стороны было бы встречено ею с восторгом.

Сколько усилий и денег было потрачено только чтобы привлечь его внимание!

– Я страшно сожалею, но дело в том, Кэсси, что я все-таки не смогу отвезти тебя в Глостершир на Рождество, – сокрушенно проговорил он.

У Кэсси словно камень с души свалился, и она одарила его ослепительной улыбкой.

– Ничего страшного, – весело прощебетала она. – Поеду поездом, как всегда.

Руперт просиял.

– Ты просто чудо! Другая девчонка сжила бы меня за такое со свету.

Женщина, а не девчонка, подумала про себя Кэсси.

Он снова взял ее за руку.

– Кэсси, когда ты вернешься после праздников?

– Двадцать седьмого. А что?

– Я подумал, мы могли бы сходить куда-нибудь под Новый год.

По какой-то совершенно необъяснимой причине Кэсси не ощутила ни малейшего воодушевления.

– Вообще-то мы устраиваем дома маскарад. Если хочешь, приходи.

– Конечно, хочу! – просиял он.

После того, как Руперт отвез ее домой, Кэсси попила вместе с Полли чаю, отказавшись, однако, от предложенных булочек.

– Объелась, – безучастно произнесла она.

– В чем дело? – осведомилась Полли. – Здорово повеселилась с этим милашкой Рупертом?

– Нет, – сердито бросила Кэсси. – Ты можешь помолчать? До меня только что дошло: раз Руперт не сможет подвезти меня в Честлкомб, мне придется тащиться туда с мешком подарков в переполненной электричке.

– Ты забыла отдать подарки отцу?

– Да мы же купили их после того, как он уехал.

– Мы? – встрепенулась Полли.

– Когда ты вчера ушла, я ходила за покупками с Ником Сеймуром. Он только что вернулся из Саудовской Аварии и попросил помочь, – выпалила Кэсси. – Почти все подарки – для Эмили и Элис, поэтому я и предложила передать их от его имени.

– Конечно. Я бы тоже не стала ни в чем ему отказывать.

Кэсси скорчила недовольную гримасу.

– А теперь мне придется мучиться с ними.

– Если, – заметила Полли, – тебе вообще удастся купить билет. Сейчас все места уже наверняка распроданы.