Останься со мной!

– Но тебе нравится?

– Да.

– А ей не нравилось?

– Нет. – Он знал, что Сара ждет от него продолжения. Но ему не хотелось ничего добавить к сказанному. Он не любил говорить о Ронде. Он не любил думать о Ронде.

– Ах вот как, значит, я должна тебе все о себе рассказать, а ты собираешься молчать? Я с этим не согласна.

– Ну хорошо, спрашивай. – Он вздохнул с облегчением, когда понял, что Сара не собирается задавать вопросы о его бывшей жене. Он не любил говорить о своей женитьбе. Эта тема была для него запретной. Она приносила боль и страдание.

– Хорошо, – сказала она. – А что значит «Мак»?

– Маккензи.

– Маккензи Уоллас. Звучит прекрасно.

– Эту фамилию носило всего несколько поколений, но отец гордился ею. Единственный ребенок в семье, он был уверен, что я продолжу этот род. В то время как ты... – он внимательно посмотрел на нее, – я хочу сказать, что ты из древнего английского рода.

– Почему ты так решил?

Рука, которая до сих пор лежала на спинке сиденья, осторожно потянулась к ее щеке, и он плавно провел пальцами по ней.

– По твоему нежному персиковому цвету лица, который можно сравнить только с лепестками роз.

– Пальцы Мака медленно скользнули к ее уху, и этот в общем-то особенно ничего не значащий жест вызвал в нем неожиданную реакцию. Его пульс участился, и он полностью забыл о своей боли. Ему захотелось погладить ее шею, ямочку на ней и скользнуть глубоко под вырез ее футболки... Однако он отдернул руку и крепко сжал пальцами обитое войлоком сиденье. Боль в ноге вернула его к действительности: тупая боль временами сменялась сильной пульсирующей. Но стон, который вырвался у него, говорил не о физической боли, а скорее о желании обладать Сарой. Он прокашлялся и попытался заговорить спокойно, скрывая те чувства, которые возникли у него при прикосновении к ее шелковистой коже. – Ты знаешь, что раньше англичане и шотландцы были злейшими врагами? И могу поклясться: мои и твои предки ненавидели друг друга.

Щеки Сары порозовели, но голос был спокойным.

– Я слышала. И они точно бы не одобрили мое содействие врагу. Хотя стоит признать, что именно мой грузовик стал причиной твоих бед, и таким образом получилось, что я как бы отомстила за Англию.

– Да, это был хороший удар. – Он указал на скопление домов, когда их грузовик поднялся на холм. – Поверни налево около дорожного знака «Стоп», и как раз за школой будет больница.

Через минуту они уже подъезжали к маленькому одноэтажному зданию, построенному из шлакоблоков и выкрашенному в стерильно белый цвет. Сара припарковала машину как раз перед двустворчатой дверью, проигнорировав специально отведенное для парковки место, обозначенное желтыми полосками.

– Жди здесь. Я пойду за помощью.

Сара выскочила из грузовика и скрылась в здании. Она вернулась почти сразу же, за ней следовала медсестра, везя перед собой каталку.

– Добрый день, Сьюзи. Как ты? – поздоровался Мак.

На медсестре был обычный белый халат, поверх которого она накинула свободный свитер. Она была полной и высокой, и на голове у нее было множество кудряшек, как у овечки. Видимо, она недавно сделала химию.

– Ты все худеешь? – спросил он. – Клянусь, ты скоро исчезнешь на моем фоне.

– Тебе не удавалось поддеть меня, когда ты был еще мальчишкой, не удастся и теперь. Давай вытряхивайся оттуда побыстрее.

Мак даже не представлял себе, какую невыносимую боль могло вызвать малейшее движение. Его хлопчатобумажная рубашка была вся мокрая от пота к тому времени, когда он втиснулся в коляску. Он глубоко вздохнул, чтобы прийти в себя, и взглянул на Сару. Она стояла перед ним около своего грузовичка робкая и такая растерянная, готовая как Майкл, расплакаться.

– Спасибо, – проговорил он, пытаясь бодро улыбнуться.

Она кивнула:

– Не за что.

Пауза затянулась, пока Мак пристально смотрел в ее ласковые серые глаза, вдруг осознав, что не хочет с ней прощаться.

– Доктор ждет тебя, – сказала Сьюзи, отпустив тормоз на коляске, – он не любит делать перерывы в работе, так что поехали быстрее. – И она резко развернула каталку к двери.

– До свидания, еще раз спасибо.

Каталку подкатили к входу, и в стеклянной двери Мак смог разглядеть отражение Сары. Он видел, как она обошла свой грузовик, и наблюдал за ней, пока двери больницы не открылись и ее отражение не исчезло.

Часа через два Сара снова припарковала свою машину около больницы. Вместо того чтобы ехать дальше по шоссе, она купила с лотков, не выходя из машины, гамбургер и медленно выехала на главную улицу Датч-Крика, служащую воротами в Йеллоустонский национальный парк. Миниатюрные статуэтки в виде бычков, яркие разноцветные камешки расхватывались туристами так же бойко, как и футболки.

Она, выйдя из машины, прошлась по магазинчикам, где продавалось все, начиная с йогурта и кончая фаянсовой посудой, и села передохнуть на скамейку на безлюдной спортивной площадке под тенью тополя. Все это время Сара думала о Маке. Спустя полтора часа, которые Сара провела в размышлениях, она вернулась к своему грузовику и поехала к больнице. Она чувствовала за собой вину и решила перед отъездом повидаться с Маком. Конечно, это никак не было связано с тем, что его рука на какой-то миг задержалась на ее лице, что его огрубевшие пальцы нежно гладили ее кожу. Ей просто хотелось удостовериться в том, что он уже вышел из больницы и отправляется к себе домой. Ей потребуется совсем немного времени, чтобы убедиться в этом. И она еще до ночи успеет добраться до Джэксона.

Однако, когда Сара вошла в больницу, около регистрационного стола никого не было и она не обнаружила кнопки звонка на том месте, где было написано: «Пожалуйста, позвоните». Перед ней тянулся длинный коридор, его освещали флюоресцентные лампы, а стены были окрашены в зеленый цвет. Она пошла по коридору в надежде увидеть хоть какую-нибудь медсестру.

Пройдя несколько шагов, Сара услышала голос Мака, который доносился из открытой двери в конце коридора. Она заглянула внутрь комнаты. Узкая, приподнятая с обоих концов больничная кровать занимала почти всю комнату, которая и так была слишком маленькой. А Мак занимал всю кровать. Бежевый халат на нем доходил только до колен, и первое, что бросилось ей в глаза, – это нога, загипсованная от середины икры до кончиков пальцев. А следующее, что она увидела, была капельница, присоединенная к его руке.