Вдвоем все же лучше

– Агата.

– Вот-вот, дайте ей на секундочку трубку.

– Зачем? – ошеломленно выдохнула Кэти.

– Затем, что мне требуется моральная поддержка. И мне кажется, она как раз тот человек, что сумеет помочь.

– Послушайте, – принялась умолять Кэти, – я перегружена и без…

– Будьте добры, позовите ее к телефону!

В который раз ругая свою бесхарактерность, Кэти положила трубку на стол и повернулась к Агате, явно позабывшей о своих газетах и внимательно ловящей каждое слово.

– Он хочет поговорить с тобой, – буркнула она раздраженно и досадливо прикусила губу, увидев, как драконша с живостью четырнадцатилетней девочки вскочила со стула и бросилась к аппарату.

Последующие минуты только усугубили ее раздражение.

Бодро произнеся «Агата Клемсон слушает», ее помощница принялась сосредоточенно внимать, кивая, делая пометки на листке блокнота и время от времени вставляя короткие реплики: «Да… Очень занята… На грани стресса… И куда?.. О, это звучит шикарно… С длинной юбкой?.. Хорошо… Самое нарядное… О'кей. Я постараюсь».

– Он хочет еще раз поговорить с тобой. – Она протянула трубку Кэти.

– Не знаю, что вы там задумали, – резко начала Кэти.

– Погодите. И выслушайте. Я понял, что у вас страшная напряженка и каждая минута на счету. Но если вы отключитесь на вечер, вам станет только лучше. Поверьте!

Поверить? С чего она станет верить голодному самцу, готовящему себе персональное пиршество?

– Агата пообещала необходимую помощь, – мягко продолжал он. – Вам нужно будет только вовремя уйти из конторы и одеться. Все будет организовано. Я заеду за вами и обо всем позабочусь. Вам будет хорошо, я обещаю.

Не в силах отвлечься от груд бумаг на столах или забыть хоть на секунду о неумолимо поджимающих сроках, Кэти едва слышала, что именно он говорит. Но независимо от ее воли сознание зафиксировало его настойчивость. Да, он настойчив, и от этого не отмахнуться. Если она откажется от его предложения в этот раз, он позвонит еще, и потом снова еще и еще. Конца не будет этим звонкам, выбивающим из рабочего ритма.

И потом, что бы там ни замысливалось, ей не придется строить планы. Он сказал «все будет организовано». Эти слова, безусловно, ласкают слух и соблазняют ответить «хорошо, я согласна». А что до подготовки пресс-конференции, то Агата права. Да, она, Кэти, на грани стресса, и это не только красивое выражение, это еще и горькая правда.

И хотя она, может быть, и способна принять сейчас самостоятельное решение, ей этого не хочется. Не хочется спорить с Джадом, не хочется искать вежливые формы отказа. Сказать «нет, и точка» она никогда не умела, а если так, то не проще ли согласиться посвятить ему один вечер, тем более что привести себя в порядок и одеться – это, похоже, и в самом деле единственное, что требуется от нее в предлагаемых обстоятельствах. А с этим она уж как-нибудь справится.

– Ну что ж… – начала она нерешительно.

– Отлично, тогда до среды.

– Но куда мы?..

– Агата вам все расскажет и обо всем позаботится. До среды. Возвращайтесь к своим неотложным делам.

– Легко сказать «возвращайтесь», – со смешанным чувством прислушиваясь к несущимся из трубки гудкам, растерянно проговорила Кэти и вопросительно подняла глаза на Агату.

– Он понимает, что такое стресс и что такое поджимающие сроки, – тоном строгой учительницы ответила та. – Спросил, могу ли я помочь тебе со сборами, и я пообещала. И не делай из мухи слона. Все это тебя ни к чему не обязывает. А проветриться очень полезно.

– Но можно хотя бы узнать, куда именно мы отправляемся? – вскипая от легкомысленного тона Агаты, спросила Кэти.

– В одно очень шикарное место, где вы поужинаете и, если ты будешь в настроении, потанцуете, – энергично роясь в газетах и думая уже о чем-то другом, скороговоркой пояснила Агата. – Ага! Вот он куда запропастился, – заключила она, вытаскивая из-под вороха бумаг скоросшиватель.

– Наверно, правильнее было позвонить ему и отказаться. Кевин вот-вот приедет, а план его деловых встреч так до конца и не утрясен.

– Хватит, возьми себя в руки, – прервала ее Агата. – Ты уже никуда не позвонила. Через час Джад будет здесь, и к этому времени тебе нужно быть абсолютно готовой.

Пройдя прямо в ванную, она до отказа открыла краны и сквозь шум льющейся воды прокричала:

– Первый пункт нашей программы – ванна. Тебе отводится на нее ровно пятнадцать минут.

Не возражая, Кэти послушно переступила порог ванной.

Агата щедрой рукой сыпанула в воду ароматическую соль, и первые пузырьки, уже резво поднимаясь со дна, лопались на поверхности. Агата вышла, плотно закрыв за собой дверь, и Кэти, неторопливо стянув с себя всю одежду, бросила ее в корзину для белья и медленно ступила в воду.

Вытянуться спокойно в ванне – подобной роскоши она не знала уже несколько недель. Надо хотя бы теперь насладиться ею сполна. Лежа с закрытыми глазами, полностью расслабившись, она подумала, как, в сущности, необходимо время от времени немножко баловать себя, как помогают маленькие удовольствия и радости вновь ощутить себя женщиной.

А она так давно не вспоминала об этом! Слишком давно. Может быть, даже преступно давно.

Долгие месяцы она работала без передышки. И никто в этом не виноват. Совсем напротив, Агата и Кевин изо всех сил старались сдержать ее грозящий саморазрушением пыл.

Я жертва собственного энтузиазма, признала Кэти, глубже погружаясь в пенистую воду. Ничего не поделаешь, я из тех, кто дает, кто кормит, кто утешает.

И все это сразу угадывают. Как будто у нее на лбу написано. Еще девчонкой она постоянно по-матерински опекала трех младших братьев. Родители были целый день на работе, а она разбирала их ссоры, обиды, готовила им еду, изо всех сил старалась поддерживать мир и покой.

И так же было потом всю жизнь. Естественно, что работать она начала в социальной службе, а замуж вышла за человека, который прежде всего нуждался в опоре. Дать он мог много меньше, чем хотел получать.

Кэти со вздохом провела пальцем по нежно лопающимся пузырькам. Не надо об этом думать. Это все в прошлом. А будущее она сделает иным.

Скоро.

Теперь уже совсем скоро.

Через месяц, а может, и меньше она возьмет новый старт, все начнет с чистого листа. Конечно, многое надо еще продумать, но в общих чертах план ясен. Она уедет в какое-нибудь тихое и приятное место, где ее ни одна душа не знает и, может быть (бывают же на свете чудеса!), нет даже и телефонов, но зато есть огромный морозильник, в который можно разом сунуть массу замороженных продуктов, и микроволновая печь, в которой эти продукты быстро и без хлопот разогреются. Вот так: никакого напряга, никакой ответственности, никого, кто бы от нее зависел.

Ну а если захочется иметь дома что-то живое, то она заведет себе кошку. Независимую, не ждущую ласки, такую, которая никогда не просит пить-есть, а все добывает сама.

И еще. В новой жизни ее будут звать Кэйт. Или Кэтрин. Оба имени звучат холодно, независимо, замкнуто. Они чем-то сродни той кошке, которую она только что выдумала. Никто не выскочит, как чертик из бутылки, перед особой, которую зовут Кэйт или Кэтрин, умоляя, чтобы она немедленно накормила его.

Кэти блаженно улыбнулась. Жизнь одинокой отшельницы – это и в самом деле идеал. Конечно, никто не обязывает ее брать на себя монашеские обеты. Если ей встретится кто-нибудь привлекательный, она не станет сразу его отталкивать, сначала выяснит, способен ли он быть таким независимым и т. д. и т. п., как кошка и придуманное ею имя.

К тому же он должен быть сексуальным.

И не нуждающимся в постоянной заботе.

Лицо Джада Джордана на секунду мелькнуло перед глазами, но она отогнала видение, сознательно запрещая себе думать об этом мужчине. Нет, ни за что. Джад не тот человек, кто может вписаться в спокойную, неторопливую жизнь.

Конечно, было бы приятно, если бы сильный сексуальный мужчина вдруг загорелся охотой заботиться о ней. Мысль всплыла неожиданно. Обескураженная ею и тайной мечтой, так неожиданно проявившейся, Кэти открыла глаза и, моргая, уставилась на хромированные краны. Но прежде, чем ей удалось разобраться в своих мечтах и догадках, в дверь постучали, и голос Агаты скомандовал: