Новогодняя ночь

– И кто же еще просил вас обследовать его?

– Ну, первым, кажется, был Джо, а может, его звали Барни? Я не помню точно.

– И когда произошло это знаменательное событие?

– Мне тогда было лет пять... Фрэнсис велела не обращать на них внимания.

– А потом кто еще?..

– Какой-то тип в библиотеке, который...

– Вы думаете, что я тоже намереваюсь... – Он сурово сжал губы. – Я шокирован вашим мнением обо мне. И это после всех разговоров о моей порядочности?

Она любезно согласилась объяснить:

– Мужчина ведет себя на людях совсем не так, как наедине с женщиной.

– Вы считаете, что я выхожу за рамки?

Она широко улыбнулась.

– Дорогой мой, я считаю, что вы будете выходить за рамки, даже когда вам будет за сто и вас будут катать в инвалидном кресле в доме для престарелых.

– Да что вы?

– Точно.

– Почему вы тогда не обижаетесь на меня?

– Вы ведете себя так, потому что Пассия ранила ваше самолюбие.

– Люсия.

– Какая разница? Я уже давно ломаю голову: и как такая женщина могла вам понравиться?

– Давно?

– Я видела вас на вечеринке у Лемона в прошлом году.

– В Сан-Антонио?

– Да.

– Так вы там тоже были?

– Конечно, я же говорю, что видела вас.

– Не могу поверить. Как я вас не заметил?

– Вы ни на кого не обращали внимания, кроме этой...

– А ведь я мог бы уже целый год знать вас...

– Нет. Чтобы оценить меня, нужно было сначала узнать Пассию.

Джон, глядя на нее с шутливым укором, покачал головой. Его глаза заблестели.

– Многие мужчины таковы, – продолжала Марго свои нравоучения, не забывая выбирать с тарелки кусочки мяса и отправлять их в рот. При этом она облизывала пальцы с таким видом, будто так и положено, оттого это получалось у нее как-то особенно элегантно. Затем задумчиво произнесла: – Однажды я видела двух собак у нас на газоне. Мне показалось, что одну из них сбила машина: она лежала на животе, тяжело дыша. Эта собака, наполовину лайка, была очень пушистая, ее шерсть напомнила мне... концы волос Пассии.

– Ладно, никакая машина ее не сбивала, и?..

– Пушистую собаку охранял другой пес, крупный и короткошерстный. Он не издавал ни звука, но чувствовалось, что он настороже. Меня растрогало, когда большой пес подошел и лизнул лежащую собаку в нос. Я уже было собралась пойти и позвонить в общество защиты животных, когда собака, казавшаяся больной, поднялась.

– Значит, с ней все было в порядке?

– Она прихрамывала. Вместе с большим псом они пересекли улицу, а когда я пошла посмотреть, куда они направляются, увидела, как к ним подбежали два других пса. Оказалось, у той сучки была течка.

Казалось, Марго полностью поглощена перебиранием лакомых кусочков в своей тарелке. Потом она медленно подняла глаза от тарелки на своего собеседника.

– Вы сравниваете Пассию с той сучкой?..

Ошеломленная его догадливостью, Марго изо всех сил старалась остаться невозмутимой и не выдать, что именно это она и имела в виду. Но все же не выдержала.

– Как вы узнали? А, понимаю. Цвет волос! Впрочем, у собаки шерсть была хотя бы одного цвета от корней до самых кончиков, не то что у вашей Пассии. Может быть, собака использовала краску получше.

Джон снова изобразил укор.

– Вы просто несносны! Вы хоть это осознаете? Я пришел в библиотеку, чтобы побыть одному, вспоминая уходящий год. Ведь после полуночи наступит новый год, где нет места моим отношениям с Па... Люсией.

– Удивительно романтично! – Она заломила руки. Потом разжала пальцы и – будто в мольбе – вытянула их перед собой. – Какая же она клуша, что пренебрегла вами! Не могу поверить, чтобы женщина могла быть настолько глупа. – Она покачала головой, показывая, что это выше ее разумения. – Да к тому же у корней ее волосы мышиного – нет, вы подумайте, даже не светлого – цвета! За это нет ей прощенья. – Она еще пуще принялась жестикулировать. – Нет! Нет прощенья! Вы просто чудом вырвались из ее хищных лап. Радоваться надо.

Марго поискала в тарелке, чего бы такого повкуснее съесть, выбирая понравившиеся кусочки, и при этом со вкусом облизывалась. В исполнении ритуала чревоугодия принимало участие все ее тело: спина была вытянута изящной струной, которая, вибрируя, с грацией кобры покачивалась из стороны в сторону, изображая крайнюю степень наслаждения. Неожиданно вскинув глаза на Джона, Марго, как и ожидала, нашла его совершенно загипнотизированным и довольно ухмыльнулась, чем заставила рассмеяться самого Джона.

Она снова принялась за еду, а он откинулся в кресле и продолжил наблюдение.

– Если вы действительно только проверяете на мне свои чары, прощу вас, будьте любезны, оставьте меня в покое. – И прежде, чем она успела что-нибудь ответить, добавил: – После полуночи.

Марго окинула его высокомерным взглядом.

– После полуночи?

– Я хочу поцеловать вас.

– Я разрешаю, но только один раз.

– Может, два. Или три...

Она вновь предалась чревоугодию.

– Мы попробуем. Разочек.

– Но с правом дальнейшего выбора.

– Я перечитаю контракт. Не помню, чтобы там говорилось о каких-нибудь правах.

Джон раздраженно проворчал:

– Не знаю, и зачем только у нас разрешают женщинам получать образование!

– А скажем, в Иране им действительно не разрешают. И в некоторых других местах тоже.

– Ну вот, началось. Я не готов к тому, чтобы вновь выслушивать ваши лекции.

Ее взгляд стал серьезным.

– Это очень важно.

– Ну хорошо! Будь по-вашему.

– О! Какое великодушие! Какая жертва!

– Вы сущее наказание, – задумчиво произнес Джон, – своим поведением вы с легкостью можете отпугнуть любого мужчину.

Марго слегка улыбнулась, когда он добавил:

– Вы сотканы из противоречий.

– Правда? – Она с, интересом разглядывала его. – А вы предпочитаете не осложнять свою жизнь?

– Поверьте, так гораздо удобнее.

– Мне больше нравятся мужчины, которые переносят все тяготы жизни вместе с женщиной, а не те, кто только дает указания направо и налево или, наоборот, послушно следует за ней по пятам.

– Представляю, как мы смотрелись бы в одной упряжке. Ты так и норовишь отойти в сторону и ждать, чтобы тебе все принесли на блюдечке с голубой каемочкой.

– Возможно. Все зависит от того, почему мы что-то стали бы тянуть и куда.

– Да уж. Я вижу.

– А это вы пробовали? – Марго положила ему на тарелку два крекера с креветками под соусом и веточками петрушки. Она с интересом наблюдала, как он сосредоточенно жевал, а потом произнес: «Очень вкусно». – Теперь это, – она аккуратно, двумя пальчиками подала ему половинку вареного яйца, намазанную икрой и украшенную зеленью.

Он засунул это сооружение в запрокинутый рот и задумчиво прожевал, после чего одобрительно закивал.

Она подождала, пока он закончит, и предложила:

– Возьмите немного вина, прополощите рот, а потом попробуйте вот это. – Она подала ему великолепно приготовленный мясной салат с яйцами, приправами, луком и горошком, сдобренный соусом.

Джон усмехнулся:

– Колбасный фарш.

– Откуда вы знаете?

– Вы заставили меня прополоскать рот и... Ну ладно, я просто знал это.

– Фу, как прозаично!

Опять она заставила его улыбнуться. Марго взглянула на крошечные часики у себя на руке.

– Уже больше одиннадцати. Может, мне лучше уйти, чтобы вы могли в тиши и спокойствии погрустить о своей бывшей пассии?

Джон вскинул брови с неподдельным удивлением. Он уж и не думал, что она про это помнит.

– Спасибо, не стоит.

– Если нам суждено когда-нибудь закончить этот дурацкий разговор и поговорить о серьезных вещах, хочу попросить вас, чтобы никогда... или по крайней мере в ближайшие 20 лет я не слышала от вас никаких упреков в том, что я оборвала вашу меланхолию и не дала погрустить об этой Пассии-мисс-грязно-серые-корни-волос.

– Пассии... мисс... кто?

Она насупила брови и утвердительно кивнула головой.