Проснись для любви

— Прости, что я обращаюсь к тебе с просьбой. Я знаю, людям вечно что-нибудь от тебя нужно. Не хочу быть такой, как они!

Она досадливо поморщилась.

— Я знаю, ты не такая, как они. — Чтобы сладить с ней, ему всегда приходилось преодолевать ее гордость. Погладив ее по прохладной щеке, он добавил: — Давай же, piccola. Ну, и где же мой тигренок?

Полные губы Тейлор искривились в невеселой улыбке.

— Наверное, в спячке.

— Вот это уже похоже на Тейлор, которую я знаю. — Ни о чем не думая, он крепко поцеловал ее в губы и поспешно отстранился, сообразив, что погорячился. — Еще раз приношу извинения…

Ему стало нехорошо от сознания, что он, возможно, разрушил ее детскую веру в него.

Но она неожиданно поднесла палец к его губам.

— Я… Ты можешь трогать меня.

Глаза Тейлор расширились, словно она сама не ожидала от себя такой дерзости.

Джексона тронула ее уступчивость.

— Женщина должна радоваться поцелуям мужчины, а не просто дозволять их.

Она казалась удивительно ранимой, когда ее лицо заливал мягкий свет луны из окна.

— Пожалуй, я не умею радоваться. В ее словах чувствовалась предельная честность. — Ты м-можешь…

Он наклонился к ней.

— Чего ты хочешь, piccola?

— Чтобы ты поцеловал меня. Так, как должно быть, — прошептала Тейлор.

Слова выдали ее: никогда раньше поцелуи не приносили ей удовольствия. В скором времени Джексон узнает, кто нанес ей жестокое оскорбление, но сейчас он поцелует ее нежно-нежно, с легким намеком на страсть. Вполне достаточно для соблазна.

Сердце Тейлор билось так, что она горлом чувствовала каждый удар. Тем временем большая ладонь Джексона погладила ее по голове, а губы соединились с ее губами. Теперь она чувствовала только это легкое дразнящее прикосновение и не имела ни малейшего понятия, как себя вести.

— Ни о чем не думай. Только чувствуй. — Джексон опять припал к ее губам. — Тебе хорошо?

Тейлор кивнула. В горле у нее пересохло. Ни досады, ни насилия, только мужской запах Джексона и жар его почти обнаженного тела. Ее руки уже лежат на его изумительной коже. Если бы Джексон намеревался причинить ей вред, он мог бы давно это сделать. Она часто задерживалась на работе по вечерам, оставалась с ним наедине — и всегда чувствовала себя в совершенной безопасности. Старомодная рыцарственность Джексона даже не позволяла ему заглянуть к ней на чашку кофе, когда он провожал ее домой.

— Тогда почувствуй. Сладкая, сладкая Тейлор.

Его рука откинула ее голову, и он поцеловал ее в шею. Она вздрогнула от неожиданности.

— Расслабься, bellissima [4]. — Губы Джексона, горячие, хотя и не требующие ничего, снова прикоснулись к ее губам. — Почувствуй.

Тейлор поддалась очарованию этого глубокого голоса и послушалась его. Почувствовала. Почувствовала губы Джексона (твердые или мягкие?), почувствовала, с какой нежностью он приоткрыл ее рот, почувствовала дрожь, пронизавшую его в это мгновение. Но он не стал проникать в ее рот. Он лишь дразнил ее, проводя языком по ее губам. Каждое медленное движение пробуждало в ней желание, а он тем временем по-итальянски шептал ей жаркие обещания. Его приглушенный голос манил ее, искушал.

И вот она крепче прижалась к Джексону, запустила пальцы в его волосы, удерживая его. Только тогда он прикоснулся языком к ее языку, но это легкое касание не напомнило ей о жадных поцелуях, которые так терзали ее в юности, потому что Джексон звал ее, а не овладевал. И она откликнулась, изумленная. Сердце ее усиленно билось. Его руки стиснули ее сильнее, его грудь напряглась, когда они припали друг к другу. Их разделяла теперь лишь тонкая ткань ночной рубашки. Животом Тейлор чувствовала возбуждение Джексона. Паника поднялась в ней, но тут же ушла; несмотря на очевидное волнение Джексона, его обращение оставалось таким нежным, что у нее перехватывало дыхание.

Губы их разъединились с легким влажным звуком, который прозвучал удивительно интимно в полутьме комнаты. Не отпуская Тейлора, мужчина закусил зубами ее полную нижнюю губу.

— Мне уже кажется, будто ты мне принадлежишь.

Почему-то его сила не внушала страха, а лишь горячила кровь.

— Мне очень нравится тебя трогать. Целовать тебя.

Она шептала, не отнимая губ, не выпуская его волос. Чистое чувственное наслаждение от прикосновения к нему околдовывало ее.

— Это хорошо.

В глазах Джексона мелькнул довольный блеск. Он по-хозяйски провел большим пальцем по губе, которую только что кусал. А когда он прижал Тейлор к груди, она вздохнула и подалась к нему.

— Ты не заснула, cara? — спросил он через некоторое время.

— Нет.

Пауза.

— Ты не хочешь мне рассказать, откуда у тебя такой страх перед мужскими желаниями?

— Я расскажу тебе, обещаю. Только не сегодня.

Немыслимо отравить сладость поцелуя, эту почти непереносимую нежность столь страшными воспоминаниями.

— Тогда поспи.

Он поднял ее на руки и опустил уже возле ее двери. Когда он повернулся, она взяла его за руку.

— Спасибо тебе за помощь.

Что-то темное появилось в его глазах.

— Мне не нужна твоя благодарность.

Каким-то образом она поняла, что это не отказ, а вопрос.

— Это не благодарность. Это доверие.

Ей потребовалось мужество, чтобы сделать это признание. До встречи с Джексоном Санторини она никогда не доверяла мужчинам в расцвете лет.

Он снова прикоснулся к ее волосам, и его неулыбающиеся губы смягчились.

— Спи, piccola. Я найду способ помочь тебе и твоему брату.

Тейлор проспала эту ночь без кошмарных снов. По правде говоря, ее слегка пугала ее вера в Джексона. Доверие может сбить женщину с пути, втянуть ее в любовь. А любовь — это сплошной обман. И ни одному мужчине, говорящему о своей любви, нельзя верить!

Даже Джексону.

Глава четвертая

Наутро Джексон отвез Тейлор домой.

Правда, прежде он удивил ее, вручив потерянную сумочку; Коул все-таки завез ее Джексону еще до рассвета. Он сообщил также: Доналд Карсон настолько напуган перспективой получить от полиции обвинение в сексуальном домогательстве, что можно не сомневаться — отныне он никогда не оскорбит ни одну женщину.

Поскольку бессонного детектива рядом уже не было, Джексон объяснил Тейлор, что в течение ночи не покидал дома и не ездил к Карсону. Он понимал, что его голос срывается от злости на невозможность самому разобраться с подонком. Он подозревал также, что Тейлор видит его насквозь, но она удовлетворилась только именем Коула Маккенна и не стала настаивать на дальнейших подробностях.

Пока Тейлор переодевалась, Джексон позвонил нескольким юристам. У него созревала одна идея, но ему хотелось удостовериться в том, что он прав. Как он сказал накануне, ему не нужна ее благодарность. Ни сердце его, ни гордость не согласятся с подобным унижением этой сильной женщины.

Он был рожден в браке, не имевшем будущего, прошел через опеку нянек и пережил союз без любви. Вполне достаточно одиночества для одной жизни. Сейчас ему нужна женщина, способная на безграничную преданность и полную самоотдачу. Тейлор — единственная женщина, которая ему нужна. Ему нужно все, чем она обладает. Он будет добиваться этого, но не станет похитителем. Ведь она подарила ему доверие.

Переодевшись во все чистое, Тейлор, по просьбе Джексона, упаковала вещи, которые могли понадобиться ей в течение суток, и уехала с ним в его дом. Недели мучительного противостояния с Лэнсом вымотали ее. Теперь ей остается лишь надеяться на помощь Джексона.

— Мне нужно кое с кем встретиться. Дождись меня. Когда я вернусь, мы поговорим, — сказал ей Джексон после позднего завтрака.

Тейлор подавила в себе естественное стремление добиться немедленных разъяснений, поскольку понимала, что и без того просит немалого.

— Когда ты приедешь?