Горячий шоколад

Услышав это, синьора Баренто замерла посреди улицы, изумленно и недоверчиво глядя на свою собеседницу.

— С Вителли? Лаура знакома с Ренато Вителли?

— Да, с недавних пор.

Синьора Баренто немного подумала.

— Это тот самый шоколатье из Перуджи? — наконец решила уточнить она.

— Да, тот самый Вителли, шоколад которого мы продаем в своей кондитерской, — подтвердила Виттория.

— И что же? Лаура не хочет поддерживать это знакомство?

— В том-то и дело… Синьор Вителли был просто в восторге от ее рисунков и рецептов… Понимаете, Лаура давно увлекается разработкой рецептуры и форм для шоколада, — объяснила она в ответ на недоуменный взгляд синьоры Баренто.

— Правда? Я об этом ничего не знала…

— Неудивительно, Лаура всегда была немного стеснительной, — пожала плечами Виттория. — Ну так вот, синьор Вителли признал, что ее идеи очень интересны и оригинальны. А она и слышать ничего не хочет… Говорит, что все это ерунда… А ведь сейчас в Перудже как раз объявлен конкурс на самую оригинальную рецептуру и форму шоколада… Вы понимаете, о чем я? Лаура могла бы прославить нашу кондитерскую на всю Италию… А возможно, и на весь мир…

Синьора Баренто некоторое время молчала, задумчиво потирая подбородок.

— Мне понятна твоя мысль, — наконец проговорила она, окидывая Витторию заинтересованным взглядом. — Ты правильно поступила, рассказав мне об этом. Лаура конечно же несправедлива по отношению к своим способностям… Но как ты заметила раньше, это, должно быть, от стеснительности… Уверяю тебя, я постараюсь приложить все свои силы, чтобы побороть в ней это качество характера…

Ренато отставил в сторону чашку недопитого кофе и, бросив в сторону сидевшей рядом с ним за столом мамы обеспокоенный взгляд, развернул газету и углубился в чтение самой длинной статьи, на заголовок которой даже не обратил внимания. Синьора Леонелла, так же как и ее сын, не проронившая во время завтрака ни единого слова, принялась выводить чайной ложечкой на белой скатерти какой-то замысловатый узор, изучая его задумчивым взглядом. Затем со звоном опустила ее в чашку и решительно постучала костяшками пальцев по плотным газетным страницам, которые скрывали от нее лицо Ренато.

— К вам можно, синьор Вителли? — с иронией поинтересовалась она. — Или вы намерены и дальше прятаться от меня за сегодняшними новостями?

— Прятаться? С чего ты взяла? Я просто читаю… — объяснил Ренато, по-прежнему не опуская газеты.

— В самом деле? И что же так привлекло твое внимание? Может, там опубликовали несколько дельных советов для слабохарактерных мужчин, выброшенных, словно устаревший предмет интерьера, своими женами?

Ренато с хрустом сложил газету и бросил ее на стол.

— Если ты подашь им такую превосходную идею, то непременно опубликуют, — раздраженно проговорил он.

— И, по всей видимости, их старания будут напрасными… Впрочем, как и мои, — со вздохом заметила синьора Леонелла.

— Мама, скажи прямо, чего ты от меня хочешь? — потребовал Ренато.

— Чтобы ты стал прежним. Потому что я в последнее время не узнаю в тебе своего Ренато, и это меня пугает… Ты едешь на работу, возвращаешься домой, разговариваешь по телефону, смотришь телевизор, читаешь вот газету… Но не видишь вокруг себя никого и ничего, не видишь и не слышишь…

— Ну почему же? Вот ты сидишь сейчас рядом со мной и делаешь мне очередное внушение, — монотонно проговорил Ренато. — И я тебя прекрасно вижу и слышу…

— Вернее, делаешь вид, — оборвала его синьора Леонелла. — Но скоро я тебя освобожу от этой обременительной обязанности…

— О чем это ты? — насторожился Ренато.

— О моем завтрашнем отъезде в Римини. Если ты помнишь, я еще в прошлом году хотела там отдохнуть… Кстати, Констанцу я беру с собой. У тебя все равно нет ни времени, ни моральных сил заботиться о ней. Об Элеоноре же я предпочту умолчать…

— Но Констанца еще слишком мала, чтобы отправиться в такую поездку… — неуверенно проговорил Ренато.

— А также для того, чтобы осознать всю подлость поступка ее матери и всю глубину беспомощности ее отца, — добавила синьора Леонелла, поднимаясь из-за стола. — Но, слава богу, кроме них у нее есть еще и бабушка. Поэтому можно сказать, что малышке повезло.

— По поводу последнего утверждения я не возражаю, а вот по поводу отца… Согласись, ты преувеличила…

— О глубине твоей беспомощности? — спокойно уточнила синьора Леонелла. — Нисколько. Чтобы убедиться в этом, тебе достаточно посмотреть на себя в зеркало. Увидев там осунувшегося мужчину с опустошенным взглядом и бессмысленным выражением лица, не имеющего ничего общего с жизнерадостным, целеустремленным, успешным и известным во всем мире Ренато Вителли, ты поймешь, что я права.

— И ты хочешь оставить меня с ним один на один? — тихо проговорил Ренато.

Синьора Леонелла устремила долгий, пристальный взгляд на своего сына.

— Просто я хочу, чтобы ты победил его, — так же тихо ответила она. — И другого способа помочь тебе в этом не вижу…

Ренато проводил маму расстроенным взглядом и, посидев некоторое время неподвижно, вновь взял в руки газету. «Путь к свободе лежит через оковы», прочитал он один из заголовков.

Даже если эта свобода от себя самого, мысленно добавил Ренато.

В это время послышалась мелодия мобильного, и, увидев на дисплее номер Карло, Ренато устало откинулся на стуле, запрокинув голову назад. Он знал, что его ждет новое напоминание о профессиональных обязанностях, о предстоящем конкурсе, рецептах шоколада… и еще о необходимости победы над Маттео Фазини. Он знал наверняка, что услышит это имя. И потому не торопился отвечать.

Хотя нет, не потому, думал он, глядя на лепнину потолка. Все гораздо проще: я не знаю, что ответить… И даже еще проще: я не хочу никого побеждать… Ни его, ни себя…

Но телефон продолжал настойчиво повторять выбранную его владельцем мелодию.

Какая неприятная музыка, поморщился Ренато, глядя на дисплей. И где я ее отыскал? Надо будет поменять на что-нибудь более тихое…

Он наконец нажал кнопку ответа и медленно поднес трубку к уху.

— Ты что, еще спишь? Немедленно вставай с постели и приезжай в офис! — кричал в нее Карло. — О чем ты думаешь? До открытия конкурса остается всего ничего, а у нас нет ни одного рисунка, не говоря уж о рецептах…

— Уже еду, — кратко бросил Ренато.

— У тебя появились хоть какие-нибудь соображения насчет нового рецепта? — нетерпеливо поинтересовался Карло.

— Нет, — безразличным тоном откликнулся Ренато.

— А насчет формы?

— Тоже нет, — прежним тоном сообщил он.

— Да ты чокнутый! — вскипел Карло. — Взгляни на календарь, у нас почти не осталось времени… Ты что, хочешь стать посмешищем для этого негодяя Фазини? Воображаю, как он повеселится, когда ты окажешься в хвосте… Он ведь именно к этому и стремится… Ты слышишь меня? Алло, Ренато… Ты здесь?

— Да, я здесь и я тебя слышу, — спокойно ответил Ренато.

— Ну так и что же ты мне ответишь?

— Ничего.

— То есть как это?

— Мне нечего тебе ответить… По крайней мере, сейчас…

На несколько секунд в трубке повисла пауза.

— Знаешь, я начинаю приходить к выводу, что Элеонора была права, бросив тебя, — опустошенным голосом проговорил наконец Карло. — Ты полное ничтожество, — с расстановкой добавил он и отключил телефон.

Ренато тупо уставился на появившееся на дисплее изображение пустынного острова с пальмами. Затем, словно вдруг вспомнив о чем-то очень важном, принялся лихорадочно нажимать на кнопки мобильного, пока наконец остров не сменила фотография кондитерской, которую он сделал перед отъездом из Монтефалько.

— Теплый вечер, — улыбнувшись, прочитал он запечатленную на фотографии вывеску.

И тут же в его памяти всплыл тот день, проведенный в маленьком городке. Его прогулка по узким улочкам, беседа в кондитерской, поздний вечер в чужой квартире, пробуждение от незнакомых голосов… И образ Лауры… Ее удивленное, растерянное лицо в первые секунды знакомства и радостное, открытое, когда он сказал, что Виттория сообщила ему ее имя…