Поспешное замужество

  — Я думал, что если денег, которые я перечисляю на счет Никки, недостаточно, то...

  Джорджи вспыхнула.

  — Неужели ты полагаешь, что я взяла хотя бы пенни из тех денег?

  Анголос поджал губы.

  — Не пытайся меня убедить, что ты не притронулась к ним!

  — Мне никогда не нужны были твои деньги! Я лишь хотела... — Внезапно она осеклась: — Если ты мне не веришь, проверь счет! — Джорджи стало неожиданно обидно и больно.

  — Тогда на что же вы живете? — спросил он. — Или кто-то вас содержит?

  От негодования у нее перехватило дыхание.

  — Я делаю то, что сделала бы любая женщина в моем положении. Я работаю.

  От удивления брови Анголоса поползли вверх.

  — Работаешь? Ты?

  — Да, а что в этом удивительного? Я хотела стать учительницей, когда мы познакомились, если ты забыл.

  — Я помню. Так, значит, сейчас у тебя отпуск. Но ты ведь бросила учебу на последнем курсе.

  — А что мне еще оставалось делать?

  Анголос был растерян.

  — Всегда есть выбор, — пробормотал он.

  — Тебе, кажется, нравилось, что ты женишься на студентке?

  — Ты же говорила, что карьера для тебя важнее...

  — Ты прав, всегда есть выбор, — перебила Джорджи, — я сделала неверный шаг, я вышла за тебя замуж.

  Анголос пристально посмотрел ей в глаза.

  — Мы оба ошиблись.

  — Давай не будем об этом, я не хочу. — Джорджи не хотела вспоминать, сколько бессонных ночей она провела в слезах, когда Анголос бросил ее. — Я вернулась в колледж после рождения Никки.

  — Ребенку нужна мать.

  — Что мне всегда в тебе нравилось, так это твоя забота обо мне. И мать у Никки есть, это отца у него нет, — парировала Джорджи.

  Кажется, в этот момент Анголос понял, что до сих пор вел себя как трусливая крыса, сбежавшая с тонущего корабля.

  — Я не отказывалась от него, — продолжала девушка. — Я не из тех, кто бежит от ответственности.

   В глазах Анголоса появился гневный блеск.

  — Я не отказывался от сына! Мы с тобой воспринимаем эту ситуацию по-разному.

   Джорджи с иронией приподняла брови.

  — Прости, но я не понимаю греков. Ты не переведешь мне, что ты только что сказал?

  — Ты не понимаешь мой язык, потому что даже не попыталась его выучить.

  — Не попыталась?! — вскричала она. — Может быть, мой греческий не настолько хорош, как твой, но я честно хотела его освоить. Я перестала посещать курсы, когда...

  Анголос, как громом пораженный, смотрел на Джорджи.

  — Курсы? Разве ты на них ходила?

  — Ну, надо же мне было чем-то заняться, кроме беготни по магазинам и парикмахерским.

  Сейчас она не собиралась говорить Анголосу, что хотела сделать ему сюрприз. И потому его уход причинил ей еще большую боль.

  — Значит, тебя не удовлетворяла жизнь со мной?

  — Тебе не нужна была жена, ты хотел любовницу! А я не из тех, кто становится любовницами! Мне все это надоело.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

  — Надоело?..

  Джорджи не обратила внимания на интонацию, с которой Анголос переспросил ее, и кивнула.

  — Да, я была сыта по горло. Я устала от тебя и курсов греческого языка.

  Джорджи никогда не рассказала бы Анголосу, как его мать и сестра смеялись над ее попытками освоить греческий. Они издевались над ее акцентом. Все попытки Джорджи стать частью их мира не имели ни единого шанса на успех. Свекровь и золовка не упускали возможность дать Джорджи почувствовать это.

  — Я и не знал, что жизнь со мной была для тебя таким суровым испытанием.

  — Тогда я тоже не задумывалась об этом. Зато сейчас могу судить более объективно.

  Анголос нахмурился.

  — Значит, сейчас твоя жизнь увлекательна и полна впечатлений?

  — У меня хорошая работа и замечательный сын.

  — Как же тебе удавалось воспитывать ребенка и посещать колледж?

  — Я брала его с собой и оставляла в яслях при колледже. И, к счастью, в школе, где я работаю, есть детская комната. Никки нравится играть там.

  — Так значит, ты дипломированный специалист?

  — Удивлен, правда? Я совсем не безмозглая простушка, какой меня считали в твоей семье, Анголос.

  Анголос смутился и, опустив глаза, некоторое время молча смотрел в пол. Потом произнес:

  — Я никогда не считал тебя безмозглой.

  Их глаза встретились. Неизвестно, что последовало бы за этим, но тут скрипнула дверь.

  — Я сейчас подойду, Рут! — крикнула Джорджи в открытую дверь.

  — Не торопись, — произнесла женщина. — Прости, что помешала, Джорджи, но Никки просит, чтобы я дала ему «одело», а я не понимаю, про что он говорит.

  — Это его одеяло... такое желтое. Оно в спальне.

  — Ему нужно впитывающее одеяло?

  — Вообще-то это просто теплый плед, в который он любит укутываться, — пояснила Джорджи, критически поглядев на Анголоса.

  Он что, решил проявить участие? Спустя столько лет!

  — У него проблемы?.. — не унимался Анголос.

  Ребенка бросил его собственный отец — чему он еще удивляется? Анголос, который всегда был уверен, что полная семья — это единственное место, где можно воспитать нормальных детей.

  — У него нет никаких проблем, — заявила Джорджи. — Он нормальный маленький мальчик, который... — Она не договорила. — И вообще, какого черта я должна стоять здесь и объяснять тебе что-то?

  — Потому что я — его отец.

  — Только биологический...

  Джорджи ожидала чего угодно, но только не такой реакции мужа. Его лицо выражало неподдельное сожаление.

  — Послушай, Анголос, если тебя мучает чувство вины по отношению к Никки, советую принять аспирин или купить себе новую машину. И это тут же пройдет.

  — Думаешь, я настолько безответственный? — спросил он, чувствуя, как в нем закипает ярость.

  — Думаю? Я это знаю. Безответственный и жестокий, мстительный и непреклонный... — Джорджи собралась продолжать, но внезапно почувствовала к нему жалость. — Этот разговор не имеет смысла.

  — Но нам придется поговорить.

  Замечательно! Если он хочет войну, он ее получит!

  Но тогда ему придется узнать, что после того как Джорджи осталась одна с ребенком на руках, ее характер закалился и стал тверже.

  — Почему, Анголос? Потому что ты так решил? Раньше я всегда шла у тебя на поводу, но теперь это не пройдет!

  Тут Джорджи уловила детский плач, доносившийся из комнаты. Через несколько секунд Анголос тоже услышал его и повернул голову в сторону двери.

  — С ним что-то случилось?

  — Хотя я его мать, но еще не экстрасенс, — ответила Джорджи. Тем не менее за три года она научилась угадывать, почему капризничает ее сын. Сейчас это был плач от усталости. — Я должна пойти к нему.

  Джорджи направилась к двери, но Анголос оказался проворнее. Он за долю секунды очутился на пороге, преградив ей путь. Джорджи уткнулась ему прямо в грудь. Она почувствовала запах его одеколона, и голова у нее пошла кругом.

  — Хорошо, я сдаюсь, — произнесла она, подняв руки. — Если ты хочешь, чтобы я тебя выслушала, я это сделаю, но не здесь и не сейчас.

  — Тогда назови место и время.

  Джорджи сказала первое, что пришло ей в голову:

  — На пляже.

  — Там, где мы впервые встретились. Или там, где ты подарила мне свою невинность...

  Его голос, такой глубокий и чувственный, проник в самые глубины ее подсознания. Решив, что сейчас не лучшее время для того, чтобы грохнуться в обморок, Джорджи села в кресло.

  — Я бы сказала, там, где ты украл мою девственность, — сейчас она меньше всего думала о честности. — Буду ждать тебя там завтра в восемь вечера.

  К тому времени она успеет уложить Никки спать, да и бабушка должна вернуться.

  — Давай встретимся сегодня.

  — Я не могу, — начала было Джорджи, но, увидев выражение его лица, сказала: — Хорошо, как хочешь.

  Анголос еще с минуту смотрел на нее, а потом произнес, наклонив голову: