Хочешь быть принцессой?

На лице Скорсолини-старшего отражалось столько нежности, что у Мэгги сжалось сердце.

При взгляде на мисс Томсон выражение лица Томазо стало непроницаемым. Сердце Мэгги бешено заколотилось, едва она вспомнила о произошедшем ночью. Одно она знала наверняка: Томазо Скорсолини подходит ей еще меньше, чем Том Принс.

– Привет, Мэгги, – сказал он.

– Доброе утро, – она задумалась, как называть его, а потом прибавила: – Ваше Высочество.

– Зовите меня Томазо, – язвительно произнес он.

– Папа, это наша Мэгги, она самая замечательная! – заявила Анна.

– Она великолепна, папа, она лучшая няня на свете! – Джанни с обожанием посмотрел на Мэгги и улыбнулся.

Она ответила мальчику улыбкой, хотя больше всего на свете желала в этот момент спрятаться под простыней.

– Легко быть хорошей няней рядом с такими замечательными детьми, – пробормотала она.

– Они прекрасны, это лучшие дети, – согласился с ней Томазо.

Дети просияли, услышав отцовскую похвалу, а Мэгги испытала странное ощущение. Ей всегда хотелось иметь семью, но она никогда не желала, чтобы дети, о которых она заботилась как няня, стали ее собственными.

С Джанни и Анной все было наоборот. Она испытывала к ним буквально родительскую любовь. Мэгги не нравилось это чувство, оно делало ее уязвимой. Ведь это не ее семья и никогда ею не будет. Чем больше она размышляла на эту тему, тем большую боль испытывала.

– Я уверена, вам захочется побыть с детьми наедине, – сказала она, намекая на то, чтобы Томазо ушел из ее комнаты. Впервые за время пребывания в доме Скорсолини спальня, которую ей предоставили, показалась ей невероятно маленькой.

– Я думал, что мы все позавтракаем, а потом на пару часов отправимся на пляж, – Томазо поцеловал Анну в щеку.

У Мэгги сжалось в груди. Он хочет, чтобы этот день они все провели вместе? И это после вчерашней ночи? Разве увольнения не последует?

– Правда, папа? – спросила Анна с восторгом.

– Да, я не буду ходить на работу в течение нескольких дней, – он улыбнулся дочери.

Джанни с ликованием воспринял это известие. Его папа будет вместе с ними! Папа, которого они так редко видят.

Наконец дети выбрались из объятий отца и выбежали из комнаты. Джанни заявил, что хочет запустить нового бумажного змея, а Анна объявила о своем желании надеть любимые шорты.

Томазо остался в комнате, с непроницаемым выражением лица взирая на Мэгги.

Томазо стоял перед Мэгги, с трудом подавляя чувство стыда, которое испытывал за проявленную вчера слабость.

Он был успешным бизнесменом, но, как оказалось, вечно ошибался в отношении женщин.

– Если ты хочешь, чтобы я помогла тебе управиться с детьми на пляже, мне нужно одеться, – сказала Мэгги, нарушая мучительно затянувшееся молчание.

– Непременно, – он протянул руку, чтобы поднять ее с постели, но она стремительно увернулась от него.

– Я не одета, – Мэгги натянула простыню до подбородка, а он, язвительно усмехнувшись, поднял брови. Томазо чувствовал одновременно раздражение и желание.

– Прошлой ночью ты не была такой робкой, – с насмешкой произнес он.

Ее запоздалая скромность не произвела на него никакого впечатления.

– Прошлой ночью? – Мэгги явно казалась смущенной.

Томазо разозлился еще больше. Она почти такая же лгунья, как Лиана, только зачем она притворяется сейчас?

– В моей постели, – ехидно уточнил он.

– Я не знаю, о чем ты говоришь. Должно быть, тебе приснилось, – Мэгги не умела лгать, поэтому говорила неуверенно.

– Я не спал, – Томазо казался обиженным. Он нисколько не поверил ее словам.

– Ты уверен? – Мэгги вздрогнула.

– Да, прошлой ночью мы занимались сексом! – рявкнул он.

Мэгги содрогнулась от его резких слов. Значит, он соблазнил ее, воспользовавшись тем, что она спала!

– Не пытайся скрыть свое поведение, притворяясь, что ничего не произошло. Я не такой дурак! – Слова и взгляд Томазо были наполнены презрением. – Может, ты беспокоишься, что я уволю тебя после того распутства, что ты продемонстрировала прошлой ночью? Поверь, я бы так и сделал, вот только мои дети слишком привязались к тебе, поэтому я не стану предпринимать таких решительных мер, пока полностью не оценю ситуацию.

– Каким образом ты станешь ее оценивать? – Мэгги была шокирована злобой, выплеснувшейся на нее, хотя не могла не испытать облегчение от известия, что увольнения не будет.

– Я должен понять, что стало причиной твоего поведения и не окажет ли оно отрицательное влияние на Анну-Марию и Джанфранко в будущем. Не хватает только, чтобы моя дочь научилась от тебя такой фривольности.

– Ты считаешь меня распутной? – растерянно спросила она.

– Говори тише, я не хочу, чтобы другие слуги подслушали наш разговор, – произнес он.

Слуги? Так значит, она была для него не кем иным, как служанкой, с которой он развлекся! Что ж, однажды Мэгги служила у него домработницей, теперь она – няня его детей.

– Я не распутница! – Мэгги не на шутку разозлилась.

– Возможно, ты оцениваешь свои действия по-другому, однако спустя шесть лет после нашей последней встречи бросилась в мои объятия без малейшего протеста.

– А как вел себя ты? – осведомилась она.

– Мы обсуждаем твое поведение и его возможное пагубное влияние на моих детей, – уточнил Томазо.

– Никакого пагубного влияния не будет! – Она не хотела объясняться перед ним, но вот дети…

И Мэгги пошла в атаку:

– Я думала, что сплю, иначе этого никогда бы не произошло!

– Я разочарован в тебе, ты никогда не лгала. Прошлой ночью ты явно не спала.

– Я была полусонной, – подчеркнула Мэгги. – Думала, что сплю, что мне все снится. А когда проснулась, поняла, что ты соблазнил меня! – Страх уступил место гневу. Она свирепо уставилась на него, крепко вцепившись руками в простыню. – Я не единственная, кто в ту ночь занимался сексом с человеком, которого не видел шесть лет. Как ты смеешь обвинять меня в распутстве после того, как воспользовался моей слабостью? Я даже не нахожу слов, чтобы описать такую низость!

– Я не пользовался твоей слабостью, – он возмущенно посмотрел на нее.

– А как ты назовешь вторжение в постель к спящей женщине? Я считаю это низостью, однако ты, вероятно, называешь это иначе.

– Ты не спала, – выдавил он, злясь все сильнее.

– Нет, спала, во всяком случае, сначала!

– Ты разговаривала со мной, когда я целовал тебя, и знала, кто я. Ты отвечала на мои поцелуи.

– Я думала, что ты Том Принс, которого я вижу во сне, – защищалась Мэгги.

– Я он и есть, – произнес он.

– Ты принц Томазо Скорсолини, и знай я, что делаю, никогда не позволила бы тебе прикоснуться ко мне!

– Ты лжешь, потому что сама умоляла меня о ласках.

Воспоминания о собственном поведении вчерашней ночью не умерили пыл Мэгги, так же как и мысли о том, какую пустоту она ощутила после свершения своей мечты.

– Думай что хочешь, мне наплевать! Ты слышишь? Я не могу поверить, что позволяла тебе меня ласкать, – Мэгги потеряла самообладание, слезы жгли ей глаза, она с трудом сдерживала их. Шесть лет назад она уже плакала из-за этого человека, больше такое не повторится! – Воспользоваться спящей женщиной может только сексуально озабоченный человек. Я не могу поверить в то, что ты стал таким!

– Что?! Я не озабоченный! – Томазо едва не начал буйствовать.

– Называй как хочешь, мне все равно.

– Ты раздражена, и, вероятно, этим можно объяснить твои слова, но знай – я не потерплю подобных оскорблений.

– Ты думаешь, меня это волнует? Ты не сможешь меня уволить, потому что я ухожу сама!

Мэгги не верила в то, что говорит. Она судорожно глотнула воздух, понимая, что больше не сможет работать на этого человека.

– Однажды ты уже пыталась уйти и не смогла. За расторжение подписанного двухгодичного контракта я подам на тебя в суд, – мрачно сказал он.